Садовник (история одного маньяка)
Шрифт:
И все было решено.
Его правая бровь приподнялась. А губы сложились в усмешку.
– Замечательно. Передай, что мы обязательно придем.
Возмущенные гудки за их спиной прозвучали очень кстати. «Хонда» наконец поспешным рывком преодолела светофор, оставляя позади кошку вместе с соседним авто. Высунувшись далеко из окна, Ника кричала ей и всему суетливому, наполненному людьми проспекту: «Мы обязательно придем! До завтра-а-а!» - заставляя встречных водителей оборачиваться, опасно отвлекаясь - изумленно глядя на странную, хотя и безумно хорошенькую виновницу переполоха…
Эд притормозил
Ника не умолкала, говорила о пикнике. Когда, куда, как организовать…
Эд ее почти не слышал.
Он молчаливо удивлялся тому, как удачновсе складывается. В происходящем угадывалась рука судьбы. А перечить судьбе, как известно…
– Так что приедешь ко мне в четыре, ладно? Я соберусь, и пойдем. Хотя…
Он поежился под порывом осеннего ветра, залетевшего в приоткрытую дверь. А может - под холодным, изучающим взглядом Ники.
– Хотя ты же не знаешь, где я живу, - она нахмурилась, продемонстрировав совершенно очаровательную складочку на лбу.
Внезапно захотелось поглубже запахнуть куртку. И выпить чего-нибудь согревающего.
– …Или знаешь?
Его окунули в прорубь. Оцепенение не спеша захватывало аорту, медленно, но верно приближаясь к сердцу… Все так же пристально глядя прямо в его преступную душу, Ника коснулась руки. Ледяной жар и обжигающий холод сплелись, лишая возможности дышать…
Эд отрицательно качнул головой.
А она вдруг улыбнулась - пронзительно и лукаво. Заливисто хохотнула.
– Ну конечно не знаешь! Ты же меня всегда на остановке ждешь! Но ты найдешь, это легко. У меня номер тридцать семь. Садовая, тридцать семь! Запомнил?
Еще бы он не помнил… Мало в его жизни чисел, которые было бы так непросто забыть.
– Найду. В четыре?
– Точно!
– И взять сметану?
– Сметану?!
– светлые брови изогнулись, эхом повторяя вопрос. На дне зрачков плескалось абсолютное непонимание - так умеют удивляться только дети. И она, наверное, тоже скоро утратит эту способность…
– Ну как зачем? Для кошки.
– А-а-а!
– искренняя лучезарная радость.
– Да, обязательно возьми! Она будет очень рада. Ну все, до завтра!
– До завтра.
Ника уже взялась за дверцу. Но в последний момент неожиданно развернулась и потянулась к щеке Эда.
Ее губы легли на кожу раскаленным клеймом.
– До завтра!
– повторила, пряча смешок, и мгновенно растворилась в толпе студентов, явно довольная произведенным эффектом.
Эд хмыкнул. Коснулся места поцелуя мелко дрожавшими пальцами и завел машину.
Он не мог отделаться от ощущения, что это все происходит с кем-то другим.
Это действительно он, зрелый и многоопытный мужчина, мчится сейчас на свидание к девчонке, за которой тайно следит уже около трех недель? Это он, прежде сводивший контакты с женщинами до тех, что предусмотрены природой, купил… букет и торт(причем лучшие, которые только можно было достать)?!.
Накануне, до последнего измочаленный
нервным напряжением, Эд уснул прямо на своем раскладном стуле с биноклем в руке.Его разбудил пронзительный крик ночной птицы. В полной темноте, еще не вырвавшись из сна, он испытал ужасное мгновение дезориентации - казалось, он летит с огромной высоты! Стремясь удержать иллюзию равновесия, он раскинул руки как можно шире. Пальцы разжались, ловя ночной воздух… И бинокль, очертив элегантную дугу и сверкнув напоследок отражением луны из своих призрачных линз, рухнул вниз.
Эд изумленно наблюдал его почти осмысленный полет, почему-то совсем не сожалея о потере этой в общем-то недешевой вещи. А после сплюнул вслед и заковылял вниз по лестнице, отяжелевший и плохо соображающий…
Дома, несмотря на дикое желание свалиться в постель и ни о чем не думать, он прилежно сел к рабочему столу. Но перед глазами вместо цифр и символов ее коралловые влажные губы бесконечно складывались в волшебное «Нас приглашают на пикник»… В конце концов он прекратил маяться дурью, наспех разделся и бросил усталое тело на неразложенный диван. К счастью, обошлось без снов…
И вот теперь, остановившись у ее калитки на совершенно законных основаниях и придирчиво разглядывая гладко выбритое лицо в зеркале заднего вида, Эд пытался взбодрить себя улыбкой. Но отражение в ответ недружелюбно скалило зубы, а на дне глаз легко читался страх…
Он обреченно вздохнул, надвинул поглубже очки и распахнул дверцу в осенние сады.
Погода была удивительной.
На фоне бездонного синего неба умирающая листва давала свой последний концерт - словно оперная дива на склоне лет искусно и печально перебирала оттенки-ноты: от слепящего золота до черного багрянца. А все тепло, накопленное за долгое жаркое лето, покидало землю, аккомпанируя - пронзительно вибрируя скрипкой, завершающей партию…
Эд шагнул во двор не задумываясь. И снова чуть не растянулся из-за перепада уровней.
В первый момент ему показалось, что в ее саду царит темнота - сплошной полог ветвей нависал совсем низко над маленьким двориком. Но стоило глазам немного адаптироваться, и стали видны потоки лучей, прорывавших сплетение крон. Живыми, шевелящимися нитями они рисовали узор на аккуратной лужайке у входа.
А вокруг… Справа, слева, за спиной вдоль забора, у дома и дальше, в таинственных дебрях старого сада, буйствовали хризантемы! Самые разные: белые с острыми иглами лепестков и пушистые желтые помпоны. Аккуратные, похожие на ромашки, и неряхи с растрепанной шевелюрой. Огромные рыжие шапки с атласно-белой подкладкой и мелкие, покрывающие целый куст вспышками красного, осыпающиеся горячими искрами на усталую землю…
Они почти заслонили старый деревянный дом с подслеповатыми окнами.
Все еще не отрывая потрясенного взгляда от охряного моря цветов, затопившего двор, Эд подошел к обшарпанной двери, когда-то давно покрашенной в голубой цвет, и протянул руку.
Но звонка не было, хоть он внимательно осмотрел всю стену вокруг косяка. Прежде чем он успел удивиться и этому, дверь открылась.
В простой красной рубашке, восхитительно оттенявшей горстку крохотных, едва заметных веснушек на носу, Ника улыбнулась ему, ослепляя.