Сага о двух хевдингах

— Опасно так делать, — сказал Альрик, пока мы шли по темным улочкам, освещая путь лишь масляной лампой. — В другой раз ведь на тинг люди могут и вовсе не прийти.

— Думаешь, и сейчас кто-то не пришел? — спросил я. — Выходит, их дружины останутся целыми и невредимыми.

— Уверен, что люди Рагнвальда всех посчитали, запомнили, кто не пришел, и весной конунг спросит с них втрое больше.

— Я вот только не пойму, неужто мы и впрямь оставим Бриттланд сарапам? Не, я согласен, что твари сейчас важнее, но ведь если мы ничего не сделаем, сарапы рано или поздно нападут и на Северные острова.

— Вряд ли скоро. Бриттланд велик! Сам видел, бритты несколько десятков лет прятались в лесах, и никто их не отыскал. Сарапы захватили большие города да присматривают за парой рек. Им нет нужды убивать всех нордов и потрошить каждый поселок, ведь конунг Харальд под их влиянием. Уверен, что уцелевшие воины скроются и будут нападать на сарапов по отдельности.

Я рассмеялся.

— Значит, теперь норды при сарапах будут жить, как бритты при нордах.

— Видимо, так. Но Рагнвальд всё равно постарается отбить Бриттланд. Не для Харальда Средний Палец и не для тех крикунов, что были на тинге, а для нас самих.

— Зачем это? — не понял я.

— Бездна. Вспомни рассказ про остров Кокенде. Раньше там жили норды, растили ячмень, пасли скот, а потом пришла Бездна, появились орды тварей, и люди сбежали оттуда. Потом то же самое приключилось и с землями ярла Гейра. Да, сейчас Рагнвальд сдержит поход Бездны, но рано или поздно она захватит все Северные острова. Куда нам тогда бежать? У Гейра было немного людей, и почти все они погибли. Помнишь, как было в Сторбаше с огненным червем? Если бы хирдманы не убили его, Эрлингу пришлось бы вывезти людей. И куда бы он пошел? К соседям? Но там крохи плодородной земли, и несколько сотен ртов они прокормить не смогут. А рано или поздно так будет на всех Северных островах.

— Поэтому нам и нужен Бриттланд, — до меня наконец дошла мысль Альрика.

— Да. И Рагнвальд это прекрасно понимает. Возможно, беда случится не так скоро. Может, Бездне понадобится всего зим десять, а может, и целая сотня, чтобы захватить Северные острова. Но если мы промедлим, то нашим детям и внукам некуда будет идти.

С трудом мы отыскали наш дровяной сарай. Ульверы уже дрыхли без задних ног, только Вепрь все еще сидел возле наспех сделанного очага и поддерживал огонь. Ни я, ни Альрик не стали ничего говорить на ночь глядя и, закинув в живот по миске остывшей каши, завалились спать.

Утром нас растормошили любопытные ульверы. Город уже бурлил всяческими слухами, говорили о том, что конунг забирает всех воинов. Кто-то говорил, что их отправят в Бриттланд, кто-то — к тварям, а некоторые вдруг решили, что Рагнвальд решил преподнести богам кровавую жертву. Наслушавшись дурных речей, хирдманы захотели узнать, в чем же правда.

Альрик коротко пересказал, что было на тинге, и наши парни призадумались.

— Так и что делать будем? — хмуро спросил Росомаха. — За харч убиваться не больно хочется. А тех тварей мы видели, серебром к ним особо не заманишь и руну так просто из них не выковыряешь.

Я осмотрел лица хирдманов. Никто из парней не жаждал встретиться с тварями Гейра, разве что Отчаянный по-прежнему рвался в бой да Живодер задумался о чем-то своем.

Первым заговорил Альрик.

— Конунг собирает ярловые дружины, земельные. Вольные хирды он ни к чему не принуждает, так что нам самим решать, как быть и что делать.

Запинаясь, в беседу влез Бритт, о котором я почти и не вспоминал. Слишком уж тихо он себя вел да и нашу речь разумел плохо.

— Фоморы как мертвецы. Жрать, убивать, смерть. Смерть вся земля. Мы встать! Защитить!

Простодушный не согласился с ним:

— Драугры изо всех дыр полезли, а тут всего лишь дальний остров. Да и не сражаться мы с ними будем, а следить, чтоб не сбежали. Как по мне, на то и ярловых воинов хватит. Мы и так потрудились изрядно, привезли не только весточку, но и самого Гейра.

Коршун, наш сарап-полукровка, который нынче по улицам старался попусту не расхаживать, заметил:

— Лед встанет через месяц-полтора. Даже если решим пойти к тварям, сейчас-то что делать?

— Сидеть в Хандельсби без дела столько времени толку нет, — кивнул Беззащитный.

Странно выходит: вроде бы Бездна захватила остров, сарапы — Бриттланд, а забот у вольников стало еще меньше, чем прежде. Словно бы и не случилось ничего.

— Так чего? Может, походим по городам, дело поищем? — предложил Рысь.

— Да какие нынче дела? — выпалил Росомаха. — За репу да за сыр работать? Серебром только ярлы платят, а ярлы все здесь сидят.

— И то правда, — пригорюнился Леофсун.

— Так что скажете, хёвдинги?

Росомаха всё никак не отставал от нас.

А мне впервые в жизни не хотелось идти на тварей. Руны, конечно, здорово, да только терять никого из хирдманов мне не хотелось. Слишком уж больно, когда внутри стаи погибает один из волков. Смерть Гисмунда до сих пор отзывалась внутри горечью, я до сих пор ощущал дыру на его месте, а ведь он едва-едва попал в стаю. А что говорить про Энока, которого мой дар захватил в числе первых? Я слышал, что одноруким калекам то и дело чудится, будто их отрубленная рука все еще с ними, и она может болеть или чесаться. Вот и у меня было что-то схожее. Мне тоже порой чудилось, что я слышал его голос или видел косую морду.

А еще я боялся пробуждать свой дар. Какова будет стая без Энока? Смогу ли я удержать стаю, ощутив еще одну дыру?

Все же дурной дар мне подкинул Скирир. Не должен хирдман бояться доброй драки! Не должен увиливать от сражения с тварями! Как тогда он попадет в дружину к Фомриру? Сидючи у очага разве что от гнилой лихоманки сгинешь, а не от железного меча и не от клыков твариных. И за себя я не боялся. Я ведь всегда живым выходил из каждого боя! Несмотря на условие, сумел набрать аж девять рун, переплюнул отца. И я, несомненно, стану хельтом, потом сторхельтом, потом получу двадцать рун, а там уж и до богов рукой подать. И обо мне будут складывать висы, петь песни, матери станут называть сыновей моим именем! Но это я! Кай Эрлингссон! Кай Безумец! Тот самый, что родился в грозовую ночь. Тот самый, на кого обратил внимание конунг богов!

А вот ульверы — дело другое. Какими лихими и отважными они ни были, их судьба соткана из других нитей, тонких и хрупких. Чуть рванешь, и оборвется. И я не хотел их терять. Не хотел чувствовать дыры. Может, потому я больше не пускал никого в стаю?

Бритт, Офейг, Слепой, Коршун, Синезуб, Отчаянный, Свистун, Беспалый… Да даже Росомаха с приятелями! Они уже давно не чужие. Хоть мы с ними еще ни одной зимы не пережили, зато лето у нас выдалось знатное. Чего только не случилось!

Молчание затянулось. И снова Простодушный выручил меня.

— Тинг тингом, но прежде надо поглядеть, как дальше пойдет. Может, и впрямь нам тут делать нечего будет. Толку-то задницы на льду морозить, если мы за всю зиму ни с одной тварью не перемигнемся!

На том и порешили.

Парни разошлись. Трудюр, конечно, к бабам, Ледмар — к «Соколу», Вепрь остался присмотреть за нашим добром в дровяном сарае, а остальные кто куда. Росомаха растянулся на лавке и задремал. Альрик поглядел на них, потом на меня и кивнул на дверь.

— А не хочешь ли прогуляться до конунгова двора? — спросил он.