Сад камней
Шрифт:
Да-да, конечно… Да, я тоже так думаю… Спасибо, Михайль.
Михайль сидит на диване, подавшись вперед, говорит в телефонную трубку.
МИХАЙЛЬ
Все будет хорошо, слышите? Завтра-послезавтра мы с Яром туда вылетаем. Мы найдем ее!.. Я вам еще перезвоню.
Отключается, тянется поставить трубку на место, но не попадает в подставку и роняет на стол, откуда она падает на пол, а сам откидывается на диванный валик.
Лицо у Михайля совершенно
На шум падения трубки прибегает Оля.
ОЛЯ (сдержанно)
Опять?
Михайль кивает, вернее, опускает веки. Оля берет тут же, на столике, аптечку, четкими привычными движениями распаковывает шприц, откупоривает ампулу.
Михайль закатывает рукав и подставляет руку для укола.
ОЛЯ (вводя лекарство)
У тебя химия с десятого. И до сих пор ни анализов, ни рентгена. Что ты себе думаешь?
МИХАЙЛЬ
Я все равно сейчас не могу. Позвони, пускай перенесут недельки на две.
ОЛЯ
Миша!
МИХАЙЛЬ
На неделю. Но сейчас никак, ты же знаешь.
ОЛЯ
Я знаю, что ты сумасшедший. Ты не хочешь жить. Суицидник.
МИХАЙЛЬ
Я?!
Вскакивает с дивана и пытается подхватить Олю на руки, но теряет равновесие, падает обратно и смеется — сначала принужденно, а потом все заразительнее, и Оля невольно улыбается тоже.
ОЛЯ
Я тебя очень прошу, сходи к врачу.
МИХАЙЛЬ
Обязательно. Как только… подожди, а который час?
(смотрит на часы)
Бли-и-ин… Мы же договаривались с Игорем! Опаздываю уже.
Встает, утверждается на ногах и, поцеловав Олю, мчится переодеваться в соседнюю комнату.
Оля смотрит ему вслед. Потом наклоняется, поднимает с пола телефонную трубку, ставит на место и начинает складывать аптечку.
Из комнаты выглядывает Михайль в незастегнутой рубашке.
МИХАЙЛЬ
Ты мою мобилу не видела? Нигде не могу найти.
ОЛЯ
Наверное, в мастерской оставил, как всегда.
МИХАЙЛЬ
Скорее всего. Умница!
Застегивая на ходу пуговицы, пробегает мимо Оли, не взглянув на нее, и выскакивает из комнаты.
Марина и Бранко идут по лесу. В темноте лес очень красивый, словно кружевной, снег разбавляет своей белизной непроглядную темень, ложится отсветами на лица.
БРАНКО
У тебя есть кто-нибудь?
МАРИНА
Да. Только мы редко видимся, живем в разных странах. Он поляк, танцор.Ему тоже нравится гулять в лесу.
БРАНКО
Я в лесу живу. И воюю. Война — дело для мужчины, а не танцы. Ты его любишь?
МАРИНА
Нет.
БРАНКО
Почему?
МАРИНА
Не знаю… С ним было хорошо, правда.
БРАНКО (с угрозой)
С кем это тебе было хорошо?
Марина звонко смеется, подпрыгивает, задевая поднятой рукой ветку, им на головы сыплется снег. Марина обнимает Бранко и, встав на цыпочки, стряхивает снег с его волос.
МАРИНА
С тобой, конечно. Ты лучше всех.
БРАНКО
Есть еще кто-то?
МАРИНА (внезапно посерьезнев)
Да.
БРАНКО (ревниво)
Твой оператор?
Марина досадливо машет рукой.
МАРИНА
Не выдумывай, мы развелись давно. Просто работаем вместе.
БРАНКО
Тогда кто?
МАРИНА
Он художник. Он… как бы тебе объяснить… Мы с ним — как зеркало. Смотришь в глаза человеку, мужчине, у которого к тому же своя, совершенно не такая жизнь — и все равно видишь себя. Это даже страшно.
Бранко глядит непонимающе, на его лбу и волосах тают снежинки.
МАРИНА
А ты другой. Ты совсем-совсем другой. Я люблю тебя.
Он прижимает ее к себе, потом чуть отстраняет, берет ее лицо в ладони, и они страстно целуются посреди огромного ночного леса.
В лагере тихо. Несколько лесовиков еще сидят или валяются вповалку вокруг потухающего костра, но большинства не видно, наверное, отсыпаются в палатках.
Пашка, поставив камеру на капот студийной машины и склонившись над маленьким монитором, отсматривает отснятый материал.
Марина и Бранко выходят из лесу. На границе лагеря они расходятся: Бранко скрывается в своей палатке, а Марина подходит к Пашке.
МАРИНА
Налет на базу?
ПАШКА (не оборачиваясь)
Ага. Иди сюда, смотри.
Марина тоже склоняется над камерой, голова к голове с ним.
МАРИНА
Слушай, а как ты это снял?
ПАШКА
Обыкновенно. С длинного фокуса.
МАРИНА
Врешь. Пашка, тебя же убить могли.
ПАШКА
Я бы не удивился. Я только не понимаю, ради чего оно все. Никто же не увидит.