С любовью, Рома
Шрифт:
— Я так устал бояться. Я больше не хочу бояться. Не хочу!
— Ничего, это ничего. Главное, просто помни, что мы всегда… рядом.
Кажется, он тоже плакал. Но это навсегда останется между нами.
К тому моменту, когда нас нашёл Дамир, мы уже успокоились. Сидели на берегу, мокрые и вонючие, но в вполне благостном настроении.
Поэтому появлению Бероева совершенно искренне обрадовались, с улыбками поднимаясь на ноги.
— О, Дам… — начал было Стас, но не успел договорить. Хук Дамира заставил его рваным движением откинуться назад.
— Ух ты, — удивился я,
— Как же я вас ненавижу, — обречённо заключил наш дагестанец.
Глава 13
Семь лет назад
Соня
Первую четверть восьмого класса я закончила с грехом пополам. Таких паршивых оценок мой дневник ещё не видел ни разу в жизни. На итоговом классном часе я была готова провалиться от стыда сквозь землю, особенно на фоне Чернова, который без особых усилий выходил чуть ли не отличником. На самом деле всем было глубоко наплевать на мои оценки, одна лишь Марго повздыхала на тему «Соня, как же так?!». Я же восприняла случившееся как полное фиаско: учёба являлась моим единственным билетом в будущее, рассчитывать на что-либо кроме попросту не приходилось. А тут… в общем, из-за исчезновения мамы я расклеилась настолько, что окончательно потеряла веру в то, что однажды смогу выбраться из этой ямы.
И помощь большого семейства лишь доказывала мое бессилие. Поэтому на каникулы я уходила с самыми мрачными мыслями, благо что дома меня ждала бабушка, которой стало заметно лучше. Ну а маму должны были выписать через пару месяцев, по крайней мере, Александр Дмитриевич так сказал.
Из здания школы мы вышли втроём: я, Рома и Кир.
— Может быть, в кино сходим? — спросил одноклассник.
Кирилл бросил на него измученный взгляд Добби с мольбой подарить ему носок. В последнее время Рома постоянно таскал его с собой, и я могла только представить, насколько мы оба должны были осточертеть мелкому.
— Я — пас, — опередила его. — Домой хочу.
— Можно завтра, — не сдавался Рома.
— Завтра тоже дела.
— Послезавтра, — с каждым словом мрачнел Ромка.
— А послезавтра мы папе помогаем, — таки вклинился Кир, чем явно взбесил брата. Но честь и хвала выдержке Чернова: убивать при мне Кирилла он не стал.
— Тебя спросить забыли, — сквозь зубы процедил Роман Александрович.
— Не важно, — поспешила выпалить я, возможно спасая жизнь младшему из Черновых, — у меня всё равно… дела. Всю неделю.
Врать им было стыдно, поэтому, пряча глаза от своих спутников, я резко засобиралась домой.
— Мы проводим, — как обычно, попытался настоять на своём Рома.
— Не стоит, вам же в другую сторону.
— Мы через магазин.
Тяжкий вздох Кирилла.
— А мне нужно в аптеку, для бабушки.
— Аптека же рядом с домом.
— Мне в другую.
В итоге от Черновых я буквально сбежала при первой удобной возможности, стоило лишь братьям отвлечься на Стаса с Дамиром, появившихся на школьном дворе.
Петляя по дворам и делая огромные крюки, я окрестила себя самой неблагодарной свиньёй в этом мире. Но уж слишком был велик мой долг перед Александром Дмитриевичем и сыновьями.
Дома меня ждала порядком исхудавшая бабушка, с обвисшими щеками, погрустневшими
глазами и посеревшей кожей.— Каникулы?
— Угу.
— Как четверть закончила?
— Как обычно, — выдавила я улыбку. — Четвёрки и пятёрки.
— Давай в дневнике распишусь.
— Ой, а я его у Маргариты Дмитриевны оставила, — выдала заранее приготовленную ложь, искренне веря в то, что вру исключительно во благо бабули.
— Сонь.
— Ба, а ты чего, собственно, встала? — перешла я в наступление. — Тебе врачи что сказали? Отдыхать больше. Вот и давай! Я сейчас переоденусь и обед приготовлю.
— Да я уже приготовила.
— Ну ба-а-а-а…
***
Осенние каникулы потянулись нескончаемой вереницей дней, похожих один на другой. На смену страху за родных пришла тоска. Почти неделю я никого не видела, кроме бабули и Муси. Пару раз звонили Ксюша с Таней, даже звали гулять, но я сослалась на простуду, продолжая всё глубже вязнуть в своей лжи.
— Ты недавно болела, — напряглась Лапина.
— До конца не вылечилась, — выкрутилась я.
Тем не менее желание спрятаться ото всех не мешало мне тосковать о Ромке и нашем «великом поцелуе», который и на поцелуй-то не очень тянул. Однако, когда я вспоминала тот день, мои щёки заливались румянцем, а ладони начинали потеть.
Я скучала по Чернову! А он, гад этакий, всё же обиделся на мои отмазки и пропал с горизонта. Это было правильно и закономерно, но ни коим образом не препятствовало моей тоске по его идеальной чёлке и презрительной усмешке.
***
Был последний день перед выходом в школу. Я сидела в своей комнате и пустым взглядом смотрела в книгу. При всей моей любви к Маргарите Дмитриевне я бы, будь моя воля, школьную программу по литературе знатно перекроила. Можно подумать, в нашей жизни без этого было недостаточно страданий. С Хлестаковым у меня взаимопонимания не случилось.
На улице уже стемнело, и я было даже подумала, не пойти ли спать — всё равно заняться было нечем. Покосилась на кошку, которая вольготно развалилась на моей подушке. Вот уж кому не нужно было переживать о том, что завтра в школу.
— И что я буду делать, когда он опять откажется сидеть со мной?
Вопрос был скорее риторический, но кошка всё же решила мне ответить протяжным «мяу».
— И нечего на меня ругаться, — надула я губы, по-своему поняв услышанное. — Но так всем будет… спокойней.
Муся повторила своё «мяу» и, поднявшись на лапы, неожиданно подскочила и бросилась к окну, которого, к слову, в последнее время сторонилась как огня. Должно быть, свобода за пределами дома оказалась слишком серьёзным испытанием и повторять ей больше не хотелось.
— Ты таки решила сбежать от меня?
— Мяу-у-у.
— Серьёзно, что ли?
— Мя-а-ау.
— Муся!
— Мя-а-а…
Мои способности понимать кошачий язык зашли в тупик, поэтому я предприняла попытку взять живность на руки, но та в один рывок запрыгнула на подоконник, как раз вовремя, чтобы я успела встретиться взглядом с Черновым, стоящим по ту сторону стекла.
***
Ромка одним рывком подтянулся на руках и, закинув ноги на подоконник, влез в квартиру.