Рыжий и черный

В проулке у Центрального участка их уже ждал паромобиль, солнце разбрасывало во все стороны яркие зайчики от его натертых до блеска металлических частей. От котла приятно тянуло теплом.

Механик кивнул в приветствии:

— Денька, леры! — он напоследок прошелся тряпкой по боковому зеркалу. — Все проверил: вода под завязку, топливо тож.

— Благодарю, Эндрюс, — сказал Грег, открывая пассажирскую дверцу. Не то, чтобы он не ориентировался в Аквилите — просто он редко ездил на паромобилях ондурской сборки, где руль был расположен слева. Брок удивленно приподнял брови, но без слов пошел на водительское место.

Уже захлопывая дверцу паромобиля, Грег услышал, как Эндрюс поинтересовался у Брока:

— Лер Мюрай… Слышали сегодняшнюю байку? Говорят, нера одна, притворяясь благородной, заяву написала, типа ребеночек пропал… Констебли ржут, как кони — еще никогда сбежавшего любовничка под таким предлогом не искали.

Брок замер в дверце, оглядываясь на Эндрюса:

— Впервые слышу, если честно. — Он сел и захлопнул дверцу.

Грег поинтересовался:

— О чем это Эндрюс?

Брок снял с ручного тормоза, дернул кулисный механизм и вылетел на паромобиле на Дубовую улицу:

— Не знаю. — он, внимательно глядя вперед на оживленную улицу, всю в паромобилях и редких юрких пароциклах, все же продолжил, словно вспомнил: — Утром нерисса приходила в Центральный… Сказала, что у неё пропал ребенок. Дежурный констебль не хотел принимать заявление, я и настоял. Больше ничего не знаю.

Грег не удержался:

— Привычная ситуация: нерисса и дракон?

Брок не сдержал смешок:

— А ты меня хорошо знаешь. Одли бы гордился тобой — хорошая ему замена.

— Кстати, он телефонировал…

Его слова заглушил громкий гудок паромобиля — Брок не выдержал наглости одного из водителей, откровенно подрезавшего его на повороте.

— …твою же мать! — дополнил гудок ругательствами в открытое окно Брок и уже тише Грегу сказал: — прости, продолжай. Просто тут как с ума все посходили!

Грег был с ним согласен.

— Одли телефонировал, что пока с поисками глухо. Обещал вернуться вечером.

— Ясно.

Движение на улицах было сумасшедшим. Обед в Аквилите был святым временем — семьи собирались вместе: детей забирали из школ, служащие приходили домой, так что уличное движение в это время было безумным, оживленным и уже кое-где застопорившимся. Постовые констебли, сидевшие в будках и управлявшие светофорами, не успевали слаженно реагировать, организовывая движение на перекрестках, и кое-где приходилось долго стоять, ожидая, когда движение возобновится. Брок в такие моменты нервно стучал пальцами по рулю, а Грег прислушивался к теплому родничку, еле слышно трепетавшему в сердце — Лиз жила, Лиз была в сознании, ей не было больно, и это было главное. Раньше бы он, наверное, тоже бы нервничал и давился бы яростью из-за пытавшихся пролезть в чужой ряд водителей. Лиз благотворно действовала на него, это Грег не мог не замечать.

Преодолев очередной перекресток, Брок ткнул пальцем в сторону пешеходного моста через Петлянку:

— Вон любимая кондитерская Лиз. Любое ассорти бери — не ошибешься. Возьми и на меня, пожалуйста.

Грег, выходя из припаркованного прямо на тротуар паромобиля, уточнил:

— Пирожные?

— Лучше набор конфет, чтобы не совпадали подарки. — Брок вышел следом, оглядываясь и еле успевая укрыться щитом от брызг из-под колес проносящегося мимо него паромобиля. — Ну что за день…

Он на миг прикрыл глаза, успокаиваясь:

— Я схожу за цветами. От тебя для Лиз какие цветы купить?

Грег не стал задумываться:

— Розы. Белые. Много.

Брок, уже направляясь к цветочной лавке, рассмеялся:

— Вот же! И тут опередил меня! Ладно… Я тогда куплю что-нибудь из первоцветов. Скромное и непафосное!

Грег промолчал, что соревноваться с Броком у него и в мыслях не было.

До самого госпиталя они добрались только через полчаса, и это еще повезло — они не застряли в пробке у железной дороги. Раздевшись в госпитальном гардеробе, они поднялись на второй этаж, где в коридоре у палаты их встретила почему-то бледная, взволнованная Андре — она вскочила со скамьи, на которой сидела, и как яркая, пурпурная комета, бросилась к ним. Лишь светлая, на все лицо улыбка и робкий родничок эфира в груди не позволили Грегу пасть духом.

— Наконец-то! — Андре, одетая привычно в свободные брюки и теплый, в ромбах и косах белоснежный свитер, замерла перед мужчинами: — Добрый день, Грегори! Добрый день, эээ…

Она смешалась, не зная, как правильно обращаться к Мюраю. Тот подсказал с легкой улыбкой на губах:

— …Брок, не стоит по фамилии, нера…

— Тогда Андре, — поправила она его. — Добрый день, Брок! Я уже думала, что вы только вечером заедете.

Брок честно признался:

— Я бы столько не выдержал, и Грегу пришлось бы меня снимать откуда-нибудь с потолка или…

— …или вытаскивать с ринга, — продолжил Грег. — Прости, Андре, мы просто задержались в городе — на улицах сумасшедшее движение.

Андре подтвердила:

— О да. Давно напрашивается автоматизация светофоров, а то констебли каждый на своем перекрестке творят дичь.

— Займешься? — предложил Грег. — Я договорюсь с Эваном.

Пока Андре обдумывала предложение, он с букетом и коробкой с пирожными в руках направился к палате, но сестра быстро обогнала его и перекрыла ему дорогу:

— Не спеши! — чтобы он понял всю важность, она даже руку вперед выставила.

Брок тут же напрягся — пальцы, сжимавшие небольшую корзину с тюльпанами, побелели:

— Что-то случилось с Лиз?

Андре расплылась в своей самой солнечной улыбке:

— С ней все хорошо, честно-честно-честно! Брок, можно крайне невоспитанный вопрос?

Тот снова напрягся, но разрешение дал:

— Конечно, — только настороженность в его голосе так и слышалась.

Андре тут же прямолинейно спросила:

— Вы реформист?

Ни Грег, ни тем более Брок не ожидали такого вопроса. К чести Мюрая он справился с удивлением и спокойно ответил:

— Увы, я дореформист. Это проблема для вас, Андре?

Она чуть потухла в своей радости:

— О да. Это проблема. Большая.

Грег не успел вмешаться, напоминая, что это Аквилита — тут процент реформистов крайне мал. Андре уже нашла себе новую жертву:

— Грегори, Брок, стоять тут! Я сейчас! — она рванула к показавшемуся в коридоре Брендону Киту, которого видела в день прибытия в Аквилиту, но которому не была представлена — он тогда спал от бессилия: — прошу прощения, нер Кит, мы не представлены официально, но умоляю, скажите, что вы реформист?

Грег поспешил за сестрой — спасать ошеломленного колдуна. У того от неожиданности алый эфир пробился через руны на лице.

Грен нахмурился, машинально замечая, какие они похожие: Брендон и Андре. Оба в мешковатых брюках, оба в свитерах, только Андре в белом, а Брендон в черном, оба невысокие, коротко стриженные, оба шокирующие своим видом — Брендон татуировками на лице, Андре цветом волос. Оба улыбчивые — только у Андре улыбка была открытой и радостной, а у Брендона откровенно предупреждающей: не подходить! У обоих топорщились карманы брюк — у Андре там были инструменты, у Брендона колоратка и боги знают что еще.