S-T-I-K-S. Шпилька 2

— Я не понимаю, — сказал Танк.

Лайма, рыкнув, подняла лапу и принялась скрести ею дверь.

— Жнец, притормози чутка, — наконец, сообразил Танк. — Надо выпустить Лайму.

— Бросает нас, чтоб спасти хозяйку? — со всё той же весёлостью поинтересовался Жнец и тут же посерьёзнел. — Может, и правильно, хотя бы Шпильку найдёт. А там уже приведёт к ней помощь. Эх, надо было тоже не лететь, сломя голову, а хоть небольшую группу с техникой взять. Да что уж теперь. Сейчас, вон на том повороте чуть сброшу скорость.

— Давай, Лайма, — шепнул Танк, в нужный момент открывая дверь. — Не подведи.

Собака, глухо гавкнув, выпрыгнула из машины, невероятно ловко приземлилась и тут же исчезла в подлеске до того, как несущийся за «Тигром» элитник успел её заметить. Кали предусмотрительно выдала по элитнику короткую очередь из «Корда», а Жнец ещё и посигналил, чтоб уж наверняка привлечь всё внимание заражённого к бронеавтомобилю.

Впрочем, разве могла одна-единственная, пусть и очень вкусная, собака стать полноценной заменой целым трём кускам человечины, пока ещё прячущимся внутри убегающей от матёрого охотника консервной банки на колёсах?

Куда вела колея, по которой они ехали, так и осталось неизвестным. В один момент, который сложно назвать прекрасным, она стала практически незаметной, а потом и вовсе сошла на нет. Жнец ещё умудрялся вести «Тигра» сквозь сгущающийся подлесок, но всем было понятно — конец близок.

Гориллоподобный элитник ломился следом, не зная устали — треск от ломающихся деревьев стоял такой, что слышно было, наверное, даже в Саратове. Но он вынужден был замедлиться — деревья на пути становились выше, толще и раскидистей, росли гуще. Там, где «Тигр», пусть и едва не задевая стволы зеркалами, всё же умудрялся проскочить, элитнику приходилось с утроенной силой расчищать себе дорогу.

Правда, и у стронгов скорость продвижения становилась всё медленней и медленней. И, наконец, настал момент, когда дальнейшее продвижение на «Тигре» стало невозможно.

— Бегом — скомандовал Жнец.

Уходили налегке. Кали без сожалений бросила «Корд», Танк из оружия прихватил только свой бесполезный против элиты «Вал», и то скорее по привычке. За годы, проведённые в Улье, борьба до конца стала второй частью натуры стронгов, так что никто не собирался останавливаться и ждать, пока тебя сожрут.

Стронги успели пробежать метров пятьсот, когда ситуация кардинально изменилась. Треск ломаемых деревьев вдруг послышался с ещё одной стороны, и был он такой, что страшно было даже представить, что его порождало. Впрочем, неизвестность длилась всего пару секунд, а затем над лесом поднялось нечто, похожее на покрытую хитиновыми пластинами многоножку-переростка.

Глава 20 Как рождаются Дары

Лайма была уникальна для Улья. Собаки её размера и веса, попав сюда, почти стопроцентно становились заражёнными. Единиц, которым повезло, съедали другие заражённые.

Лайме повезло — она сумела выжить. Выбраться из Пекла. Вместе с хозяйкой попасть в стаб, к другим людям. Она стала частью команды стронгов, но при этом осталась одним из уникальнейших существ в Улье.

Известно, что животные, несмотря на различия видов, очень хорошо умеют находить общий язык. Заражённые животные подобный навык утрачивают, ими движет исключительно голод, и ничего больше. Но есть одно существо, которое не относится ни к заражённым, ни к иммунным. Плоть от плоти Улья, подлинный хозяин этого мира. Тот, кого иммунные люди ни в коем случае не вспоминают в рейдах и стараются не говорить о нём вслух даже в стабах.

Истинное дитя Стикса.

Скреббер.

Лайма была собакой, и до глупых человеческих суеверий ей не было никакого дела. Скреббер — такое же живое существо, как и она сама. Разумное — пусть не по человеческим, но хотя бы по собачьим меркам. Оно, вопреки всем досужим сплетням, не являлось враждебным ни для кого, кроме заражённых.

И с ним, как и с любым животным, можно было найти общий язык.

Конечно, на самом дела Лайма понятия не имела, как люди называют существо, близкое присутствие которого она смогла уловить своим сверхчувствительным нюхом. Просто она понимала, это существо ей и её людям — не враг. А вот та тварь, что гонится за ними, существом ненавидима столь яро, что и представить сложно.

Конечно, объяснить стронгам, что она задумала, Лайма не могла, ведь люди, к сожалению, не понимают собачий язык. Но она постаралась и добилась главного — её выпустили из машины. Возможно, стронги даже посчитали её трусливой шавкой, но они поймут. Обязательно поймут, когда она приведёт на помощь то существо.

Скреббера.

* * *

Выезд за пределы стаба с килдингами ничем не отличался от выезда со стронгами или обычными рейдерами. Те же вооружённые бойцы в камуфляже, та же военная техника. Ассоциацию портили только трое килдингов в своих плащах и масках. Одним из них был, разумеется, лично магистр. Вторым — брат Корнелий. Третьей оказалась Ада, и Шпилька с трудом узнала «старшую» под аляповатой маской, скрывающей большую часть лица.

Из Крепости выезжали, разумеется, не через тоннель, которым в неё пришли. Просто на противоположной стороне горного котлована обнаружились вполне себе современного вида ворота с электрическим приводом, которые бойцы, дежурившие рядом, открыли, едва только увидев приближающийся кортеж магистра.

Полчаса ехали по горному серпантину между потихоньку теряющими высоту гребнями, на которых то и дело встречались тщательно оборудованные огневые точки с ЗРК, миномётами и пулемётами. А потом бронированная «Тойота», в которой сидела Шпилька, подпрыгнула на стыке кластеров, и пейзаж за окном резко изменился.

К скалам, обрезанные примерно наполовину, прилепились пятиэтажные многоквартирные дома, похожие по внешнему виду на тот, в котором Шпилька когда-то жила. Остальные оказались целыми, но выбитые окна и двери говорили о том, что перезагрузка произошла уже давно. Дворы, в которых не было машин, утопали в золоте осенней листвы, вместо асфальта лежали бетонные плиты, в стыках которых торчали жухлые травинки.

Подпрыгивая на стыках, кортеж пронёсся через пустынную улицу и въехал на площадь, в центре которой возвышалась статуя. Традиционное для коммунистического времени изваяние в пальто, кепке и с вытянутой вперёд рукой, но, почему-то, с незнакомым Шпильке лицом.

— Кто это? — поинтересовалась она у сидящей рядом Ады.

— Цесаревич Алексей Николаевич, — откликнулась та. — В тысяча девятьсот двадцать девятом он сверг тирана Ленина вместе с временным правительством, добровольно отрёкся от единоличной власти и создал Союз Свободных Коммунистических Регионов.

— В моём мире было иначе, — протянула Шпилька. — Там, наоборот, Ленин героем был.

— И в моём, — согласилась с ней Ада. — Выкрутасы мультиверсума.

За время разговора колонна боевой техники, которую Шпилька всё равно почему-то называла кортежем, рассредоточилась по краям площади и прилегающим к ней улицам. Бойцы быстро проверили монументальное здание дома культуры, администрацию и даже раскинувшуюся рядом жухлую липовую аллею.