С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.
Шрифт:
— Благодарю, — У меня безумно болела голова, и я не испытывал желания заниматься пустой болтовней. — Ну, мне пора домой.
Я зашагал дальше, а он присоединился ко мне.
— Я тоже уже возвращаюсь.
Несколько минут мы молча шли рядом, наконец он спросил:
— Мэнсон, вы думаете, кого-нибудь снова начнут шантажировать?
— Не знаю.
— Ведь у кого-то эта проклятая пленка должна же быть!
«Если не у тебя», — подумал я про себя.
— Несомненно.
Мы молча продолжали путь.
— Не могли бы вы, пользуясь своими связями, выяснить, где эта пленка?
— А
— Мне пришлось бы действовать с чрезвычайной осторожностью, но вы, как главный редактор журнала, можете свободно расспрашивать кого угодно.
Я ни на секунду не забывал о возможности того, что пленка лежит у него в кармане и он лишь старается замазать мне глаза.
— Попробую что-нибудь узнать.
— Послушайте, Мэнсон, дело грозит нам обоим серьезными последствиями. Тут недостаточно просто пробовать. Если Голдстейн найдет пленку, нам придется туго. Я уже был вынужден лгать, теперь наступает ваша очередь.
Мы дошли до моего сада.
— Я слышал, родители Митчелла купили ваш дом. А вы где обоснуетесь?
— Пока подыскиваю жилье. Когда что-нибудь найду, дам вам знать. — Голова болела адски, и мне хотелось, как можно скорее избавиться от Кридена.
— Только не забудьте! И сделайте, что можете, чтобы найти эту пленку. Остерегайтесь Голдстейна!
— Хорошо.
Оставив их с собакой у калитки, я пошел по дорожке к дому.
Открывая дверь, я вспомнил, что в гостиной меня ждет Фреда Хейвс. Я тихо шагнул в холл, тихо закрыл за собой дверь, а потом заглянул в комнату. Она была там и еще спала.
Я пошел на кухню, достал из холодильника поднос с кубиками льда, высыпал их в полотенце и приложил к голове. Вскоре боль начала утихать. Я посмотрел на часы. Было десять минут второго. Постепенно ко мне возвращалась способность логично мыслить. Странно, что такой состоятельный человек, как Криден, сам прогуливает собаку, да еще в столь поздний час. Мог ли Криден быть тем неизвестным? Я надеялся, что да, потому что он, наверняка, уничтожил бы пленку. Но, если предположить, что это был не Криден?
Из соседней комнаты послышался голос моей гостьи.
— Кто там? — крикнула она испуганно.
— Это я.
Я высыпал лед в раковину, сжал зубы и вошел в комнату.
Она сидела выпрямившись в кресле с испуганными глазами. Увидев, что это действительно я, она успокоилась.
— Господи, вы так меня напугали, что я чуть с ума не сошла.
— Что вы говорите! Ну, ничего страшного. — Я подошел к бару и налил себе чистого виски. — Хотите?
— Нет.
Удивленный, я посмотрел на Фреду. Она как-то сразу протрезвела, и лицо ее приняло жесткое выражение. Я мог догадаться, что последует дальше.
— Ну что? Нашли? Все так, как я сказала? — Она подалась вперед, не спуская с меня упорного взгляда. — Теперь вы дадите мне деньги, верно?
Я допил и отставил стакан. Ноги у меня еще дрожали, но в голове прояснилось достаточно, чтобы понимать, что передо мной новое затруднение.
Я подошел к ней и сел в соседнее кресло.
— Пленка действительно была там, — сказал я.
Она кивнула.
— Значит, денежки теперь мои, так?
— Вы достаточно протрезвели, чтобы подняться?
Она
смотрела на меня. Глаза у нее были ясные, пьяная дымка исчезла.— Чего еще?
— Встаньте и подойдите ко мне.
Она встала и приблизилась.
— Дайте руку.
— В чем дело, красавчик?
— Дайте руку.
Я взял ее руку и приложил к своей темени.
— Пощупайте, только осторожно.
Она провела пальцами по шишке, потом нагнула мою голову и принялась изучать опухоль как следует. Она втянула в себя воздух и отступила.
— Что случилось?
— Пленку я нашел, но там кто-то был. Он подстерег меня, ударил по голове, и теперь пленка у него.
Она впала в такую ярость, что я даже испугался. Она стояла надо мной и обливала меня потоками грязной брани.
— Честное слово! — вопила она. — Ведь я же знала! Врете! А ну, выкладывайте денежки! Слышите! Полторы тысячи! Выкладывайте!
Бог весть, как далеко разносились ее пронзительные крики. Я бы не поверил, что женщина способна исторгнуть из себя столько децибелов. Потом я сообразил, что, по всей вероятности, кто-нибудь из обитателей нашей тихой улицы уже вызывает полицию.
Я быстро наклонился вперед и с силой ткнул ее в живот пальцем. Крик прекратился, словно обрезанный ножом. Она пошатнулась, раскрыв рот, потеряла равновесие и с размаху села на пол, даже гул пошел.
— Хотите накликать копов, идиотка вы этакая? — зашипел я на нее.
Она держалась за живот и молча смотрела на меня.
— Если они сюда явятся, вам будет плохо. Успокойтесь, сядьте вон там и помалкивайте!
Она сидела на полу и хватала ртом воздух. Видя, что я не спешу помочь ей, она наконец сама с трудом поднялась на ноги. Обеими руками она держалась за зад.
— Ах вы мерзавец! Вы перебили мне хребет! — Однако она не повышала голоса. Проковыляв к креслу, она упала в него, издавая жалобное сопение.
Я закурил сигарету и молча ждал. Вскоре Фреда снова начала соображать.
— Вы меня не дурачите? — спросила она наконец. — У вас правда кто-то отнял пленку?
— А вы, может, думали, что я сам себя умудрился огреть сзади по голове?
Секунду она обдумывала мои слова, потом кивнула.
— Ладно, так или иначе этот ублюдок все равно заполучил одну мелкую рыбешку. Та, крупная, ему не досталась.
— Что вы хотите сказать?
— Есть две пленки. Та, которую у вас украли, немного стоит. А вот за другую можно бы сорвать целый миллион, — Она задумчиво посмотрела на меня. — Что, если нам взяться за дело вместе, красавчик? Вы получили бы четверть, я взяла бы остальное. Что скажете?
В этот момент в дверь позвонили.
Я схватил Фреду за руку, поднял ее с кресла и потащил в спальню.
— Оставайтесь здесь и посмейте только пикнуть! — Я закрыл ее там и пошел ко входной двери. Тем временем позвонили еще раз.
В Истлейке имеется собственная полиция. Кто-то позвонил в участок и в течение нескольких мг нут патруль прибыл на место.
На пороге стоял дюжий, рослый полицейский, а подальше, у машины, другой — пониже ростом и помоложе.
— Что здесь творится? — Он смотрел на меня, держа руку на кобуре револьвера. Я узнал его.