Сады Приапа, или Необыкновенная история величайшего любовника века
Шрифт:
Нина, видать, давно держала в черном теле Колиного Хуссейна, потому что он с отвычки любви обезумел и прорвал матерчатые препоны плавок и сам устремился к невесте, сбросившей свою фату. Он уже тестировал на подходах, уже видел ее прекрасный лик за легкой полупрозрачной завесой рыжеватых волос, уже вдыхал терпкий аромат ее призывного желания…
О, если б любовники слепо доверялись своим орудиям страсти, обретающимся на нижних этажах, если б свидания вершились только между ними, без вмешательства этих трезвых, высоколобых, бездарных, трусливых хозяев! Стоило Коле лишь одну секунду подумать про супружескую измену, как его Хуссейн слегка скукожился, на виду невесты утратив свое вздыбленное неистовство. Но, узрев его даже в таком виде, сама Ангелина Михайловна ужаснулась размерами: она вдруг коротко вскрикнула и на четвереньках, не разбирая пути, поползла в сторону реки.
Коля тоже спрыгнул в воду, чтобы охладить себя, он стоял по пояс в сильном потоке быстрины (Москва-река в этом месте излучины сильно била в берег) и тупо ощущал, как ежится, опадает у него в подбрюшье минуту назад взбесившийся зверь. Вот прохладные струи его утихомирили, вот уже и болтается-перекатывается его туша бестолково туда-сюда под напором шалых прибрежных водоворотов… Каково было Хуссейну вынести это надругательство, эту муку, пережитую на противоходе в миг близкого блаженства в каких-то сантиметрах от вожделевшей невесты!
Но кастелянша, кастелянша, чего ж она-то в такую панику впала? Ведь и увидела она Хуссейна уже не в парадной форме, уже после испуга этого дуралея Коли… Уже, можно сказать, не было звонаря и язык колокола беззвучно свисал вниз вместе с болтающейся веревкой, будто в серый безветренный день, и некому уже было раскачать этот язык, чтобы он бил, бил, дубасил по внутренним стенкам купола, сотрясая их и сводя набатом с ума…
Ангелина Михайловна, по слухам, так была травмирована увиденным, что уехала в Москву в тот же вечер, за день до конца срока. А уж, казалось бы, чего только не навидалась она в своих Оружейных банях и у сибиряков, и у хваленых прибалтов, и у лиц кавказской национальности. У них в сравнении с Колиным хищником (если б его по-настоящему разъярить) были жалкие хомячки из юннатских уголков природы. Или, если сказать иначе, у тех Оружейных банных молодцов из подбрюшья свисали все равно что сморщенные синюшные сосиски студенческих столовок супротив вида Колиной копченой могутной литой бычьей ляжки, у которой лоснится корочка, отливают бугры вздутых мышц и которая обещает самому алчному обжоре полное, от пупа, насыщение…
6
Из-за лицевых порезов в день злосчастной прогулки по бульвару Чистых прудов Уду пришлось отменить личную встречу с главой совета директоров одного из концернов группы «Ойл», и они переговорили по телефону. Все было хорошо, они подтвердили прежние конфиденциальные договоренности о совместной скупке акций двух нефтяных компаний и одной газеты и обсудили некоторые виды на будущее сотрудничество.
Потом его поймал по телефону корреспондент пилотного номера журнала «Рубль». Уда часто донимали журналисты, он всем отказывал, отсылая к спичрайтеру, но из «Рубля» его подкупили тем, что свой короткий вопрос они задают «самым видным бизнесменам и политикам страны» и что ответить можно и надо коротко, буквально одной фразой.
— Хорошо, задавайте свой вопрос.
— Господин Кичхоков, он очень короткий: «Ваше отношение к деньгам?»
Уда немного разочаровало простомыслие интервьюера. Тем не менее он подумал и дал свой ответ:
— Мне не нужно много денег, — сделал эффектную паузу и закончил: — Мне нужно ОЧЕНЬ много денег.
А спустя полчаса позвонил Юджин и сказал, что на него вышла редактор телекомпании НТВ и предлагает боссу быть персонажем программы «Герой дня без галстука».
— Шеф, поздравляю. Это почти общефедеральная слава. Ничто так не поднимает рейтинг, как участие в…
Уд не дал ему договорить:
— Юджин, ты опять все напутал. Не мне поднимают этим рейтинг, а я — им — своим участием. Разве не так?
Юджин снова умылся, но босс простил его. Съемка намечалась на утро, но редакторам было сказано, что босс, катаясь на лошади в загородной усадьбе, упал и повредил лицо, съемки придется отложить минимум на неделю. Тогда из студии заверили, что с ними завтра приедет чудогример и все сложится наилучшим образом. Действительно, в пять пополудни появился плюгавенький человечек с чемоданчиком, спросил, как доктор, где ему вымыть руки, усадил Уда на стул, раскрыл чемоданчик, где у него в маленьких от-деленьицах покоились разноцветные коробочки, тюбики, флакончики, кисточки, пилочки и т. п., и принялся, как он выразился, «обрабатывать» человека. Штатные массажисты босса, телохранители, постельничий, другие люди из обслуги ревниво следили за его манипуляциями
по телемонитору службы наблюдения. Через полчаса на стуле сидел чудом выздоровевший человек. Правда, если б к нему приглядеться с близкого расстояния, то можно было бы подумать, что на стул усадили труп. Он был обработан по всем законам искусства художников макияжа из моргов. Но — удивительное дело! — на экране фотогенично смотрелись (вернее, не смотрелись) и наложенный толстый слой грима, и грубые мазки на месте бывших подтеков и царапин, и резкие тени, микшировавшие ссадины на покатостях черепной коробки.Ведущая Ирина Зуйцева не могла скрыть того, что Уд обаял ее с первого рукопожатия. Ощутить в своей ладони его бугор Венеры, было все равно что зажать в руке раскаленный уголь, но Ирина ни малейшим движением не подала и вида… Что значит высокий профессионал.
Передача «Герой дня без галстука» началась с маленького прокола, который, впрочем, можно бы расценить и как режиссерскую находку. Оператор в своем студийном «рафике» включил камеру еще на подъезде к загородному комплексу, и на проходной, по договоренности с ведущей, их встречал Уд с Бобо на плече. У собачки был такой вид, словно она считала всех двуногих охранников хозяина дармоедами. Злобно облаяв оператора, Бобо обнажила перед миллионами телезрителей вставной золотой зуб.
Сразу за проходной, или КП, уходила вдаль аллея, упиравшаяся в двухэтажный дом. «Красивый у вас особняк, ничего не скажешь», — сказала Ирина Зуйцева. Уд скривил губы, удивленно-обиженно на нее посмотрел.
— Да вы что, Ирин, это ж дом для охраны…
— Да? — не нашлась Зуйцева.
А минуты через две «рафик» свернул с аллеи налево, и открылся прекрасный вид. Озеро, замок, тающие вдали поля… На дальнем берегу озера действительно располагался замок, сросшийся подножьем со своим собственным опрокинутым отражением на водной глади. Нижний ярус массивного здания составлял ряд балконов, которые поддерживали по фасаду на каменных своих плечах классические атланты и кариатиды. Никто, кроме Уда, Юджина и еще двух человек, не знал, что одно время вместо нынешних классических статуй балконы подпирались скульптурными фигурами вполне реальных людей — конкурентов и недоброжелателей Уда Кичхокова, не веривших в его звезду и вообще ставивших палки в колеса его бизнеса. Этих атлантов и кариатид было изготовлено целых двенадцать персон, в полный рост, с портретным сходством (у одних головы были опущены, другие, наоборот, смотрели в напряге перед собой, как взявшие вес тяжелоатлеты). Уд не любил прощать. Он хотел наказать врагов. Пусть они в любую погоду, во все четыре времени года, круглосуточно стоят под тяжестью каменных балконных блоков, пусть подпирают собой оплот его благосостояния. Когда Уд привез сюда в первый раз Юджина Манкина, он не сомневался, что умный ироничный человек оценит его пусть немного вычурную, но художественно изощренную месть.
Уд вынашивал эту идею давно и всерьез. После очередной обиды, которую он затаивал на человека, он обычно уходил в лес и там подолгу предавался чувству чистой, ничем не стесненной ненависти, он ненавидел так, как обычно предаются страсти, чревоугодию или медитации. Он ненавидел напряженно, комфортно, дорожа каждым мигом этого вожделенного переживания, ненавидел честно, не отвлекаясь ни на что, всепоглощающе. Это его освежало и давало новые силы. Самую большую дозу бодрости дарили ему способы мести, которые он любил сочинять для жертвы, поглаживая свою Бобо и в миг решения впиваясь в нее ногтями, но болонка и не думала визжать от боли, принимая вонзание ногтей за хозяйскую ласку.
Своих кариатид и атлантов Уд сочинил еще в самом начале своей коммерческой деятельности. Среди прототипов были чиновники, тянувшие с выдачей лицензий, вымогатели из префектуры, грязные конкуренты, продажные посредники и журналисты. Был даже один киллер, которого подослали на Уда спиртовики из Северной Осетии. Этого киллера Уд пожалел, убивать не стал, а перекупил втридорога, и за полгода тот потратил на этих осетинских бандитов два рожка, и Уд сделал его начальником охраны на Новороссийском цементном комбинате.
Когда в первый раз Уд водил Юджина перед фасадом своего дворца и рассказывал истории каждого из атлантов и кариатид, Юджин моргал и не торопился высказывать свое мнение.
— Представляешь, Юджин, мы с тобой в баньке, или в саду среди приапчиков, или у камина… а на дворе дождь… промозгло… а? Нам с тобой тепло, хорошо… А они — стоят! — Он вдруг захохотал, открыв рот. Опять обнажились его крупные белые как мел зубы, череп покрылся бисеринками пота. Юджин подумал, что у безумцев иногда бывает какая-то особая пугающая вразумительность в их бредовых речах.