С точки зрения Карфагена: Финикийцы и Карфаген
Шрифт:
Практический подход к мореплаванию подразумевал, что идти к цели следует по наиболее короткому и безопасному маршруту, то есть держаться надо поближе к своим. Первым финикийским городом за Киренаикой был Лептис Великий, основанный выходцами из Сидона (по Саллюстию) или Тира (по Плинию). Сразу за Лептисом, в двух дневных переходах, располагались колонии Эа (ныне Триполи) и Сабрата; греки назвали этот район Триполитанией — три полиса, три города. В любом из них можно было остановиться на отдых, купить еды и запастись водой. Ни единый из древних историков не рассказывает, как проходил дальний поход Элиссы, но разум нам подсказывает, что без захода в дружественные гавани тирская царевна обойтись никак не могла.
От финикийской Сабраты до Утики рукой подать —
Надо думать, именно в Утике Элиссе показали, где удобнее основать «новый город» — длинный мыс тридцатью километрами юго-восточнее, полностью отвечавший традиционным финикийским запросам: подходы с суши можно контролировать небольшим числом воинов, рядом две лагуны и глубокая бухта.
* * *
Историческая топография раннего Карфагена темна и неопределенна — рельеф местности с тех пор очень сильно изменился и мы не знаем, как именно выглядело это место в 814 году до н.э. С огромной долей вероятности там и прежде находился совсем небольшой поселок — на это указывают археологические данные. Святилище богини Тиннит, изучавшееся с 1923 года, находилось совсем рядом с западной окраиной карфагенской торговой гавани, а найденные там в самом нижнем слое керамические урны с геометрическим рисунком полностью соответствуют керамике Финикии; датируются они IX-VIII веками до н.э.
В свою очередь высеченный в скале рядом со святилищем Тиннит древнейший финикийский храм и вовсе относят к XI-X векам, благодаря найденным осколкам лампы, аналоги которой в эти века использовались в Ханаане и Палестине. Храм, безусловно, появился здесь до начала массового заселения, а более позднее святилище Тиннит было лишь знаком преемственности — так или иначе финикийцам этот мыс был хорошо знаком и прежде...
* * *
Итак, приехали. Можно выгружаться.
Дальнейшие события вошедшие в культурную традицию проходят по ведомству чистейшей мифологии, вряд ли имея отношение к реальности. Якобы местный ливийский царь Гиарб, у которого Элисса хотела купить землю, согласился, но с условием: получишь столько земли, сколько покроет воловья шкура. Финикийка применила национальное коварство — шкуру разрезали на тончайшие полоски, связали их вместе и «воловья шкура» обнесла территорию аж в 22 стадия. Если считать стадий по греческой системе мер в 178 метров, то получается 3916 метров.
Царевна Элисса основывает Карфаген. Современная иллюстрация.
Это место было названо «Бирса», от греческого ????? — «снятая шкура».
Не обошлось без очередной драмы: Гиарб воспылал к Элиссе страстью и захотел на ней жениться; в случае отказа ливийцы пойдут войной на Карфаген. Элисса, чтобы избежать гибели Нового города, не то предпочла жертвенное самосожжение, не то бросилась на меч. Вся эта история вошла в миф о Дидоне и Энее, растиражированный Вергилием в поэме «Энеида», но, как и было сказано, это всего лишь красивая легенда, не взирая на тот неоспоримый факт, что Элисса и Пигмалион абсолютно реальные исторические персонажи, равно как и бегство из Тира — достоверно.
Разобраться, что происходило на самом деле в первые годы после основания Нового города (Карт-Хадашт по-финикийски) сейчас невозможно. Подробные сведения отсутствуют, а карфагенские библиотеки не сохранились по понятными причинам — римляне старательно вымели память о своем противнике. Однако, кое-какие заключения мы все-таки
сделаем.Была Элисса и ее спутники жертвами коварства Пигмалиона или наоборот, сами участвовали в заговоре против царя Тира, это в сущности неважно. Главное, что Карфаген с самого момента закладки первого камня оказался независимым городом — ведь его основатели были оппозиционны метрополии и, по крайней мере на первом этапе, не собирались поддерживать с Тиром никаких отношений.
Здесь сразу встает важный вопрос: а почему вдруг Элисса не поселилась в Утике, городе с какой-никакой инфраструктурой и удобствами, приличествующими царевне? Теоретически, сородичи-финикийцы не должны были отказать в гостеприимстве царской дочке? Отчего Элисса предпочла жалкую деревеньку на отдаленном мысу? Возможно, деревни там и вовсе не было, а упомянутый выше древний храм XI-X веков до н.э. построили зимовавшие в Ливии финикийцы, затем отправившиеся дальше, к Мелькартовым столпам?
Напрашивается вывод, что жители Утики не хотели возникновения проблем с Тиром — формально все финикийские поселения были административно подчинены метрополии, а в случае эксцессов или неповиновения Тир мог применить соответствующие меры воздействия и внушения: вспомним экспедицию Хирама Великого в Утику, когда горожане отказались платить подати. Принять беглую царевну и аристократов, находившихся в непримиримом конфликте с Тиром? Нет, спасибо, давайте не будем нарываться на неприятности.
Юстин извещает нас: «Жители Утики прислали [к Элиссе и ее спутникам] послов с дарами как к своим соплеменникам, убеждая их основать город на том месте, где они уже расположились по воле судьбы». Разумеется, одно дело пустить изгнанников в свой дом, юридически находящийся под властью царя, совета старейшин и народного собрания Тира, и совсем другое — нанести визит вежливости новым соседям, которые наверняка громко задекларировали, что Пигмалиону не подчиняются, а на Тир и его законы чихать хотели. Теперь мы сами по себе! В свою очередь Утика хорошо помнила флот Хирама Великого и неудачную попытку получить самостоятельность, в дальнейшем рассчитывая на поддержку со стороны Нового города в случае каких-либо затруднений. Все остались довольны.
Теперь надо было решить вопрос с местным населением — ливийцами. Легенду о воловьей шкуре и похотливом царе Гиарбе мы оставим поэтам и романтикам, а сами обратимся к фактам.
Господствующая над местностью высота, холм вошедший во все анналы под названием Бирса, скорее всего и впрямь был куплен у туземных вождей, которые, по Юстину, «обрадовались прибытию чужеземцев и возможности торговать с ними» — ливийцы давно были знакомы с обитателями Гиппона, Утики и Гадрумета, понимая выгоду общения с финикийцами. Упоминается и ежегодная дань, установленная за пользование землей; в современной трактовке это была арендная плата за дополнительные территории в районе Нового города.
К поселку начало стекаться местное население с товарами для обмена и продажи: продовольствие, звериные шкуры, домашние животные. Кого-то из ливийцев карфагеняне нанимали для общественных работ: как и положено у финикиских колонистов, Бирсу начали обносить стеной.
Вершина холма Бирса в 1899 году. Собор св. Людовика находится на месте карфагенского храма Эшмуна.
На первых порах будущий мегаполис, — второй по величине после Александрии город Средиземноморья! — выглядел совсем непрезентабельно: маленькое укрепление на холме, хижины туземцев, которых пускали к себе жить космополитичные финикияне. Нет чуждых народов, есть потенциальные покупатели! В гавани начали появляться корабли из других городов, в основном с транзитными грузами, но кое-какие товары на продажу у них обязательно были в наличии...