С любимыми не расставайтесь! (сборник)
Шрифт:
– Все были бы такие, как она, было бы другое дело…
И Настя вдруг неожиданно для себя, а еще более неожиданно для всех – заплакала.
Кое-как сдерживалась, ища платок, но, когда достала, начала всхлипывать и сморкаться вволю.
Дети, смирив на время свои приобретательские инстинкты, столпились вокруг нее.
Выглянул и Яков Алексеевич.
– Что такое? Что такое?
Настя сразу перестала плакать.
– Простите, Яков Алексеевич, – сказала она.
Яков Алексеевич удивился.
И все удивились.
Он всегда был симпатичен
– Вы Яков Алексеевич? Вам привет от Насти Плотниковой.
Однако Яков Алексеевич так отвык от женского внимания к своей особе, что не принял эту улыбку на свой счет и растерялся.
– Спасибо, спасибо, – забормотал он. – И ей также передайте. Девочки, не отвлекайтесь.
Настя подошла к Нине Сергеевне.
– Скажите, это, наверно, вы Нина Сергеевна? Настя велела спросить, у вас позавчера был в гостях один молодой человек, Толя. У Насти к нему какое-то дело, вы не знаете, где он живет?
– Ах, это Толя, аспирант Константина Петровича! Он на Фонтанке живет, дом семь.
Яков Алексеевич стоял, страдая от непорядка и не решаясь еще раз сделать замечание.
– Я ухожу, – успокоила его Настя.
– После рабочего дня – пожалуйста, а сейчас не полагается, – извиняясь, сказал ей Яков Алексеевич.
– Что ж, пора идти, – вздохнула Настя. Но уйти не могла.
– Вообще-то у меня здесь и знакомых нет… Что ты, мальчик, не можешь выбрать? Эта резинка для карандаша, эта резинка для чернил. Плохо, когда в городе никого нет знакомых. А я тем более не привыкла одна, прямо погибаю…
Когда Катя шла с работы домой, Настя увязалась за ней. Кате было не до нее, она собиралась кое-что купить, постирать. Однако странная женщина не отставала от нее ни на шаг.
– Мне надо в магазин, – остановилась Катя.
– И я с вами, – сказала женщина, – я все равно никуда не спешу.
Катя пожала плечами, и они зашли вместе. И вместе вышли из других дверей уже с покупками.
– Давайте я понесу, вам тяжело, – предложила Настина родственница.
Но Катя отстранилась.
– Зачем же, мне нетрудно.
– Вам сегодня нечего делать? – вдруг спросила женщина. – Давайте сходим в кино.
– Какое кино, у меня сегодня стирка.
– Хотите, давайте вместе постираем, отдохнем и пойдем. – Кате была подозрительна эта настойчивость, и она затруднялась ответить.
– Не хотите – не надо, – отступилась женщина. – Тогда до свиданья.
Радуясь освобождению, Катя сказала:
– Будет время – заходите в магазин.
– Спасибо, – сказала дама и вдруг неожиданно поцеловала ее.
Катя не успела сообразить, к чему бы это все, как та оставила ее и пошла назад.
Настя шла по улице, поглядывая на номера домов и сверяясь с адресом, записанным на полях газеты.
Свернула в подъезд, поднялась по лестнице и позвонила в дверь.
Ей открыла школьница лет пятнадцати.
– Толя дома? – спросила Настя.
Но школьница
смотрела на нее и не отвечала.– Мне нужно Толю, он дома? – еще раз спросила Настя.
– Толю?.. Его нет, – ответила наконец девочка. – Но он, может быть, скоро придет. Подождите его.
Настя поколебалась, но прошла.
– Пальто можно повесить здесь.
Настя сняла пальто.
– Сюда, пожалуйста. Садитесь, можете почитать.
Настя села и взяла с полки книжку.
Девочка до ее прихода делала уроки и снова пристроилась к тетрадкам, но за дело не принималась. Она во все глаза смотрела на гостью. Взгляд у нее был прямой и несколько даже мрачноватый, какой бывает в этом возрасте у натур целеустремленных и сосредоточенных.
– Простите, какое у вас удивительное лицо! – сказала она. – Кто вы? Если не хотите, можете не отвечать.
– Почему? Зовут меня Настя, я работаю в магазине.
– Это правда? Хотя – простите, – какие основания у меня не верить. Вы хотите, чтобы вас звали Настя? Хорошо, я так вас и буду звать. Знаете, до четырнадцати лет я была гадким утенком. Когда я поняла, что могу кому-нибудь нравиться, я потеряла к этому интерес и стала синим чулком. Сначала я думала о людях лучше, чем они есть, потом – хуже, чем они есть. А теперь вижу, что все гораздо обыкновенней. Вы со мной согласны? Меня зовут Ирина.
– Не знаю, по-моему, на свете много необыкновенного.
– Это почти цитата, – улыбнулась Ирина. – Из Шекспира. Раньше мне казалось, что в подонках есть что-то привлекательное. Сильные, свободные люди. А как вы относитесь к подонкам?
Настя удивилась.
– Это хорошо. Я тоже поняла, что они отвратительны. Не потому, что я идейная, я и правда так думаю. Вообще, может быть, дело в возрасте, но все меняется. Раньше я ждала, что любовь придет одна, как солнце. И вот – я не могу влюбиться. Хочу! Влюбиться чисто, ничего не требуя взамен. И – не могу.
– Может быть, еще не время? – предположила Настя. – Я намного вас старше и то…
– Я поняла вас. На всякий случай готовлюсь к одинокой старости, когда я буду вот такая, – она втянула щеки, показывая, какой будет. – Но мне нужно кого-нибудь почитать. Если я никого не буду почитать, я буду чувствовать себя сумасшедшей. Странное ощущение: мне кажется, если бы вы только захотели, я бы пошла за вами куда угодно.
– Все-таки молодость – это страшная вещь, – сочувствуя и переживая, проговорила Настя. – Надо быть мудрой, надо быть очень мудрой.
– Вам это как-то удалось. Вы и хороши собой, вы и умная, и скромная, а это, может быть, главное. Но откровенность за откровенность. Настя! Я не знаю, какие у вас отношения с Толей. Он мне брат, и я его люблю. Но, поверьте мне, – он не стоит вас! Я знаю его пятнадцать лет. Нет, он хороший. Но при всех его качествах – вас он не стоит.
– Злая ты девка, – сказала Настя. – Сейчас это у вас модно: сердитые молодые люди. Но если молодые люди сердитые – это еще полбеды, а вот если женщины станут все злые, что тогда за жизнь начнется, ты себе представляешь?