С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.

— Счастливо, Пьер!

Брэди с широкой дружеской улыбкой на лице вышел из номера.

Дювайн, подняв сумку и осмотрев ее, вышел быстро из номера и вошел к себе. Когда Клодетта увидела сумку, лицо ее осветилось.

— Все в порядке, родной?

— Никаких проблем. Он даже пообещал еще десять тысяч долларов. Ему даже мысли в голову не приходит о том, что мы можем надуть их. Жалкие какие-то деньги, когда можно получить четыре миллиона долларов.

Клодетта бросилась в его объятия, и они в вальсе закружились по комнате.

Брэди нашел Мэгги в шезлонге, погруженную в чтение романа.

— Собирайся, цыпленок, — сказал он. — Мы отправляемся.

— О, Лу. На самом интересном месте. Дай мне дочитать, что будет дальше. Он как раз затащил ее в постель…

— Неважно, пора ехать!

Они направились к машине через дорогу. В то время, как они мчались в Виленью, он снова проинструктировал ее, как добраться до отеля в Цюрихе, и обещал с ней встретиться как можно скорее. Когда они приехали туда, она немного всплакнула, прощаясь с ним, но быстро успокоилась и вновь повеселела, когда вспомнила о новых часах, подаренных им, о деньгах, которые он дал ей, и о романе, который ей предстояло дочитать. Оставив машину Мэгги, он обещал ей приехать не позже чем через неделю, он взял напрокат в местном гараже «гольф-15».

Весь день он провел в плавательном бассейне. Там было много людей, но никто не обращал на него внимания. Уже к вечеру он занес в кабину свой чемодан, запер дверь и загримировался в хорошо одетого старого джентльмена, которого можно было принять за банкира. Потом он вернулся в «Монтрэ Палас» и представился мистером Джоном Уиллисом.

Серж Хольц, который все еще сидел в вестибюле, был бы совершенно одурачен, настолько блестяще перевоплотился Брэди, если бы тот не допустил одной маленькой ошибки: он вернулся с тем самым чемоданом, который был у него, когда он записывался под именем Льюиса Шульца.

Хольц, привыкший замечать малейшие детали, сразу же узнал чемодан, как только швейцар поднес его к лифту. Хольц вспомнил, что дядя предупреждал о необыкновенной способности Брэди перевоплощаться и принимать самые различные обличья. Он только самодовольно ухмыльнулся, расколов Брэди.

Он видел, как Дювайны и Лепски вышли из отеля, и зашел в бар перекусить.

Оставшись в своем номере, Брэди раскрыл чемодан и достал револьвер. Следуя инструкциям Эда Хэддона, он еще раньше, остановившись в Женеве, направился по адресу, данному Эдом. Высокий полный муж чина лет сорока с радостью продал ему револьвер, как только Лу упомянул имя Эддона. Брэди не мог терпеть никакого оружия. Он ненавидел любые формы насилия. Он подчеркнул, что револьвер должен быть не заряжен, и он проследил, чтобы тот человек вынул все патроны. Удовлетворенный он сунул его в карман и расплатился. Теперь он уселся на кровать и недовольно рассматривал оружие. Он надеялся, что ему не придется угрожать Дювайну. Если бы ему все-таки пришлось это сделать, он совсем не был уверен в себе, что сможет это сделать убедительно. Дювайн вел себя так дружелюбно. Он совсем не допускал мысли о надувательстве. Хэддон чересчур подозрителен, но миллион — все-таки есть миллион.

Потом он подумал о Мэгги. С его стороны было опрометчиво обещать взять ее в жены. Брэди вздохнул. Он не мог представить себе, что сможет прожить с ней долгие годы. Она принадлежала к такому типу женщин, которые быстро старятся. С этим можно повременить. Сначала нужно получить икону. Он спрятал револьвер обратно в чемодан и, почувствовав голод, спустился в бар.

Лепски не понравился Монтрэ. Виды с озера были красивыми и пароходик был неплохой, но сам город был скучен и как будто вымер. Кэррол тоже была немного разочарована, но ей понравился магазин часов, в то время как у Лепски вырывались какие-то звуки, выражающие нетерпение и раздражение.

Терпение Дювайнов было на пределе. Они мельком обменивались взглядами, в которых светилась надежда, что это скоро должно кончиться.

— Как насчет того, чтобы поесть? — Том не уставал задевать свой традиционный вопрос. — Интересно, какие у них здесь отбивные?

— Здешние отбивные никуда не годятся, — ответил Пьер. — Лучше отправимся в пиццерию. Хоть будет какая-то перемена.

Как всегда немного поворчав, Том согласился. Пьер был приятно удивлен, когда увидел, что Том и Кэррол с удовольствием ели пиццу, которую им принесли.

— Вот это еда! — промолвил Том, млея и сияя. — Как дома.

Зная, что Кэррол уже подкинула Лепски идею о посещении Гестада, Дювайн во время еды решил вывести на сцену свою мать.

— Я очень беспокоюсь о матери, — сказал он. — Когда мы уезжали в Париж, она плохо себя чувствовала. Я звонил домой из Монако, и мне сказали, что она слегла в постель.

— Да, это неприятно, — с сочувствием вставил Лепски. — Моя мать умерла четыре года тому назад.

— Может быть, и обойдется, сегодня вечером позвоню, но если ей не лучше, то нам с Клодеттой придется вернуться.

— Да, конечно, — сказала Кэррол. — Как жаль!

Дювайн улыбнулся.

— Может быть, ей уже лучше. Но даже если нам придется вернуться, для вас это ничего не меняет. Вы должны поехать в Гестад. Вам там понравится.

— Вы все время были так любезны! — воскликнула Кэррол. — Если вам нужно будет вернуться, мы тоже вернемся с вами. В конце концов, в Париже больше развлечений, чем в Швейцарии.

Дювайн улыбнулся:

— Вы говорите так, потому что не видели Гестада. Это действительно райский уголок. Там вилла Лиз Тейлор, а уж она бы не стала там жить, если бы место того не стоило. Вот уж где ночная жизнь: стриптиз, шикарные девочки, десятки ночных клубов. А уж про отбивные и нечего говорить: туда доставляют на самолете каждый день настоящие японские отбивные из Кобэ. Знаешь ли ты, Том, что это такое? Толстые и сочные — самые лучшие в мире! А какие там горы, снег, катание на санях. А магазины! Ты никогда не видел таких магазинов.

Клодетта, которая была в Гестаде и считала это место обыкновенной скучной дырой, надеялась, что Бог простит ее мужа за такую беспардонную ложь, но она понимала, что надо всеми силами постараться избавиться от Лепски.

Тот слушал, и глаза его сияли:

— Стриптиз? Роскошные красотки? Сочные отбивные?

— Сам подумай, жила бы там Лиз Тейлор, если бы это не было великолепное местечко? Мы бы очень расстроились, если бы вы не попали туда. — Дювайн умоляюще посмотрел на Клодетту.

— Вам обязательно нужно поехать, — сказала она твердо.

Все решило упоминание о Лиз Тейлор.

— О’кей! Раз уж там Лиз, мы поедем туда, но все равно, без вас нам будет тоскливо.

— Мы тоже будем скучать без вас, — соврал Дювайн и сделал знак кельнеру принести счет. — Может, все будет и не так. Может, будут хорошие вести от матери сегодня к вечеру. Как бы мне самому хотелось поехать в Гестад. А сейчас я отвезу вас на Веви посмотреть на знаменитых лебедей. Там можно сделать кучу великолепных снимков, а вечером покатаемся на прогулочном катере. Вам понравится.

Они отправились на озеро, и Кэррол, заинтригованная лебедями, захватила два ролика кинопленки. Вернувшись в отель, они условились встретиться в баре в двадцать два часа и отправиться на пристань. Они не обратили внимания на сморщенного старика, сидящего в вестибюле и наблюдавшего за ними, когда они шли к лифту.

В номере Пьер сказал Клодетте:

— Мое терпение лопнуло! Эти двое меня сведут с ума. Сегодня нужно обменять сумки и баста. Мы сделаем так. В баре я скажу, что получил от брата телеграмму о здоровье матери. Он должен позвонить мне сюда в 21.30, поэтому я буду ждать звонка, а ты поедешь с Лепски на катере. Вы вернетесь часов в одиннадцать, вас я встречу в вестибюле и скажу им, что нам нужно уезжать, так как здоровье матери резко ухудшилось. Сейчас мы все упакуем и, как только вы уедете, я обменяю сумки и сложу все в машину. Я скажу Тому, что для нас будет быстрее, если мы прямо поедем в Париж, так как над Женевой туман. А им нужно взять напрокат у Херца машину и ехать в Гестад.