Сады Луны

Молодой Тук подался вперед в седле и сплюнул. Шел третий день как он покинул Засеку и страстно мечтал увидеть вокруг себя высокие городские стены. Равнина Рхиви простиралась вокруг него, желтая трава колыхалась под полуденным ветром бесформенной массой.

Он почесал рану на месте левого глаза, бормоча что-то невнятное. Что-то было не так. Он должен был встретиться с адъюнктом два дня назад. Все планы шли наперекосяк. Если взять исчезновение капитана Парана до встречи его с Вискиджаком и эту историю, что все повторяли (о том, как Гончая напала на волшебницу из Второй армии, а четырнадцать погибших моряков ушли с собственных поминок), то ничего удивительного не будет в том, что и это свидание не состоится.

Казалось, что хаос – примета времени. Тук выпрямился и приподнялся на стременах. Хотя дороги как таковой через равнину не было, караваны купцов, проходящие с юга на север и по западной оконечности равнины, проложили подобие тракта. И, несмотря на то, что торговля давно замерла, след, оставленный поколениями лошадей и фургонов, сохранялся. В центре равнины обитали Рхиви, небольшой темнокожий народец, который совершал сезонные миграции вместе со своими стадами. Они не были воинственным народом, однако Малазанская империя вынудила их взять в руки оружие, и теперь они сражались под командованием Каладана Бруда в легионах Тисте Анди против империи.

Морант рассказал, что сейчас Рхиви далеко на севере и востоке, и Тук был благодарен за это. Он чувствовал себя чрезвычайно одиноким посреди огромного открытого пространства, правда, если припомнить все произошедшее, одиночество было наименьшим злом из всего.

Единственный глаз Тука широко распахнулся. Кажется, не так уж он и одинок. Впереди, приблизительно через лигу от него, вились вороны. Путник выругался и вынул из ножен у бедра кривую саблю. Он поборол искушение пустить лошадь в галоп и просто перешел на быстрый шаг.

Когда он приблизился, то увидел в стороне от купеческого тракта пятно примятой травы. Единственным звуком, нарушавшим царящее безмолвие, был вороний грай. Они уже начали трапезу. Тук остановил лошадь и замер в седле, подавшись вперед. Было ясно, что ни одно из лежащих перед ним тел не способно больше двигаться, и лучшим доказательством отсутствия здесь выживших были, конечно же, вороны. Тука не отпускало ощущение, что что-то не так. Нечто повисло в воздухе, нечто, что не запах и не вкус.

Он подождал, сам не зная чего, его охватило нежелание двигаться. И тут он разом понял, что не так: магия. Она бушевала здесь.

– Ненавижу, – пробормотал он, спешиваясь.

Вороны освободили для него немного места. Не обращая внимания на их мерзостные вопли, он подошел к телам. Их было двенадцать. Восемь из них были в форме малазанских моряков, но это были не рядовые бойцы. Он поглядел на серебро на их шлемах.

– Якатаканы, – произнесен. – Элита. Их порезали на куски

Он переключил свое внимание на остальных погибших и ощутил, как его охватывает страх. Без всякого сомнения, Якатаканы должны были ощутить то же самое. Тук подошел к одному телу и наклонился над ним. Он кое-что знал о цветах кланов Баргастов, которыми каждая группа охотников пользуется при нанесении татуировок. Дыхание со свистом вырвалось у него изо рта, когда он потянулся, чтобы повернуть к себе голову одного из дикарей. Он кивнул: это были Илгресы. Пока их не завербовали в Малиновую гвардию, местом их обитания были горы к югу от Порула в полутора тысячах лиг на восток отсюда. Тук медленно встал. Илгресы считались одними из самых сильных воинов, что присоединились к Малиновой гвардии в Унылом лесу, но это же четыре сотни лиг на север. Что привело их сюда?

Он ощущал повисшую в воздухе магию. Повернувшись, он увидел тело, на которое не обратил раньше внимания. Оно лежало в стороне от других. «Ну, вот, – сказал он себе, – ответ на мой вопрос». Их привел сюда баргастский шаман. Их как-то убедили прийти сюда, к тропе, но шаман понял, зачем. Тук поглядел на тело шамана. Убит, ему перерезали горло мечом. Выброс магии происходил от шамана, но ответного магического сопротивления не было. Это было очень странно, что шаман погиб раньше того, кого он атаковал.

– Да, призывала госпожа Лорн проклятия на головы всех магов, – пробурчал он.

Он стал медленно обходить покойников и через некоторое время нашел тропу. Кто-то из Якатаканов уцелел, что следовало из нескольких следов от башмаков. Их было, наверное, шестеро. Тропа была восточнее, чем тракт, проложенный купцами, но тоже вела в южном направлении.

Вернувшись к лошади, Тук забрался в седло и пустил лошадь в обход тел. Он взял небольшой лук, притороченный к седлу, натянул его и выстрелил. Добраться до Баргастов незамеченным не было ни малейшей возможности. На этой плоской равнине его было видно с расстояния гораздо большего, чем полет стрелы, расстояние же, на которое летела стрела, было гораздо меньше теперь, когда он лишился одного глаза. Они будут ждать его, без сомнения, со своими чертовыми копьями. Разведчик знал, что выбора у него нет, он лишь надеялся успеть убить одного или двоих до того, как будет сражен сам.

Тук снова плюнул, затем подобрал поводья и сжал их левой рукой, перехватывая правой лук. Он яростно поскреб алый шрам, пересекающий лицо, прекрасно понимая, что через секунду зуд возобновиться.

– Ладно, – произнес он, пришпоривая лошадь.

Одинокий холм, возвышающийся перед адъюнктом Лорн, был искусственного происхождения. Его основание создавали в основном надгробные камни. Она подумала, что же может скрываться внутри холма, затем отогнала мрачные мысли. Если считать, что эти камни того же размера, что и загадочные камни вокруг курганов в окрестностях Генабариса, то эту кладку можно датировать прошлым тысячелетием. Она повернулась к двум измученным переходом морякам.

– Здесь мы сделаем привал. У тебя арбалет, я хочу, чтобы ты поднялся с ним на вершину.

Один из них кивнул в знак согласия и побрел к вершине холма, заросшей травой. И он, и его товарищи обрадовались объявленному привалу, хотя и понимали, что смерть их совсем близко.

Лорн поглядела на оставшегося воина. Он прижимал свое копье к левому плечу, кровь продолжала сочиться из раны, пачкая его доспехи на груди. Как он держался на ногах последние часы, было загадкой для Лорн. Воин поглядел на нее затуманенным взглядо, в котором не отражалось боли, которую он должен был ощущать.

– Я прикрою тебя слева, – сказал он, перекладывая оружие в правую руку.

Лорн обнажила свой меч и стала внимательно глядеть на север. Только четверо из шести Баргастов находились в поле зрения, они медленно приближались.

– Нам угрожают с фланга, – крикнула она воину с арбалетом. – Сними того, что слева.

Воин рядом с ней глухо пробурчал:

– Нечего спасать мою жизнь. Нас наняли для того, чтобы мы защищали тебя, адъюнкт...

– Спокойно, – приказала Лорн. – Чем дольше ты продержишься, тем лучше я буду защищена.

Воин снова что-то пробормотал.

Четверо Баргастов рассыпались теперь цепью на расстоянии полета стрелы. Двое были с копьями, двое сжимали в руках короткие мечи. Откуда-то справа до Лорн донесся вопль. Обернувшись, она увидела несущегося на нее Баргаста с копьем наперевес.

Она выхватила меч и резко присела, одновременно взмахивая над головой оружием. Лезвие ее меча достигло древка копья, и в тот же момент она развернулась, перекладывая меч в другую сторону. Задетое копье отлетело в сторону холма, вправо, и переломилось.