Сага о Бриттланде

– Ты смотри, как вырос!

– Что, не по вкусу ты пришелся болотному ярлу?

– Надо бы тоже на денек-другой там заблудиться!

– Уж не завел ли ты себе бабу на болотах? Не торопился обратно.

– Рассказывай, куда запропастился!

– Пожрать бы, - улыбнулся Халле.
– И выпить.

И мы всей гурьбой отправились в ближайшую таверну. Так как время было раннее, то людей там было немного, да и их быстренько выпроводили. И, наевшись, Халле все же рассказал, что с ним приключилось.

– Хёвдинг сказал, что там болотный ярл напускал дурман и что многие из ульверов потравились. Так что я теперь не знаю, что было явью, а что дурманом. Буду говорить, как помню. Когда пришел мой черед сторожить, я сидел и слушал, как пойманные мшины ерзали в стороне и вырывались из пут. Потом почудилось, что кто-то крадется и хочет освободить тварей. И я был уверен, что это тот мальчишка…

– Дагмар?
– спросил я. Его имя я надолго запомнил.

– Да, который убил прошлую пойманную тварь. Сейчас понимаю, что глупо. Он всего лишь трехрунный, без друзей, без оружия. Да и как бы он добрался сюда? Но тогда я готов был поклясться Фомриром, что узнал его. Побежал за ним.

– А почему не разбудил никого?

– Забыл. Даже не вспомнил об ульверах. Как увидел его тень, так побежал за ним. Помню, что был зол. И больше всего хотел убить его!

– Ты ж не Кай, - серьезно сказал Вепрь.
– И вроде бы ты на того пацана и не злился почти.

– Нет, не злился. Жалко его было. Он ведь совсем мальчишка. Но на болоте у меня аж кровь вскипела. Долго я за ним гонялся, фибула отлетела где-то, так что я плащ рукой удерживал, и так бежал. Потом увяз в болоте и бросил плащ. А пацан — он вот, рукой подать. А потом увидел, что и не на болоте я вовсе. Стою на корабле каком-то, и меня должны бросить в море. А Альрик говорит, мол, жаль такую наживку терять, зато он выловит такую тварь, какой еще никто не видывал. И пихнул меня в воду. Я сразу на дно пошел, а там ко мне крабы лезут страшенные, черные, клешни с мою голову. Я с ними драться начал, а сам под водой и даже не задыхаюсь. Сражаюсь я с ними, гляжу, впереди остров. Я к нему. А на острове город стоит, стены каменные высоченные, почти как скалы. Крабы следом за мной идут, и осьминоги, и рыбины страшенные. Я начал карабкаться на стену. Лезу-лезу, а она все не заканчивается. Подо мной крабы ползают, щелкают клешнями у самых ног, а я все лезу и лезу, лезу и лезу. Из сил уже выбился, думал, помру там, и тут стена закончилась, и я упал на ту сторону. Летел долго, наконец, упал на землю. Думал, насмерть разбился, но руки-ноги еще двигались. Встал я, посмотрел по сторонам, а вокруг люди ходят, ярмарка. Шумят, разговаривают, торгуются. Пироги продают кусками, а у меня живот с голоду сводит. Хотел я пирог купить, с торговцем по цене сговорился, сую руку в кошель, а там монеты непонятные, смотрю на них и не пойму, из серебра они или из чего другого, протягиваю торговцу, а он говорит, что мало денег, больше надо. Хочу пересчитать, а монеты прыгают, меняются, и вижу я, что там намного больше, а потом сразу мало. А есть охота. Схватил я пирог один, только укусить хочу, как из него черви полезли, жирные желтые, гноем исходят.

Мы сидели мрачные. Все знают, что через сны и дурманы с людьми говорят боги. Боги или Бездна. И хоть я не был мастер в толковании снов, но и дураку понятно, что ничего хорошего тут не видно.

– Там много чего еще было. Всего и не пересказать. Было такое, будто я всю свою жизнь прожил, женился, детей родил, стал хельтом и помер. Было такое, будто меня сожрали, но и после смерти я мог чувствовать, как мое тело переваривают. Сейчас, правда, уже дымкой все подернулось, забываться стало. А потом я утонул. Захлебывался в воде, махал руками, но никто меня не ел и не кусал. И вдруг увидел, что я не в море, а лежу на земле лицом к небу, и просто сильный ливень идет. Встал я, смотрю, а вас рядом нет. Впервые вспомнил, что я хирдман и должен был сторожить сон. Но уже не ночь, а вторая половина дня, и вокруг никого. Дом покосившийся, хлипкая оградка, и все незнакомое. На мне ни плаща, ни меча, только нож на поясе. И дождь хлещет. Наверное, тот дождь и прогнал дурман болотного ярла. Я обошел весь двор по кругу, посмотрел за ограду, а там куда ни глянь вода. Словно я посередине озера на острове. Тут я вспомнил про крабов и подумал, что из воды может вылезти кто угодно, а я дюже вкусный для водных тварей. Так что прямо там, под дождем, решил укрепить ограду. Нашел веревки какие-то, разобрал пристрой, прикрутил, что смог, и спать лег.

Я подумал, уж не тот ли это дождь, который нам мешал к жрецу пройти? Но в Сторборге он быстро промчался.

А Халле продолжал:

– Закончился дождь лишь наутро. Вода подступала к самой ограде, и как там глубоко — я не понимал, Она была мутная, почти черная. Выдернул колышек, опустил в воду, до середины ушел, тогда я шагнул вперед и снова пощупал. Еще глубже ушел. А когда я до пояса залез, так дно и вовсе пропало. Зато я увидел, как ко мне плывет что-то, след поверху оставляет. Я давай обратно, на берег выскочил, а за мной мшина выпрыгнула. Я нож выхватил, колышек — в другой руке. Убил я ее, спихнул в воду и обратно за ограду. И еще больше укреплять начал. Изнутри землю насыпал, чтоб ненароком не повалили.

– А чего не ушел?
– спросил Плосконосый.

Мы невольно хмыкнули. Эти парни не видели Рыбака в деле.

– Я не умею плавать, - невозмутимо ответил Халле.

– А еще меня любят все водные твари, рыбы, звери. Всё, что живет в воде, жаждет меня сожрать. Я решил подождать, пока вода схлынет. Я никак не мог добраться до острова по воде, а значит, она не всегда тут так высоко. Скорее всего, поднялась из-за дождя. И я ждал. Хуже всего было по ночам, твари выходили из воды именно по ночам и скреблись в ограду. Каждый день я проверял глубину и убивал одну-две мшины, приходивших на мой запах. Ножом делать это было несподручно, так что я вытесал копье, обжег его для твердости. Поднял одну руну. А вода понемногу спадала. Я видел, как она отступала все дальше и дальше от изгороди. Есть хотелось — жуть. Несколько раз я сумел подбить камнем птиц и съел их. Воду пил сначала дождевую, что скопилась в ямках во дворе, потом начал пить и ту, что была снаружи, но от нее сильно маялся животом. Когда вода ушла совсем далеко, и везде колышек уходил не глубже пояса, я решил идти. Решил идти на юг. Как бы далеко я не забрел, я точно не мог пересечь реку, значит, нужно вернуться к реке и там понять, куда идти дальше. Так что я собрался и пошел через болото. Днем тварей было не так уж и много, и я мог с ними справиться. Хотя я замечал, что с каждым разом их приходило все больше и больше, будто они пересказывали другим, что тут человек. И стоило отойти от острова на пять десятков шагов, как я заметил тварей, что бросились ко мне. С первой я как-то справился, хоть она и не выплывала наверх, но потом они начали сплываться отовсюду. Видать, учуяли меня даже в болотной вони. Я пытался прорваться, но впереди их было больше. И я рванул назад. Решил переждать, может, вода еще сильнее упадет, и я смогу посуху перейти? Хотя если ливанет, то я застрял бы там надолго. За ограду я перевалил уже на пятой руне. Нож остался в болоте, как и копье. Я заполз в дом, меня начало знобить. Ноги были искусаны, видать, покусали уже после получения руны. А потом всё. Ничего не помню. Очнулся уже у жреца.

Мы помолчали, выпили за удачное завершение дела. Новенькие совсем притихли, наверное, думали, что бы они сделали, попав в такую передрягу.

Альрик рассказал для Халле, что было после его пропажи, но слишком коротко и неинтересно. Даже про драугра и ту здоровенную тварь толком не объяснил.

Вепрь постучал толстыми пальцами по столу.

– Я вот не понимаю, почему в первый раз, когда мы на болото пришли, было всего четыре мшины, а через седьмицу — уже столько…

– Наверное, мы и взбаламутили, - предположил Тулле.
– Убили одну тварь, Рыбак пробежался по всем окрестностям, притягивая живность. Да и болотный ярл запомнил нас, потому и послал больше тварей.

– Это тебе Бездна через пустой глаз подсказывает?
– громким шепотом спросил я. Пошутить захотел.

Но Тулле не рассмеялся, а поднес руку к провалившемуся веку.

– Не знаю. Иногда кажется, что я вижу или слышу что-то такое… Когда вы с Альриком были на болотах, я проснулся в первую же ночь от того, что привиделось, будто я вместе с вами сражаюсь с тварями. Я ощутил и ярость, и запах крови, и затхлость воды.

Я проглотил улыбку, а новенькие с ужасом посмотрели на Тулле и отодвинулись подальше. Даже у меня по спине мурашки пробежали, особенно когда я кое-что вспомнил.

– Халле, значит, говоришь, Дагмара видел на болотах?

– Да, - отозвался Рыбак.
– Но ведь то дурман был.

– Я вчера узнал, что Дагмар мертв. Его труп нашли где-то недалеко от земель его отца. А вот когда нашли и когда помер, я не догадался спросить.

Видарссон, заикаясь, спросил:

– З-з-значит, мертвяком пришел?

И снова я не смог удержаться.

– Да, - мрачно пробасил я.
– И теперь он придет к каждому ульверу, чтобы завести поглубже в болото. Ай!

Тулле несильно треснул меня по уху.

– Ты бы лучше так не шутил.

Повисла тишина. Вроде бы Фарлей что-то еще интересное говорил, но я разозлился на Тулле и замолчал.

– Так, и что делать-то будем?
– откашлявшись, сказал Энок Косой

– С чем?
– не понял Сварт. Вот ему явно было плевать на Бездну и всех мертвяков мира. После того, как он сбежал от своих родственников, Сварту любое болото было по колено.

– Вообще! Отдыхаем? Охотимся? Ищем найм?

Альрик поднялся, залпом допил пиво и сказал:

– Идем к морю. Ловить никого не будем, будем убивать. Халле должен получить пятую руну, и побыстрее. Так мамиров жрец сказал. Но сегодня — отдыхаем!

И до полуночи в этой таверне гуляли одни ульверы. Даже если кто другой и хотел заглянуть, быстро раздумывал. Мы и пили, и пели, и дрались друг с другом. Я легко повалил Плосконосого, с некоторым трудом — Ледмара, а с Херлифом пришлось изрядно повозиться. Не знаю, как с мечом, но в глиме он был хорош. Потом Бьярне сбегал и привел женщин. Мы пили за мое хускарлство, за седьмую руну Альрика, за четвертую Халле и даже за пятую руну, и неважно, что она потом ушла. И на этот раз пиво сумело затуманить мне голову.