S-T-I-K-S. Бомж

Тут напрашивались два вывода – внутри, наверняка, есть кто-то живой, а так как ворота заперты изнутри, значит человек, и, похоже - иммунный. Второе - учитывая, какой шум подняли «мясострадальцы» и то, что на этот шум больше никто не заявился, выходит в деревне заражённых больше не осталось. Выходит, если я немного постреляю, то никого лишнего уже не привлеку. Твари так увлеклись штурмом сарая, что совсем не замечали мое приближение с тыла. А вот пчёлы заметили. Хорошо, хоть определенный опыт проживания рядом с пасекой у меня имелся - в детстве на пять домов в нашей деревне там три пасеки стояло. Даже отдельные года пацаны отмечали, как кого и сколько раз пчела укусила. Руки в перчатки - стрелять смогу, а жалом до кожи не достать, голову замотал снятой из-под куртки рубашкой, только щёлку для глаз оставил и свободной рукой её прикрыл. Если под глаз укусит - морда так заплывет, буряты отдыхают. Всё-таки почуяли меня, твари, метров двадцать всего оставалось подойти, и тут ближайший заурчал и стал поворачиваться в мою сторону. Хотя двадцатка для такого стрелка как я - нормальное расстояние, мне ж не белку в глаз бить. Короткая очередь в голову и из башки сзади выпрыснула темная струя, превратив уже имевшийся на воротах кровавый отпечаток в сюрреалистический рисунок. Двое из остававшихся на ногах тварей рванули ко мне так резко, что я даже растерялся от неожиданности. Автомат затрясся, выпуская пули бесприцельно, но и тех, которым удалось угодить в цель, оказалось достаточно. Патроны закончились, досталось всем: и сараю, и тварям, и вообще всей окружающей среде. Надеюсь хоть тому, кто там прятался, лишний гостинец не прилетел. Сменил магазин, добил в голову ползающих под ногами, и всё ещё пытавшихся подняться бывших селян. А вот теперь времени терять нельзя - неизвестно, сколько осталось до появления Скреббера, может, прямо сейчас заявится, а может через три часа, хрен его знает. Надо от иммунного избавиться, побыстрее гнать его взашей, и подальше отсюда.

– Эй, в сарае, давай вылезай, бояться нечего, все враги повержены, опасность на время отступила. Только не тормози, времени нет, валить отсюда надо.

– Ты кто?

Ворота, поганец, пока не открывает, струхнул по-взрослому, а кто бы не струхнул? Это я привычный уже, в первый раз редко у кого подштанники чистыми остаются. Надеюсь у этого всё с этим нормально. Судя по голосу - мужик там засел, только пока что не решается выйти к спасителю.

– Не хочешь выползать - сиди дальше, может, чего и высидишь, а я тогда пошёл. Давай, до свиданья.

Перспектива снова остаться один на один со страшными, непонятными тварями возымело свое действие, стуканул пару раз засов, ворота немного отворились, и оттуда выглянул бородатый мужик. Не то, чтобы совсем уж бородатый, просто с длинной торчащей во все стороны щетиной и с всклокоченным, с вкраплениями соломы причесоном. Огляделся, заметил безвременно усопших, вздрогнул испуганно.

– Не боись, эти больше не кусаются, а других поблизости вроде не осталось, давно сидишь?

– Два дня.

– Пить хочешь?

– Страшно, аж мочи нет никакой, у тебя нет случаем водички?

– Вода есть, целая фляжка, только она тебе не поможет, простой водой тебе теперь жажду не утолить. На - пей, можешь хоть всю, немного отпустит, но ненадолго. Как зовут?

– Михаил. Михаил Суслов, пасечник я, вон моя пасека, совхозная. У меня ещё и своя есть, за домом. Это чего с ними такое случилось, я ж их знаю - всю жизнь здесь живём, с самого детства и тут вот такое. Это ж соседи мои, Прасковья да Вася муж с женой своей, правда, теперь их не узнать. Это болезнь у них такая, что ли приключилась?

– Болезнь, болезнь. Уходить тебе надо отсюда мужик.

– Куда идти-то? У меня и сил совсем нет, два дня ни ел, ни пил, свалюсь по дороге.

– В посёлок иди, постарайся дойти, там тебе помогут, дорогу, надеюсь, знаешь, тут всего три километра, только не останавливайся. Увидишь заставу - там частокол высокий и не заметить его трудно, начинай кричать, чтобы поняли, что ты нормальный, а то пристрелят не разобравшись. Туда пацанёнок от вас один сегодня уже прибежал, живой.

– Что за пацанёнок, как выглядел?

– Грязный и босой и рожа вся зарёванная, знаешь такого?

– Я своего послал в посёлок, Колькой его зовут, ему пять лет всего, а сам сюда в сарай, прямо с пасеки перебежал, еле успел, по пятам гнались.

– Узнаешь сам в посёлке, может это и твой был. А вот сейчас у тебя уже неплохой стимул появился, чтобы дойти. Теперь, хоть сдохни, но доползи. Я тебе помочь не могу, у меня здесь свои дела. Там возле берёз тележка стоит, найдёшь в ней хлеб, только всё не бери, мне тоже жрать требуется, неизвестно, сколько здесь ещё торчать. Все, давай двигай резвее, найдёшь в поселке мужика, зовут его - Жук, скажешь, что у меня всё в порядке. Пасечник говоришь? Значит, будешь теперь Пасечником, так тебя теперь зовут, запомнишь? Жуку скажешь, что это я тебя окрестил, хоть одного назвать у меня напоследок получилось, своё же имя забудь, здесь они не в ходу.

– Здесь, это где?

– Жук тебе всё объяснит, а сейчас некогда, фляжку отдай назад, присосался.

В деревню идти, смысла нет, все тела, что там могли быть, Скреббер наверно давно уже подчистил, а если нет, то и хрен с ними, тут вон своих хватает. Где же эта зараза лазит? Может в отпуск свалил, в теплые края? Два часа уже прошло. Пасечник давно исчез за леском, смешно ковыляя и поминутно оглядываясь, не переставая при этом жевать отломленный им кусок краюхи. Скоро темнеть начнёт, а Ленского, тьфу, Скреббера всё нет. Пить сильно хочется, пасечник вылакал фляжку досуха, а к колодцу идти не стоит, нельзя пропустить выход на сцену главного действующего лица. Может тележку сюда прикатить, этих отвезти к колодцу и там ждать, попивая прохладную, вкусную колодезную воду. Блин, сам себе не трави душу, отлучаться никак нельзя. Совсем стемнело. И тут в дальнем конце деревни, возле бывшего телятника, стало вдруг разгораться необычное свечение. Явился, слава Стиксу! Страха, как такового, почти не было, так, волнение небольшое, как перед экзаменом в школе, когда предмет знаешь неплохо и в себе уверен, да и училка добрая. Свечение усиливалось и приближалось, вот теперь спина внезапно похолодела - это был совсем не тот Скреббер, что в прошлый раз, да и Скреббер ли это вообще. Темнота подступила со всех сторон, скрыв всё, что раньше виднелось вокруг, и только ярко светился медленно приближавшееся «образование», как его Константинус тогда называл, при этом, не считая его вообще каким-то реальным существом. Нет, совсем другой, больше всего напоминавший колеблющееся пламя свечи. Только свеча должна быть размером с дом. В самом центре совершенно чёрное, не проницаемое для обычного глаза быстро меняющее форму пятно, края его светятся переменчивым светом, постоянно меняя цвет и интенсивность и никаких «щупалец» по краям, как у того, прежнего. Да и тела убитых тварей его, похоже, совершенно не интересовали, приближался он целеустремленно направляясь прямо ко мне. Если бы ноги не отказали, я б наверно рванул со всех ног, куда глаза глядят, бежал бы, не останавливаясь, пока не свалился без сил. Но ноги меня не слушались, как и всё остальное тело. Не подвели только органы чувств и мозги, они остались, преданы хозяину до конца, и не покинули его в трудную минуту. Но ненадолго.

Если бы человеческий мозг мог принять и обработать ниже изложенную информацию, то в самом её примитивном изложении, он бы понял следующее:

«Обнаружено критическое нарушение структуры объекта в данной точке локации. Решение: необходима полная деструкция субъекта. Отмена. Результат - последующее восстановление структуры невозможно. Поиск. Решение - возвращение объекта в исходную точку проникновения на объект. Результат - возвращение субъекта в исходную точку невозможно. Необходимо альтернативное решение. Поиск вариантов. Изменение точки вывода на максимально приближенную, расчёт аппроксимации. Результат - возможность частичного, неполного восстановления структуры объекта. Поиск точки вывода. Максимальная аппроксимация точки выхода к исходной точке проникновения. Результат - возможно полное восстановление структуры объекта на длительном временном промежутке. Вариант принят к исполнению»

Глава 24. Я ДОМА ИЛИ НЕТ...

«Надо заканчивать бухать». Традиционные благостные мысли для похмельного утра после большой пьянки. «Или, хотя бы не мешать пиво с водкой». Как же хочется пить! Последний раз такое было, когда будучи студентом последнего курса, я утром проснулся с похмелюги, руку протянул, еле разлепив веки, а чайник - пустой. Я себе даже дал зарок больше не пить и соблюдал его некоторое время, но затем жизнь взяла своё. Тогда хоть на кровати лежал, в более-менее цивильной обстановке и в нос не лезло какое-то настырное насекомое, да не светило прямо в глаз яркое солнышко. Твою мать! Где это я?

Спина прямо раскалывается, в бок будто, острый нож воткнули, выяснилось только, что это не нож совсем, а рукоятка затвора автомата, я прямо на «калаше» своём ночевать устроился, он то мне спину и намял за прошедшую ночь. Перевернулся набок, через минуту испытав неземное наслаждение от восстановления кровообращения в спинных мышцах. Какого хрена я здесь делаю? Сознание вернулось и вместе с ним чувство опасности, обычное для Стикса. Лежу в кустах. Со стороны меня вроде не видно, это уже хорошо, только у заражённых кроме зрения ещё и слух имеется, да и нюх такой, что за обладание таким же, любая породистая собака удавилась бы от зависти. Слава Стиксу, пока дрых в бессознанке, меня сожрать не успели. И на том спасибо. Рюкзак вроде на месте, я в него так вцепился, что не оторвёшь. Значит так: я был в деревне - это я помню. Вспомнил еще, что появился Скреббер, совсем не такой, как мой старый знакомец, внешне - совершенно другой. И всё, после этого - занавес, больше ничего в памяти не зафиксировалось. Надо осторожно оглядеться по сторонам и потом выбираться отсюда. Потихонечку, без шума и чтобы ни один кустик не дрогнул, да двигать быстренько назад в посёлок, Жуку под крылышко.

Справа издалека, слышится какой-то периодически возникающий шум, как будто там машина проезжает. Так это оказывается и на самом деле машина, да не одна! Откуда здесь трасса? По видневшемуся из кустов шоссе, проходящему неподалеку, туда-сюда часто сновали различные виды автомашин, и не обвешанные всякой защитной хренью, как это в Улье принято, а обычные. Легковые, грузовики, фуры - может я всё ещё не проснулся? Я точно не в «проклятой» деревне нахожусь, это понятно, но место очень знакомое, я точно раньше здесь уже был. Тут же вспомнил, что там позади, за моей спиной, должно быть озеро, а за ним «чернота». Мы же с Жуком именно здесь проходили после побега от Стена. Там вон фура на боку лежала и через пять километров в ту сторону - заправка. И обычное шоссе с двигающимися по нему автомашинами я тоже тогда видел, а Жук, ещё помню, сказал, что это глюки, может мне опять чудится? Надо бы поближе подойти - в прошлый раз мираж исчез, наверное, и сейчас так же будет? Подобрался совсем близко к шоссе, миновав последние кусты и небольшую низинку. Автотрасса с едущими машинами никуда не делась. Я что, дома? Просидел в кустах ещё несколько минут, пытаясь осознать и принять произошедшее, всё никак не верилось.