Рыжий и черный

— Нет, спасибо! — отказалась чересчур резко Андре. — Мне хватило прошлого раза.

В прошлый раз их с Эваном засунули в капитанскую каюту и вежливо попросили не мешаться под ногами. Когда раненому Эвану захотелось пить, Андре позволила себе выбраться из каюты и чуть-чуть побродить по Леви. Принеся Эвану горячий чай, Андре, не спрашивая разрешения корабельного врача, самовольно присоединилась к выхаживанию раненых — их в то плавание было много. На Леви тогда загрузили выживших вернийских матросов и воздушную инфантерию с других дирижаблей. Андре до смерти набегалась между гондолой управления и скрытыми в обшивке аэростата отсеками. На входе в Серую долину её тогда насильно вернули в каюту и привязали страховочными ремнями к койке. Тогда утешало одно — Эвана прикрепили в верхней койке точно так же, несмотря на новоприобретенный титул герцога. Но, небеса, как же она тогда хотела увидеть буйство Серой долины, её потенцитовые грозы, её ветра и вспышки эфира. Она, конечно, все прочувствовала всеми своими костями и бунтующим желудком, не готовым к тяжелой болтанке, которую им устроила Серая долина, но это совсем не то. Она могла тогда помогать с ремонтом динамической защиты на обшивке, а вместо этого отлеживалась в койке.

Анри заглянул в глаза:

— И все же?

— На обшивку пустишь? — огорошила его Андре.

Мужчина раскашлялся от неожиданности, поперхнувшись какими-то особо извращенными «шестеренками»:

— Давай не в этот раз? Нет подходящего для тебя костюма для работы на обшивке. Там очень холодно и опасно.

— Анри… Мы идем ниже облаков. Ты меня совсем за дурочку держишь?

— Нет, конечно. Просто нет подходящего костюма — в следующий раз обязательно дам прогуляться по обшивке. — Он отжал от стены откидной стул: — Присаживайся.

— Нет, не хочу. — Андре знала, что никакого другого раза, скорее всего, у них не будет.

— Устанешь стоять на ногах.

— Правда, не хочу. Сидя не такой вид открывается.

Анри взял её за руку и потянул к переднему окну, шедшему от потолка до пола, к самому его боку. От стекла откровенно несло холодом. Анри надел на голову Андре гогглы, позволявшие видеть в темноте, и обнял девушку со спины, согревая:

— Здесь ты не мешаешь рулевому.

Андре не сдержала смешок — от проклятий рулевого её защищала крепкая спина капитана — в его спину особо не поругаешься.

Анри снова повторился:

— Правда, не мешаешь! Я тут всегда стою. Нравится смотреть, как Леви летит.

— Словно сам. — прошептала она, и Анри её понял:

— Точно. — его голос звучал горячечно. — Я потому и не люблю командовать взлетом и посадкой — теряется волшебство. Леви словно умирает в тот момент, когда я командую им.

Так можно было стоять и любоваться плывущей под ногами землей бесконечно. Красота океана и города давно сменилась проплывающими под ними островами и мрачной темнотой оборонной линии Меца на правом берегу Ривеноук. Ни огонька, ни отсвета — казалось, что никого живого нет сейчас на границе.

Андре на всякий случай уточнила:

— Это же военная тайна, да?

— Ты о чем?

— С линии Меца выведены все войска. — пояснила она.

— Это не тайна. Поверь, герцог Аквилиты и король Эдуард знают, что мы тут не ждем нападения.

— Совсем плохо на фронте?

Он лишь кивнул — она почувствовала движение, когда его нос прошелся «случайно» по её коротким волосам.

Говорить не хотелось.

Руки принца благонравно лежали на её талии, согревая теплом. Хотелось отстраниться, но Андре понимала, что это глупо — замерзнет. Ног, обутых в легкие весенние ботинки, она уже почти не чувствовала. Леви — военный дирижабль, на нем не предусмотрен обогрев рубки, хотя можно было сделать теплый рунный контур — был бы лишний потенцит. Хорошо еще, что Леви плыл крайне низко, почти царапая брюхом вырастающие на горизонте одиночные скалы. Они возникали в темноте в непредсказуемом порядке, как столбы. Словно гигантский ребенок пробежал, в спешке теряя свои игрушки.

Время замерло. Время почти не шло, отмеряемое только тихими командами и теплым, мятным дыханием у виска. И потому звон телеграфа и резкие команды о торможении и снижении оказались для Андре неприятным сюрпризом.

Анри отстранился и повторился:

— Пропадает все волшебство, да?

Андре обняла себя за плечи:

— Да.

Штурман кашлянул, привлекая к себе внимание:

— Капитан… На землю отправляем команду матросов или вы сами спуститесь?

Анри вопросительно посмотрел на девушку:

— Андре?

Она отказалась от такой чести — на обшивку бы полезла, а махать лопатой, откапывая клад, никогда не было её мечтой:

— Спасибо, откажусь. Забыла захватить паспорт для прохождения таможенного контроля.

Принц сильнее выгнул свою многострадальную бровь:

— Махать лопатой буду я.

— Тогда тем более откажусь — я еще помню, что у вас… Тебя, — она спешно поправилась, — ранена рука. Её надо беречь.

Принц с кривой улыбкой повернулся к Моне:

— Слышал? Меня надо беречь. Так что бери пару матросов, и вперед, во славу кладоискателей!

Видимо, на Леви было мало матросов, потому что рубка опустела. Даже Анри ненадолго вышел, извиняясь перед Андре. Она воспользовалась случаем: неспешно пошла по рубке, осторожно прикасаясь к приборам и окнам, словно пытаясь услышать самого Леви. Так и представилось, что он сильный, могучий, уверенный в себе. И совсем не норовистый — просто любит летать. Если создать механит, управляющий Леви вместо команды, то именно такой вот характер хотелось подарить змею.

Она остановилась перед рулевым колесом, мягко прикасаясь к холодному металлу. Это был не Леви, это были сдерживающие его поводья. Андре задумалась — сперва она закончит… Точнее вообще начнет проект големов. Потом можно будет подумать о мозгах для Леви. Это будет её следующим проектом. Части рунных цепей, которые можно использовать для Леви, так и замелькали перед глазами. Она настолько задумалась, что пропустила возращение Анри. Его объятья со спины и тихий шепот в висок стали неожиданностью.

— Тебе же нравится Леви… Пойдешь механиком на гонку Трех океанов?

Она вздрогнула, разворачиваясь в кольце его рук:

— Это невозможно. Ты принц. Тебе никто не даст так рисковать. Из гонки не возвращается до трети воздухоплавателей.

Он чуть ниже опустил голову, заглядывая Андре прямо в глаза:

— Сейчас никто не разрешит. Потом. Когда-нибудь. Я не верю, что капля мифической голубой крови в моих жилах, это гигантский профит в плане управления страной. Боюсь, что при мне Верния может и развалиться. Лучше я добровольно поделюсь властью с достойными людьми, чем буду единолично радоваться руинам страны.

Андре всматривалась в его глаза, боясь неправильно понять его слова. Эта его вечно выгнутая в насмешке бровь! Неужели он мог сказать такое всерьез?

— Конституционная монархия?

— Она самая, — подтвердил Анри. — Потом. Когда-нибудь. Тогда у меня будут развязаны руки и понадобится механик, влюбленный в небеса, чтобы одолеть гонку Трех океанов. Ты со мной?

— Да! — твердо сказала она. И тут Анри все испортил. Он наклонился чуть ниже, губами прикасаясь к её рту и тут же послушно замирая. Холод металла в основании черепа — хороший повод остановиться.

— Андре… Что это?

Она подалась назад, упираясь плечами в заблокированный штурвал:

— Гаечный ключ. Если хорошенько ударить по затылку, остужает любой пыл.

Она заметила, как в дверном проеме замер Ренар Каеде, не знавший, атаковать или нет. Левая рука Анри была предупреждающе приподнята вверх. Андре оставалось надеяться, что это запрет на атаку.

— Понял. Виноват. — мужчина подался назад, немного обескуражено рассматривая Андре. Она лишь обиженно сказала:

— Цейтнот, да, с големами?