Сады Луны

В эту ночь он выполнял функции дозорного, осматривая крыши города, что являлось прерогативой убийц (если не считать случайных воров). Подобный осмотр позволял в большинстве случаев передвигаться по городу незамеченными. По крышам пролегали пути тайных политических интриг, целью которых были либо поддержание бесконечной междоусобицы двух Домов, либо – наказание за предательство. Совет правил днем под непрестанным наблюдением общественности – Гильдия правила ночью, не видимая никем, не оставляющая свидетелей. Так было всегда, с появления первых построек Даруджистана на берегах Лазурного озера.

Тало пересекал вполне заурядную крышу, когда в его левое плечо впилась стрела арбалета. Он бросился вперед, и неизвестно, сколько он просидел под открытым небом, ошарашенный, пытаясь понять, что же произошло. В конце концов, когда оцепенение медленно уступило место боли, он перекатился на бок. Стрела прошла насквозь. Она лежала на вымазанной дегтем черепице недалеко от него. Он начал перекатываться по крыше, пока не добрался до окровавленной стрелы.

Одного взгляда было достаточно, чтобы определить, что стрела была не воровская. Ею выстрелили из тяжелого оружия, оружия убийцы. Когда этот факт дошел до сознания Тало, он встал сперва на колени, а затем поднялся на ноги. Непослушными ногами он шагнул к краю здания.

Кровь струилась из раны все время, пока он сползал вниз по стене на темную аллею. Наконец его мокасины коснулись гладкого, блестящего булыжника мостовой. Он помедлил, стараясь собраться с мыслями. Этой ночью началась война среди убийц. Но кто из глав клана был настолько глуп или глупа, чтобы надеяться занять место Воркейн в Гильдии Убийц? В любом случае, он должен вернуться к клану, если сможет. Приняв это решение, он побежал.

Когда он нырнул в тень третьей по счету аллеи, холодок пробежал у него по спине. Тало перестал дышать и замер. Охватившее его чувство было безошибочно, оно шло из подсознания: за ним следят. Он взглянул на рубаху, пропитанную кровью, и ясно понял, что шансов уйти у него нет. Без всякого сомнения, тот, кто выслеживает его, хорошо видел, как он вошел в аллею, и сейчас держит наготове арбалет. По крайней мере, сам Тало сделал бы именно так.

Надо попытаться выиграть эту партию, устроить ловушку. Для этого необходима крыша. Тало повернулся назад и принялся изучать близлежащие здания. Две улицы справа вели к храму К'рула. Его взгляд задержался на темной громадине колокольни. Туда.

Едва не потеряв сознание, когда вновь поднимался на крышу, Тало затаился в тени колокольни, отделенный от храма небольшой постройкой. Физическое напряжение разогрело кровь, и теперь она еще сильнее текла из раны. Разумеется, он видел кровь и раньше, но никогда не видел столько собственной крови за один раз. Он впервые задумался о том, что может умереть. Его руки и ноги онемели, он понимал, что если задержится еще немного на этом месте, то у него есть вес шансы остаться здесь навсегда. С тихим стоном он бросился вправо. Прыжок вниз на крышу храма – всего несколько ярдов, но и эта малость заставила его рухнуть на колени.

Задыхаясь, Тало гнал от себя мысли о возможном поражении. Все, что оставалось сделать, – сползти вниз по внутренней стене во двор, а затем подняться по винтовой лестнице колокольни. Две простых задачи. Здесь, в тени колокольни, в его распоряжении были все соседние крыши. Тот, кто выслеживает его, должен прийти сюда. Тало помедлил, чтобы проверить свой, висевший за спиной, и три стрелы у левого бедра.

Он вглядывался во тьму.

– Кто бы ты ни был, негодяй, я жду тебя, – прошептал он.

Тало Крафар начал подбираться к крыше храма.

Замок на ящике с драгоценностями оказался очень простым. Через десять минут после того, как Крокус вошел в комнату, замок был сломан. Небольшое состояние из золотых ювелирных изделий с камнями и жемчугами сейчас помещалось в небольшом кожаном мешочке, привязанном к поясу вора.

Он присел на корточки у туалетного столика и взял с него свою последнюю добычу: «Это я сохраню». «Это» было тюрбаном из голубого шелка, отделанным золотой тесьмой; его наверняка приготовили для приближающегося Празднования. Он минутку полюбовался убором, затем сунул его под мышку и поднялся. Его взгляд упал на кровать, и он подошел ближе.

Очертаний девушки не было видно из-за сетки и мягких одеял. Еще один шаг приблизил его к краю кровати. Девушка была обнажена до талии. Стыдливый румянец залил щеки вора, но он не отвел взгляда. «Королева Снов, как она хороша!» В свои семнадцать лет Крокус успел повидать немало продажных женщин и танцовщиц, чтобы не дрожать, разинув рот, при виде женских прелестей, но сейчас он не мог отвести взор. Затем он скорчил гримасу и шагнул к балконной двери. Секунду спустя вор был снаружи. Он с жадностью вдохнул холодный ночной воздух. В темном небе светилось несколько звезд, достаточно ярких, чтобы их свет мог пройти сквозь облака. Точнее, не облака, а дым, который тянулся с севера. В последние два дня все только и говорили, что о захвате Засеки малазанской империей.

«Следующие на очереди мы».

Дядя рассказал Крокусу, что Совет откровенно заявил о своем нейтралитете, так и не сумев настоять на том, что город не входит в распавшийся теперь союз Вольных Городов. Малазане Совет просто не слушали. А почему они должны слушать? – Спросил дядя Маммот. – Армия Даруджистана – это горстка сынков знатных родителей, которые только и делают, что слоняются туда-сюда по Шлюшьей улице, поминутно хватаясь за свои разукрашенные мечи...»

Крокус выбрался на крышу дома, бесшумно двинулся по черепице. Перед ним был другой дом, точно такой же высоты, его плоская крыша располагалась меньше чем в трех футах от него. Вор помедлил на краю, вглядываясь в узкую улицу тридцатью футами ниже и видя только тьму, затем прыгнул.

Он прошел через крышу. Слева от него возвышался угрюмый силуэт колокольни К'рула. Крокус опустил руку на кожаный мешочек, привязанный к ремню, ощупал пальцами узел и веревку, – все было в порядке. Затем он проверил тюрбан, закрепленный под ремешком его доспеха. Все хорошо. Он продолжил свой беззвучный путь по крыше. И впрямь прекрасная ночь. Крокус улыбался.

Тало Крафар открыл глаза. Ничего не понимая, он уставился перед собой. Где он? Почему он ощущает такую слабость? Память вернулась, и стон сорвался с его губ. Он потерял сознание, распростершись здесь под мраморной колонной. Но что же привело его в чувство? Собравшись, убийца подтянулся к пыльной колонне и поглядел на крышу под ним. Вот! Менее чем в пяти футах от него по плоской крыше двигалась какая-то фигура.

«Сейчас, сукин сын, сейчас». Он поднял арбалет, опираясь одним локтем на колонну. Оказалось, что он уже зарядил оружие, хотя и не помнил, как и когда. С такого расстояния промахнуться невозможно. Через мгновение его преследователь будет мертв. Тало стиснул зубы и прицелился.

Крокус наполовину прошел крышу, лаская одной рукой пышную отделку тюрбана, когда у него под ногами зазвенела монетка. Инстинктивно он бросился вниз и накрыл ее обеими руками. Тут же что-то со свистом пронеслось над его головой, он поглядел вверх, ошарашенный, затем снова приник к крыше. Черепица в двадцати футах от него разбилась вдребезги.

Он застонал от внезапного осознания. Когда он поднимался на ноги, его рука рефлекторно ухватила монетку и сунула ее за пояс.

Тало в бессилии выругался. Он опустил арбалет и в недоумении посмотрел вниз на фигуру. И тут его чувство опасности проявилось в последний раз. Повернувшись, он уловил смутные очертания человека в плаще, стоявшего прямо перед ним с поднятыми руками. Затем руки опустились вниз, и два длинных остро отточенных кинжала вонзились в грудь Тало. С последним возгласом недоумения убийца скончался.