С любовью, Рома

Но возле кабинета под номером девять до меня наконец-то дошло.

— Там же твоя мама! — практически закричала я, резко останавливаясь.

— И что?! — Роман Александрович сделал круглые глаза. — Она как бы учитель и работает в этой школе. 

Я почти застонала.

— Да, но мы не в её группе!

— Поправочка, — с видом «упс» сообщил Чернов. — Были не в неё. Но пока тебя не было, нас перевели.

— С какой стати?

Он пожал плечами, правда не особо пытаясь скрыть свою сопричастность.

— А кто поймёт их, этих взрослых?

Потянул меня за руку, но я всеми силами засопротивлялась, упираясь пятками в пол.

— Не пойду.

— Почему?! 

— Потому… что…

Аргументы никак не желали находиться, но я всё равно продолжала упорствовать, а Рома тянуть меня на себя. Можно сказать, что битва шла не на жизнь… но в какой-то момент я не удержалась на ногах и полетела прямо на Чернова, упираясь руками в его грудь. Мы оба замерли на месте, глядя друг на друга ошарашенными глазами и не понимая, что делать. Он продолжал держать меня за руку, я же элементарно боялась пошевелиться, заворожённая ощущением его дыхания на моём лице. Мы стояли практически вплотную друг к другу, Ромка казался напряжённее обычного, клянусь, у него даже глаз дёрнулся.

Я слегла упёрлась ладонью в его грудь, пытаясь отстраниться, но тут случилось то, что совершенно не имело никакого объяснения. Чернов подался вперёд и… прижался своими губами к моим.

***

Мы сидели на уроке с прямыми спинами и круглыми от пережитых эмоций глазами. Я ещё и руки перед собой сложила, как примерная первоклашка. Наш поцелуй длился считанные секунды, но губы у меня горели уже минут десять как, а вместе с ними уши и щёки. Всё время хотелось дотронуться до губ, чтобы убедиться, что с ними не случилось ничего сверхъестественного. Ромка выглядел немногим лучше. Он сидел в метре от меня (оба разъехались по разным краям парты) и не шевелился. Будто бы даже не дышал, лишь несколько раз нервно икнул.

Его мама что-то рассказывала нам у доски, и я всеми силами пыталась сосредоточиться на своей новой учительнице, а не на том факте, что совсем недавно умудрилась поцеловаться с её сыном.

Александра Сергеевна поражала своей мягкостью и энергичностью, сразу же было видно, что происходящее её крайне увлекало. Но поглощённость уроком не мешала ей слегка хмурить брови, натыкаясь взглядом на нас с Ромой.

Она была молода, высока и стройна. Если бы не знала, то в жизни бы не подумала, что она являлась матерью шестерых детей. Возможно, она и не обладала столь яркой внешностью, как та же Инночка, но безусловно умела располагать к себе. Короче, я прекрасно понимала Чернова-старшего, однажды выбравшего себе в жёны именно эту женщину. 

В её присутствии я всегда чувствовала себя в безопасности, но пойму я это сильно позже, а пока мне оставалось лишь молиться о том, чтобы она не узнала, чем я занималась с её сыном перед закрытой дверью.

— Соня, — впервые в жизни обратилась ко мне Александра Сергеевна, — тебе всё понятно?

— Да! — излишне громко отозвалась я и с испугу отрицательно замотала головой.

В классе послышались первые смешки.

— Так да или нет? — растерялась учительница. 

— Да, — продолжала я стоять на своём, хотя при всём желании вряд ли смогла бы вспомнить тему урока. — Или… нет.

Кто-то фыркнул. Я уже подумывала зло глянуть на весельчака, когда в наш диалог решил вмешаться самоуверенный Рома:

— Всё более чем понятно. 

Его мама предпочла проигнорировать реплику отпрыска, лишь попросила меня: 

— Задержись, пожалуйста, после звонка. 

Если честно, то меньше всего на свете мне хотелось начинать своё знакомство с госпожой Черновой именно в тот момент, когда мои губы жгло при одной только мысли о поцелуе с её сыном.

Звонок прозвенел непростительно быстро. Попытка смешаться с одноклассниками и незаметно выскочить из кабинета провалилась благодаря предателю Ромке, поймавшему меня за руку.

— Тебя просили остаться.

— Не трогай меня! — сквозь зубы прошипела я. Получилось зло, и Рома от неожиданности разжал пальцы, глядя на меня своими карими глазами, которые хоть и отражали легкую растерянность, но не обещали ничего хорошего. 

— Сонь? — окликнула меня Александра Сергеевна, кивнув на парту перед учительским столом. Рома поплёлся за мной. — А Чернов может за дверью подождать, — мягко, но с нажимом заметила она. 

— У Чернова аллергия на «за дверью», — закапризничал мой одноклассник.

— И всё же — за дверью, — уже куда более настойчиво повторила его мать. 

— Но…

— Иначе, из-за твоей аллергии, мне придётся пересмотреть наличие двери в чьей-то комнате.

Чернов надулся, недовольно крякнул, но неожиданно послушался, бросив на меня прощальный взгляд, заставивший резко пожалеть, что накинулась на него.

— Итак, — усаживаясь за стол, начала Александра Сергеевна. — Для начала будем знакомы?

— Угу, — кивнула я, вытирая влажные от волнения ладони о джинсы. — Спасибо… что взяли меня в свою группу.

— Это пустяки, в конце концов, ты пострадала из-за нашей семьи. Так что мы тебе ещё и должны.

— Я не… страдала. 

Про то, что на самом деле это я должна их семье по самое не хочу, я так и не отважилась сказать. Особенно если учитывать всё, что мне было известно о сложностях во взаимоотношениях Черновых-старших.

— Как у тебя с английским? — неожиданно сменила моя новая англичанка ход нашей беседы.

— Достаточно посредственно, — попыталась выкрутиться.

— Рома говорил, что тебе тяжело… с английским. Если хочешь, я могу с тобой позаниматься.

Чёрт тянул этого Рому за язык.

— Сама разберусь, — поспешно выпалила я, но, решив, что получилось грубо, принялась оправдываться: — В смысле спасибо большое, но я правда сама. Так… будет лучше.

Она не обиделась, понимающе кивнув головой:

— Да, конечно. Но, если что, моё предложение остаётся открытым.

— Спасибо, — ещё раз проговорила, хватаясь за сумку и подскакивая на ноги. — Я пойду?

— Иди.

***

Ромка ждал у самых дверей, на которые, как помнится, у него была аллергия.

— Ты почему отказалась?

— А ты, значит, подслушивал?!

— Конечно подслушивал! Это же моя мама.

Заскрежетала зубами.

— И что бы я, по-твоему, сделала с твоей мамой?!

— Да не ты с ней… А наоборот. У мамы ужасная привычка пытаться проконтролировать всё! Вечно она тревожится о нас.

— Она вас любит. Так что это, наверное, хорошо, что она старается быть в курсе ваших дел.

— Это ты сейчас так говоришь, — театрально вздохнул Роман Александрович, — посмотрим, что ты запоёшь в тот день, когда спросит тебя о нас.