Сад Лиоты

— Иногда вредно слишком много думать, милая. Теперь, когда ты подписала бумаги, Энни, я могу спать спокойно. И не вздумай звонить мне каждый Божий день. Лучше нарисуй что-нибудь очень красивое и не беспокойся о старой карге.

После разговора с Энни она уже не могла заснуть. Несмотря на усталость, ее одолевали мысли. В ушах стоял непрерывный гул, словно на нее налетел потревоженный рой пчел. Наконец, Лиота сдалась и встала с постели. Все равно еще нужно написать письма Эйлиноре и Джорджу, объяснить им, почему она именно так поступила.

Она села за угловой стол, накинув на себя банный халат. Ноги у нее замерзли даже в теплых тапочках, которые она надела. Но она не хотела включать отопление, потому что никогда не делала этого раньше семи утра. А сейчас было только три часа.

Записка для Энни далась ей легко… Моя дорогая Энни, прочти эту записку и избавься от всех своих обид, впусти свежий воздух в дом, где душно от старых воспоминаний.Письмо Джорджу далось немного труднее. Он так сильно напоминал ей Бернарда и так же держал свои переживания при себе. И как угадать, что его огорчает? Бизнес? Слава Богу, чтобы утешиться, он смотрит спортивные передачи, а не заглядывает на дно стакана. А лучше ли это? Она надеялась, что Дженни удастся достучаться до Джорджа раньше, чем их дети вырастут и уйдут из дома.

С Эйлинорой все было иначе. Лиота порвала уже три письма, написанные дочери. Каждая новая попытка объясниться с Эйлинорой доводила ее до отчаяния. Никакие слова не могут убедить человека, который все для себя решил, а Эйлинора словно была сделана из камня. Наконец, Лиота просто решила написать то, что лежало у нее на сердце. Единственное, что оставалось, написать правду. Просто, кратко, искренне. Пусть Эйлинора делает с этой правдой все, что угодно. Сложив лист с письмом пополам, Лиота поместила его в конверт. Потом убрала письма туда, где, как она надеялась, их должны будут когда-нибудь найти.

Почувствовав себя странно, она села на край кровати, не в силах избавиться от волнения. Гул в ушах усилился, и появилось какое-то странное ощущение… потом в голове словно раздался удар,внезапная слабая боль и, наконец, ощущение теплоты — как будто кто-то закрыл ей уши ладонями. Правая рука потеряла чувствительность. Когда она поднялась, чтобы пойти в ванную, то не почувствовала и правую ногу. Нога превратилась в мертвый груз, который тянул ее вниз, вниз, вниз…

Она услышала стук, но не ощутила боли. Как она оказалась на холодном деревянном полу?

Когда Корбан подошел к парадному крыльцу, он заметил лежавшие на нем две газеты. Почтовый ящик на стене около входной двери был переполнен. Почувствовав недоброе, он нажал на кнопку звонка. Никто не ответил. Обычно по средам утром Лиота смотрела телевизор. Но он не слышал, чтобы из дома доносились какие-то звуки. Тогда Корбан подошел к окну. Иногда Лиота сидела за угловым столиком и, поджидая его, разгадывала кроссворды.

Занавеска была опущена, хотя днем окно никогда не зашторивалось.

Выругавшись, он вернулся на прежнее место.

— Лиота! — Он постучал кулаком в дверь, но никто не ответил. Он порылся в кармане, вытащил свои ключи и начал по одному перебирать их, пока не нашел тот, что она дала ему. Этим ключом он открыл дверь.

— Лиота? — Впервые он вошел в этот дом без приглашения, поэтому оставил дверь приоткрытой. В нос ударил тяжелый запах, словно в доме не работала канализация. Он снова позвал ее, стараясь дышать ртом. Оказавшись в коридоре, он сразу увидел Лиоту. Она лежала на полу рядом с кроватью и, казалось, была мертва.

Сердце бешено колотилось, когда он опустился на колено, чтобы прикоснуться к ее руке. Холодная! Ее глаза были открыты, но застывший взгляд был устремлен куда-то вверх. Он протянул руку, чтобы закрыть их, и вдруг услышал тихий стон. Корбан даже подскочил от удивления.

— Сейчас я вызову «скорую».

Ему не хотелось оставлять Лиоту на полу, но поднять ее и положить на кровать он побоялся. Что если она получила переломы костей в результате падения? Тогда малейшее движение вызовет сильную боль. Поднявшись, Корбан сдернул с кровати покрывало и укутал им Лиоту.

— Держитесь. Не умирайте у меня на руках!

Позвонив по телефону, Корбан открыл пошире входную дверь и, вернувшись в спальню, опустился на пол рядом с Лиотой.

— Держитесь, — повторял он, гладя ее руку. — Держитесь. Держитесь.

Все внутри у него кричало: «Скорее! Скорее!»Пожарные и «скорая помощь» прибыли через десять минут — самых долгих минут в жизни Корбана. Он переходил с одного места на другое, делая короткие остановки, чтобы не мешать работе специалистов. Они действовали быстро и умело, но было заметно, что дело плохо.

— Организм слишком обезвожен, надо ставить капельницу, — сказал один.

— Пульс слабый…

— Поднимайте ее.

— Вы родственник?

— Друг. Я извещу родственников. Куда вы повезете ее?

Ему назвали больницу.

— Подождите минутку! — Корбан уже у дверей задержал санитаров, которые вывозили Лиоту. Он испугался, что сейчас они уедут и он никогда в жизни не увидит эту женщину. Он взял ее руку своей дрожащей рукой. — Лиота!

Ее неподвижный, растерянный взгляд смутил его. Он даже не был уверен, понимает ли она происходящее.

— Я позвоню Энни, Лиота. Потом приеду в больницу. — Он нежно пожал ей руку. — Держитесь!

В тот самый момент, когда в дверях классной комнаты появилась Сьюзен, Энни поняла, что произошло что-то ужасное.

— Корбан сообщил по телефону, что твоя бабушка в коме. Ее увезли в больницу на «скорой».

Стараясь не плакать, Энни поспешно собрала свои кисти и краски.

— Как ты думаешь, она поправится?

— Не знаю, Энни.

Все смотрели на нее, одни с сочувствием, другие с раздражением. Подошел преподаватель.

— Идите, мисс Гарднер. Я сам соберу ваши вещи и оставлю их у себя.

— В какую больницу ее увезли? — спросила Энни, когда они со Сьюзен шли по вестибюлю, и расплакалась. — Ох, Сьюзи, ведь я поняла,что с бабушкой не все в порядке, когда Арба позвонила мне в понедельник вечером. Я должна была сразу поехать к ней.