Садовник (история одного маньяка)
Шрифт:
– Привет! Ты раньше.
Все слова, заготовленные Эдом для начала непринужденного разговора, разом куда-то исчезли. Он отвел взгляд и неловко протянул ей букет.
– Привет. Это - тебе.
Но никто не спешил освобождать его от торжественной ноши. Или хотя бы - благодарить. Встревоженный паузой, Эд вернул взгляд на Нику. И похолодел.
Ее глаза были смертельно серьезны.
– Они же… мертвые, - голос опасно дрогнул, замерев на полпути между болью и гневом. Соскальзывая в сторону последнего.
Изящные розовые пальцы потянулись к букету и, помедлив в последний момент (точно боясь
Она смотрела прямо на него.
– Не дари мне мертвых цветов. Никогда!… Обещаешь?
Эд сглотнул и еле слышно выдавил:
– Ладно.
А Ника вдруг заметила торт.
– Ух ты! Какой огромный!
– громко и искренне восхитилась она, вмиг превратившись в юную легкомысленную девушку. Эд незаметно выдохнул с облегчением: слава богу, что хоть принадлежность торта к миру живых не вызвала у нее сомнений…
Тем временем она прижала букет к груди осторожно, словно больного ребенка, и мягким, прощающим тоном произнесла:
– Ну что ж, попробуем их спасти.
Проскользнула вглубь дома и почти сразу исчезла из виду, оставляя за собой звук тихо шуршащих шагов.
Эд снял очки, прищурился и неуверенно последовал за ней.
Дом был именно таким, каким он его себе и представлял: старость, сырость и явное отсутствие мужской руки. Многочисленные запыленные кружевные салфетки на всех горизонтальных поверхностях, выцветшие безвкусные репродукции на стенах и, конечно же, целая армия растений - в кадках, ведрах, банках из-под краски (и даже в причудливо изогнутых грампластинках!) лишь усиливали отчетливый налет запустения…
Пробираясь по коридору, Эд то и дело цеплялся за зеленых обитателей дома, а на пороге комнаты, откуда доносилось тихое воркование Ники и журчание воды, споткнулся о какой-то совсем уж крохотный экземпляр и едва не упал, пребольно ударившись большим пальцем ноги о дверной косяк. Ругаясь сквозь зубы, он запрыгал в проеме от боли, ловя равновесие и стараясь не испортить торт…
На кухне спиной к нему, ласково приговаривая, Ника обрезала кончики стеблей роз огромными ножницами, а вода лилась в ту самую, хорошо знакомую ему, садовую лейку, стоявшую в раковине. Закончив, Ника тонко улыбнулась.
– Идем.
И повела его через кухню на застекленную веранду, а оттуда - в сад.
У Эда перехватило дыхание. Это был тот же уголок - под покрывалом бархатной травы и в окружении густой лиственной занавеси.
Словно чувствуя его потребность (еще раз увидеть, но уже вблизи), Ника шагнула вперед на полянку, залитую солнцем. И, нестерпимо сияя в лучах, склонилась с лейкой над своими питомцами, застывшими в немом благоговении перед ней - божеством, дарующим жизнь…
Глаза Эда взметнулись вверх - к ажурному плетению ветвей, разыскивая прорезь, благодаря которой он совсем недавно проникал в этот крохотный мирок… и не находя.
– Держи!
Он обалдело уставился на лопату, вдруг очутившуюся в его руках.
А Ника тоном прирожденного диктатора заявила:
– Мне нужно девять маленьких ямок. Вот там.
– Небрежный взмах
Эд растерянно моргнул несколько раз, посмотрел на ее твердо сжатые губы. И покорно принялся за работу.
Когда девять ямок разного размера и глубины выстроились кривым рядом вдоль дорожки (а что еще могло получиться у него, впервые державшего лопату?), Ника опустилась на колени замедленным изящным движением. Разложила цветки по лункам, полила и стала укутывать землей, погружая свои чудесные руки в ее грязную плоть.
Имело ли это занятие какой-то смысл сейчас - на переломе осени?… Эд не решался спросить.
Коричневые комья липли к пальцам, пачкали рукава, но она, казалось, ничего не замечала и только тихонько напевала себе под нос что-то простое, но необыкновенно искреннее, похожее одновременно и на старинную песню, и на детский стишок…
– …в землю пустишь корешок, будешь строен и высок…
Обворожительная улыбка оборвала почти неслышное пение.
– Спасибо, что помог. Теперь они справятся, - без малейшей насмешки произнесла Ника. Резкий запах развороченной земли удивительно гармонично сочетался с ее собственным - цветочно-хмельным.
Эд кивнул, стараясь выглядеть таким же серьезным.
Только теперь Ника бросила взгляд вниз, на свои руки, и раздраженно мотнула головой.
– Ну вот, опять испачкалась! Подожди, я сейчас переоденусь, и мы пойдем.
Она была уже у дома, когда Эд спохватился.
– Куда пойдем?
– Как куда?
– засмеялась, обнажая розовые, как леденцы, десны.
– На пикник!
– А разве мы не здесь будем?
– Эд старался говорить как можно небрежнее, чтобы не выдать себя - не показать, насколько не хочется ему уходить из волшебной страны своей садовой феи!…
– Здесь? В саду?
– опять золотистый смешок.
– Ну что же это будет за пикник! Нет… Мы пойдем в другое место!
– она загадочно улыбнулась, прыжком преодолела две ступеньки до веранды и исчезла в доме.
Эд вздохнул и повернулся к саду.
Сначала он вежливо рассматривал растительность, часть которой готовилась к долгой зимней спячке, а часть - к смерти. Но очень скоро ему надоело. Все они были одинаковы. Все - бессмысленны! Без своей очаровательной хозяйки…
Он вспомнил о призрачном окне. Стремясь обнаружить его, он обошел двор, но поймать правильный угол обзора никак не удавалось. Наконец, привстав на цыпочки под орехом и вытянув шею изо всех сил, он разглядел-таки светлое пятно. А в нем - далекий силуэт многоэтажки. Конечно, было слишком далеко, чтобы различить свисающие куски арматуры и пустой проем на верхнем этаже, в котором он провел столько часов, полных счастья и мучительного ожидания…
Но тогда откуда же это ощущение, что кто-то наблюдает за ними?! Прямо сейчас. Из того самого окна!…
Мелодично скрипнула дверь.
– На что ты там смотришь?
– Ника была уже здесь - в длинном платье и курточке с капюшоном, до смешного напоминающая эльфенка на пороге взросления. Она легкомысленно помахивала корзинкой, собранной для пикника, усиливая сходство.
– На деревья. Они очень старые, правда?
– Честно говоря, не знаю. Они такие, сколько я себя помню. Хотя, наверное, это только кажется - я ведь поселилась тут, когда мне было шесть.