С любовью, Рома

Следующая неделя выдалась ужасной. Я переживала за него, а он за меня… и оба буквально задыхались от невозможности что-либо изменить. Боль за Ромку скручивала меня пополам.

В итоге решение за нас обоих приняла я:

— Ты должен уехать в Питер.

Глава 18

Наши дни

Рома

Знал ли я что-нибудь о шоке до этого момента? Нет.

Оцепенение сковало каждую мышцу. Я застыл на корточках, не в силах пошевелиться. Муся пару раз боднула мою руку, будто бы на прощание ударила хвостом, после чего, обогнув меня, направилась в сторону Сони и её спутника, стоявших подле синего кроссовера. В мою сторону они не смотрели, и я, прикрытый забором палисадника, не сводил безумного взгляда с этой сладкой парочки: он с упоением ей что-то рассказывал, а Соня теребила ручку рюкзака и смущённо улыбалась в ответ. И было что-то такое в этой улыбке — мягкое, кроткое — отчего всё внутри меня завязывалось морским узлом. Такой я её не знал, мне вечно доставался гордо вздёрнутый нос и слегка нахмуренный взгляд готовой к сопротивлению упрямицы. Неужели и вправду влюбилась?!

Последняя мысль ударила током, заставив резко подняться на ноги.

Должно быть, со стороны это выглядело немного безумно — как если бы я и в самом деле выскочил из кустов. Соня, стоявшая лицом к дому, нервно отпрыгнула назад, спутник же её, не сразу понявший причину испуга девушки, растерянно оглянулся назад, с непониманием уставившись на меня. Я невольно скривился: лет тридцать, с тонкими чертами лица, по-бабьи пухлыми губами и белыми кудрями на голове, в джинсах и пиджаке — и где Сонька только выискала такого?! И тут же где-то на фоне пронеслось сожаление о том, что сам-то я этим утром выглядел немногим лучше любого городского сумасшедшего. Ладонь сама легла на чёлку в попытке уложить ту на место.

Чувствовал себя раздетым перед этим хлыщом.

— Проблемы? — уточнил мужик, по-деловому скрестив руки на груди.

— Ещё не решил, — оскалился я, переводя внимание на Романову, которая, впрочем, уже успела прийти в себя и даже сделала шаг мне навстречу. У неё был какой-то совершенно безумный взгляд, выражение которого я никак не мог разгадать. И это злило. Мы были вместе почти семь лет, и выходило так, что я многого о ней не знал.

— Здравствуй, родная, — растянул я губы в своей самой «доброжелательной» улыбке.

— Рома, — едва слышно попросила Сонька. — Не надо…

— Даже не начинал ещё, — сплюнул себе под ноги, чувствуя, как волна гнева накрывает с головой.

— Точно проблемы, — вздохнул кудрявый. — Софья, это кто? — И, не дожидаясь ответа, дёрнулся в мою сторону, но Романова его зачем-то перехватила.

— Денис, не надо, я сама.

Значит, Денис.

— Что ж у тебя всё «не надо»? — ощетинился я. — Это не надо, то не надо — опять всё за всех решила?

— Чернов, — она сделалась вконец серьёзной и, судя по расширившимся зрачкам, уже успела сменить смущение на гнев.

— Чернов, — кивнул головой, — как мило, что ты помнишь!

Обида бурлила, затапливая сердце.

— Я сейчас, — бросила она своему Денису, после чего подлетела ко мне и, схватив меня за рукав, попыталась увести в сторону.

— Давай не здесь! — шипела она сквозь зубы, явно нервничая.

— Это почему?! — завопил едва ли не на всю округу. — Мне нечего стыдиться! Пусть все знают, какая… ты у нас замечательная.

Сонька предприняла ещё одну безуспешную попытку сдвинуть меня с места. На что я лишь повёл плечом, показывая, насколько неприятны её прикосновения.

Она разжала пальцы и глянула на меня…с упрёком.

— Ты не можешь без драмы?

— Я? Нет конечно. Это же моё второе имя. А вот твоё — вероломство.

— Рома, пожалуйста, давай… поговорим как нормальные люди.

— Поговорим? — ехидство буквально лезло из меня наружу. — Как мило — ты знаешь это слово! Тебе не кажется, что я заслужил «поговорить» несколько раньше, прежде чем узнал, что мы расстаёмся?!

— Да?! Именно поэтому тебе понадобилась неделя, чтобы самому захотеть прийти поговорить? — вдруг взорвалась Романова, перестав контролировать силу своего гнева.

А мне вдруг приятно стало. Значит, ей не всё равно.

— Обстоятельства, знаешь ли, — фыркнул я.

— У меня, знаешь ли, тоже! — явно в отместку мне выпалила Соня. И я вроде как понимал, что она это специально, но всё равно клюнул, желая её спровоцировать.

— Беременна, что ли?

— Обязательно. Двойней.

И вроде бы язвила, но я вдруг испугался, что совсем не понимаю, насколько это правда или нет.

— Правда, что ли? — несколько обескураженно уточнил я, уставившись на её живот, скрытый просторной рубашкой. На самом деле это многое бы объяснило.

Соня помрачнела прямо на глазах и… влепила мне пощёчину, обжёгшую нас обоих.

— Спасибо, что навестил, — бесцветным голосом выдала она, после чего махнула рукой этому своему Денису. — Идём. Он беззлобный. Только лает…

Кудрявый как раз подходил к нам, когда Соня невесело закончила:

— А кусать не умеет.

И вот тут меня переклинило окончательно. Наверное, наша потасовка со Стасом всё же что-то во мне пробудила. Ибо, сам того не ожидая, я сжал руку в кулак и направил его ровнёхонько в скулу кудрявого Дениса.

***

Прошлой ночью она врала. Ужас, промелькнувший в её глазах при виде крови под моим носом, выдавал матушку с головой. Ага, значит, ничего ещё не произошло. Как же, плавали, знаем. Вчера они все бодрились, пытаясь вразумить непутёвого отпрыска. Зато, столкнувшись с реальностью, сами подрастерялись. Даже отец побледнел больше обычного.

— Выдохните, — закатив глаза, потребовал я. — Это не то, что вы подумали.

— А что мы подумали? — первым пришёл в себя Дам.

— Ничего такого, одни лишь ужасы, — съехидничал. — А это, — указал пальцем на нос, — результат свидания моего лица и локтя Сониного жениха, — на последнем слове выразительно скривился, добавив экспрессии.

— Локтя? — с облегчением выдохнула мама.

— Жениха? — шокированным хором переспросили все остальные.

Меня встречали всем цыганским табором, практически целиком заполонив немаленькую прихожую так, что пустого места почти не осталось. Выстроившись амфитеатром, семейство буквально припёрло меня к стенке. Здесь нашёлся даже Никитос, с подозрением косившийся в мою сторону. Несмотря на то, что мы с братьями часто наведывались в родной город, этого всё равно было недостаточно, чтобы в свои два года он успевал привыкнуть к нам и сходу воспринимал как своих. Поэтому каждый мой, Дама или Стаса приезд домой начинался с того, что брательник несколько дней с осторожностью наблюдал за нами из-за материнской спины, словно пытаясь решить, насколько мы заслуживаем его доверия.

— И на какой из вопросов отвечать? — фыркнул я.

А вообще, это было забавно — наблюдать за тем, как лица родственников сменяли весь спектр эмоций: тревога — облегчение — шок.

— Про Соню и жениха, — решил отец, но нарвался на недовольство матери. — Сань, ну это же логично. Локоть и жених связаны, значит, до локтя ещё дойдём.

Близняшки хихикнули, а я, воспользовавшись заминкой, нырнул в ближайшую из дверей — кухонную, а уже оттуда сбежал в гостиную и далее прямой наводкой скрылся в ванной.