С автоматом в руках

–  Надо же как получилось! - вздохнул Цыган.

–  Я, конечно, не стал бы стрелять в него. Я бы его догнал. Он был у меня на прицеле, как заяц... А как дела у вас?

–  Не хватает только дамы.

–  Ну так пойдем к границе, к тому месту, где мы подстрелили одного из них. Там должны быть следы.

–  Ты прав. Все ко мне! - приказал Цыган.

Возле убитого находились уже врач и прокурор. Вахмистры сносили к перекрестку все вещевые мешки, разное обмундирование и пачки патронов, собранные после панического бегства вооруженной группы. Против двенадцати человек фактически был всего один ефрейтор Карел со своей винтовкой. Уже в сумерках Штефан нашел дамскую сумочку. Она лежала у пограничного столба №21 как доказательство того, что ее владелице удалось бежать. Женщина оказалась единственной, кто не поддался панике. Она продолжала идти в западном направлении и перешла границу еще до того, как туда добрался Стромек. Жаль. Однако все равно был одержан несомненный успех. Усталые пограничники группами возвращались к дому командира. Весь Лесов был на ногах. Люди высыпали из своих домов на улицу. У дома командира собралось, наверное, полдеревни. Среди красных с каймой шапок вахмистров выделялась белая повязка на голове Руды Мразека. Ничего серьезного у него не было - всего лишь царапина от осколка гранаты.

Возле канцелярии стояла светло-голубая машина командира пльзеньского отряда. Она была не единственной. Столько машин здесь еще никогда не видели! Автомобиль Густы, покрытый грязью и со всех сторон помятый, скромно примостился у сарая.

Цыган вошел в канцелярию. Майор Бук попросил выйти из комнаты всех посторонних. Яниш хотел было отдать рапорт, но обычно строгий майор только обнял его, а всех присутствующих вахмистров похлопал по плечу. В одной комнате сидели задержанные, в другой было сложено их оружие и вещи, собранные в лесу. Какие-то люди в штатском составляли протокол. Это был прокурор и сотрудники государственной безопасности. На кровати Карлика с обиженным видом сидел перепуганный сотрудник из контрразведки.

–  Как же эта женщина смогла у вас проскользнуть? - допытывался Бук у Цыгана.

–  Ничего не поделаешь, товарищ майор, - стал объяснять вахмистр. - Мы были заняты в первую очередь теми, кто стрелял. А она прошла напрямик, прежде чем мы смогли принять меры. Шла наугад, одна. А может, ей была известна дорога?.. Надо разузнать, кем была эта женщина.

–  Верно, - улыбнулся майор. - Она была врачом из Марианске-Лазне.

–  Ну, значит, местность ей была знакома, - заметил Репка. Бук кивнул и больше об этом не говорил. Он сказал другое:

–  Все равно с заданием вы справились отлично. К попыткам реакционеров перебраться на ту сторону и оттуда вредить нам мы должны быть готовы в любой момент. Если б вы посмотрели хоть один дневной отчет, сводку о том, что делается по всей границе...

В канцелярию вошел Стромек и попросил разрешения доложить.

–  Я хочу объяснить, почему я стрелял, товарищ майор. По-моему, в такой момент никто просто так у границы ходить не должен. Я имею в виду товарища из контрразведки.

–  Вы его немного обидели. Так мне, по крайней мере, показалось. Но я ему уже свою точку зрения высказал. Нечего ему было там делать! Вопрос этот считайте исчерпанным. И не дуйтесь друг на друга! Яниш! Ночью обеспечьте тщательную охрану границы. Утром вновь осмотрите местность, может, там что-нибудь еще осталось. Об этом случае будет сообщено в служебной информации. Об убитом не беспокойтесь. Это дело прокурора.

Возле здания остановилась грузовая автомашина. Вероятно, приехал конвой для задержанных.

–  Не хотел бы я оказаться на их месте, - сказал Олива. - Солдаты. С оружием. Хотели свободы... а попа ли бы в лагерь и в руки агентов.

Поздно вечером увезли и убитого. До этого времени он лежал в покойницкой маленького лесовского костела.

Была уже полночь, но в канцелярии заставы горел свет и работа шла полным ходом. Карлика, казалось, все это не слишком воодушевляло, вероятно, потому, что не ему пришлось руководить операцией, однако он отдавал четкие и ясные распоряжения и по докладам и документам ориентировался в происшедшем.

Спать легли только около половины третьего.

–  Как только вспомню, - вздохнул Храстецкий, - что эта компания была всего в ста метрах от границы и ничего у них не получилось... Сразу видно, что они вообще не знали местности. Эта баба, наверное, указывала им дорогу. И опять этот проклятый участок. Прямо какая-то магистраль...

Героем дня был Руда Мразек.

–  Подумать только, - удивился Цыган, - подобрать брошенную гранату и швырнуть ее обратно! Представлял ли он, что делает? Ведь граната могла взорваться у него в руке!

–  Он до сих пор в себя прийти не может, - улыбнулся Стромек.

Ответа он не дождался. Его друзья засыпали один за другим...

–  Ребята, - сказала тетя Благоутова, когда они зашли к ней на следующий день, - эти солдаты были в субботу в Ходове на танцах. Девчата в деревне рассказывали. Они даже танцевали с этим доктором, или кем он там был, этот убитый.

Тетя Благоутова стала серьезной. Казалось, эта смерть взволновала ее.

–  Они сами начали стрелять, - сказал Цыган. - А если бы там остался лежать кто-нибудь из нас? Наше дело - охранять границу, вот мы и охраняем. И не позволим каждому авантюристу стрелять в нас.

–  Не дай боже, - ответила тетя Благоутова. - Я бы этого не перенесла, ребята. Знаете, почему мы переехали в Лесов? Случилось это сразу после войны. Отец у нас был в деревне командиром гвардии. Они собирали поле сам оружие и патроны, чтобы не было несчастных случаев. Винтовки, автоматы и пистолеты. Отец все это в саду проверял и разряжал. Однажды случайно произошел вы стрел, и пуля угодила в ногу десятилетнему соседскому мальчишке, который все время вертелся возле. Отец был в отчаянии! Каждый день ездили мы к пареньку в больницу, возили ему разные лакомства. Отца судили за неосторожное обращение с оружием. Я плакала целыми днями. Мальчик стал слегка прихрамывать, всякие мысли мучили меня... В конце концов мы решили уехать куда-нибудь, где нам ничто бы не напоминало о случившемся. Нелегко было уезжать из деревни, где мы оба родились, где жили наши родители и родственники. А теперь вот мы здесь...

–  Жалеете? - спросил тихо Цыган.

–  Да нет... нам здесь хорошо. И с вами, ребята. Цыган быстро сменил тему разговора. Из головы у него не выходили эти танцы в Ходове. Солдаты должны были уйти оттуда часа в два ночи. Но что произошло потом? Где они были все это время? До рассвета в понедельник?

–  Где-нибудь дрыхли и присматривались к местности, - предположил Хлоупек.

Они говорили об этом в присутствии Благоутов, ничего от них не скрывая, так как во всем верили им. Благоуты умели молчать.

Надо бы нам заглянуть на обе мельницы и в особняк. Поискать там следы.

–  Так ведь они признались, Вашек, - возразил Стромек, - что проспали день и ночь у какого-то ручья в лачуге. Не все ли равно, где это было?

Вскоре они покинули благодатную тень под высоким кленом во дворе у Благоутов, перешли шоссе и, шагая мимо заброшенных домов, направились вниз, к мельнице. Уже год, как в ней никто не жил. Двери и окна были открыты, кое-где протекала поврежденная кровля. Еще недавно это была добротная постройка. Теперь между камнями на дамбе росла трава. "Дому нужны люди, людям нужен дом..." - подумали вахмистры.

–  Здесь отдыхать только разбойникам, - ворчал Стромек. - Во внутренних районах страны не хватает квартир, люди мечтают иметь хотя бы одну комнату, а здесь вон сколько домов, да каких отличных.

–  Не каждому сюда хочется, - сказал Цыган. - И Благоуты до сих пор оставались бы там, где родились, не случись этакого несчастья. Кое-кто думает, что разбогатеет на границе. Эти люди разламывают печи, обстукивают стены, ищут сокровища, а когда ничего не найдут, убираются назад. Или, к примеру, цыгане. Разведут кос тер посреди комнаты на полу, а когда дом сгорит, отправляются в следующий. Я бы им задал!