Сад камней

— Да тише ты! Уже, уже идем варить твою кашу…

И вдруг она ни с того ни с сего послушалась, замолчала — я даже успела удивиться. Раскрыла во всю ширь и глубину свои черные глазищи. Уставилась куда-то за мое плечо.

— Похожа на тебя, — сказал Яр. — Красивая.

Улыбнулся.

* * *

— Еще раз. Еще раз, я сказала!.. Сцена та же. Виктор, левее. Пашка, ты готов? Работаем. Мотор!.. Пашка!!!

— Да не ори ты, аккумулятор сдох. Сейчас поменяю, и работаем.

— Давай быстро. Не мог раньше поменять?

— Ни фига, нужно до конца разряжать, дольше прослужит. Сколько сегодня еще снимаем?

— Две сцены, кроме этой. Шевелись ты!

— Каждой по десять дублей? Это я так, уточняю.

— Козел.

— Марина Ивановна, можно вас на секундочку? Мне сегодня нужно пораньше уйти. Видите ли, приезжает подруга, и…

— Ася, это замечательно, а что у Наташи лицо поплыло, вы не видите?!

— Жарко же. Я поправлю сейчас! Только, пожалуйста…

— Идите поправьте. Быстро. Всем приготовиться! Сцена шестнадцатая, дубль седьмой. Мотор!.. Стоп-стоп-стоп. Наташа!

— Что-то не так?

— Все так, попробуй сделать то же самое, но с человеческим лицом.

— Марина, но вы же сами говорили: минимум эмоций.

— Минимум эмоций на человеческом, черт возьми, лице! У кого ты была на курсе?

— А вам зачем?

— Уже незачем. Можешь быть свободна. Совсем. Все претензии решай через Игоря Эдуардовича. Снимаем сцену номер восемь, Володя еще трезвый, надеюсь?

— А если уже бухой, ты и его уволишь?

— Пашка, заткнись. Не твое козлиное дело. Знаешь ведь, я с недозвездами не работаю.

— Да ладно, я вообще молчу.

— Володя, готов? Почему это не в гриме?! Девочки, в чем дело? Ася!

— Аси нету, вы ее отпустили.

— Я не… Хорошо, Валя, сделай ему лицо, быстро! Солнце уходит. Пашка, ты чего?!

— Солнце уже ушло. Как будто сама не видишь.

— Н-да… осень, блин. Колян, Петрович, Толик, выставляйте свет. Живо! Чего? На фиг вашу пулю!!! Всей группе пока перекур. Чего тебе, Танька?

— Маринка, я все понимаю, но за Наталью Эдуардыч тебя убьет. Ты хоть знаешь, кто насчет нее звонил?

— Ты не поверишь, насколько мне фиолетово. Она же ничего не умеет. Ни черта вообще.

— Марина Ивановна, подпишите накладную по смете.

— Прямо сейчас?!

— Из министерства еще вчера требовали.

— Сволочи. Давайте сюда.

— То есть ты это серьезно? И что теперь? Заявлять повторный кастинг?

— Давай повторный… То есть нет. Подожди. Не надо пока.

— Правильно, остынь, может, еще передумаешь.

— Смеешься? Ни фига. Просто мне, Танька, тоже иногда звонят… всякие… черт, а мало ли. Короче, на завтра объявишь группе выходной, а мы с тобой в Аннинку, на хореографическое… Перекур окончен! Восьмая сцена, дубль первый, Володя, ближе к центру, правый свет повыше, Пашка, блин, козел, где ты там? Работаем, мотор!

* * *

— Красивый у тебя кулон.

— Мне тоже нравится. Спасибо, Яр.

Кивнул с улыбкой, закрепляя маленькую двусмысленность моего «спасибо». Я поправила на груди кулон, надетый поверх свитера, яшма в коже идет к шерсти крупной вязки, не кажется на ее фоне слишком массивной. Задуманный как раз для подобной фразы, прозвучавшей вхолостую, в молоко. Нет, так не пойдет. Двусмысленностей больше не будет.

— Ты знал, что я здесь. Правда же, знал?

Внимание. Соврет?

Яр сидел у печки, вороша угли кочергой, и малышка, устроившись рядом со мной на кровати, серьезно и внимательно наблюдала за ним.

Обернулся с обезоруживающей улыбкой:

— Знал.

— Откуда?

— Юля позвонила, сразу, как ты пропала. И я поехал искать. Вокзал, кассы, проводник поезда… просто.

Я кивала, как будто верила. Ну да, мы же знаем, у Яра есть хобби: чуть что ехать за тысячи километров, разыскивать, спасать, для того он и существует в моей жизни, поскольку программа-максимум — увезти меня с собой — никогда ему не удавалась и в этот раз не удастся тоже. Всё сходится. Если не обращать внимания на неувязку в пару месяцев, которые почему-то понадобились ему для таких простых поисков.

— Кстати, как она там, твоя Юля?

— Не знаю, я давно ее не видел. Никакая она не моя, просто очень талантливая девочка, я ее случайно заметил на кастинге для одного телешоу, она туда и не прошла, по-моему… Совершенно необыкновенная. Зря ты так с ней.

— А что я, по-твоему, могла для нее сделать?

— Не знаю… По крайней мере не бросать вот так.

— Перестань. Думаю, она это пережила.

— Да, конечно.

Подбросил пару коротких поленьев, надо же, как здорово мы умеем обращаться с этнической трехногой печью. Веселый уютный треск, теплые отблески на мужских скулах, теплое тельце ребенка тут же, под рукой. Яр ни на секунду не удивился тому, что она у меня есть, маленькая. И между прочим, до сих пор не спросил, как ее зовут — черт возьми, я затруднилась бы ответить.

— Что-то ты не рассказываешь про своих детей, — вот так, превентивно, на шаг вперед. — Уже, наверное, в школу ходят?

— Магдаленка во втором классе. Ясь через год пойдет… или через два. Как Агнешка решит, они же с ней остались.

Навстречу моему недоуменному взгляду — его безмятежный:

— Мы уже года три как развелись. Ты не знала?

— Нет… откуда?

— Черт, почему-то все время кажется, что ты должна все обо мне знать. А тебе, наверное, и не особенно интересно.

— Нет, почему…

Хотя, по большому счету, — да. Никогда я его не отслеживала, не расспрашивала общих знакомых, даже почти не цеплялась за имя, случайно встреченное в новостях культуры или шоу-бизнеса. Не потому, что он так мало значил для меня, — просто его жизнь изначально казалась мне статичной, неизменной в промежутках между нашими встречами, незыблемой, словно застывшей в куске янтаря. Яр женился, у Яра дочка, у Яра сын — вся эта информация, любовно доносимая до меня доброжелателями, проходила сквозь сознание, как вода через москитную сетку, не оставляя следа. Этого все равно не могло быть по-настоящему, а потому это и не имело значения.

Вот и пожалуйста. Свободный мужчина у моего очага. Точно в той же степени мой, как маленькая девочка с черными глазами — моя дочь. Почему бы и нет?

Потому что все это придумала не я. Не люблю. Не приемлю.

К тому же я так и не разобралась до конца, с какой целью это придумано. И какими средствами осуществлено.

— А ты? Ты что, прямо так уж подробно интересовался мной? Гуглил мои проекты, отслеживал перемещения?

— Ну, не до такой степени… то есть да, почти. Ты у меня всегда была, Маринка. Если со мной не всегда, то у меня — точно.