Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8

Аджухама всегда в первую очередь интересовали собственные дела. Накануне их расставания в Самрии он поверил, что Регарди с ним в одной лодке и непременно убьет главного древнего, личность которого оставалась для Аджухама загадкой. Арлинг же сейчас не был уверен, что убийство одной фигуры, пусть даже могущественной, может повлиять на уже запущенный маховик времени и событий.

– Пока ты тут отдыхал, вернее, поправлялся, я кое-что узнал о согдианском дворе, – гордо произнес Аджухам, решив, что молчание Арлинга означает, конечно, согласие. – На этом корабле плывет вся лояльная императору самрийская знать, одним словом, предатели моего народа. Но с ними пришлось подружиться. Зато теперь мы кое-что знаем о согдианском дворе. Важно не допустить ошибок и присоединиться к правильной группировке. В любом случае пока ты не заявил о своих правах, нам придется выбирать сторону. Празднование столетнего юбилея Седрика – вот, что по-настоящему всколыхнет Согдарию. Там будет весь свет, в том числе правящие элиты из Агоды. По правде, здесь, на корабле, вся эта история с вулканом, который якобы погребет под собой полмира, кажется очень туманной. Но только она по-настоящему логично объясняет поступки Тигра и «Крепто Репоа». Как бы там ни было, я уверен, что ответы мы найдем на твоей бывшей родине. В том числе, и главного ублюдка, кто все это затеял.

«Бывшая родина» – хоть за это спасибо тебе, Сейфуллах. Спустя много лет их знакомства Аджухам публично признал его своим. Такое от кучеяра редко услышишь.

– Хамна, как думаешь, он за месяц сможет поправиться?

Наемница пробурчала что-то невразумительное, явно придерживаясь политики не вмешиваться в дела Сейфуллаха и Арлинга. Регарди же вспомнил, о чем хотел спросить Аджухама:

– Что ты сказал капитану? Почему он вас выпустил?

– А, ты про это, – улыбнулся Сейфуллах, вспоминая явно приятный момент из прошлого. – Видел бы ты его лицо, когда я рассказал ему, что за важную фигуру он везет в Согдиану. Вся команда ломала голову, кто ты такой. Тебе велели предоставить лучшую каюту, охранять ценой собственной жизни, кормить, заботиться и выказывать всяческое уважение. Имана, конечно, трудно понять. Например, зачем ему понадобилось в таких трудных погодных условиях срочно пересаживаться на другой корабль? Да еще и всех своих людей с собой забирать. Мы с Хамной проверили – на «Золотом шамане» остался лишь экипаж да те пассажиры, которые к «Крепто Репоа» явно отношения не имеют. Керк приставил к тебе двух своих охранников, да их по счастливой случайности смыло в море. В общем, я о чем? На месте имана я бы уведомил капитана, что ты единственный наследник империи, которого император Седрик накануне своего столетнего юбилея затребовал ко двору. Иначе зачем нагнетать атмосферу и ненужное любопытство, заставляя команду прислуживать тебе, как богу? Поэтому я капитану все рассказал, взяв с него слово держать язык за зубами.

– И что именно ты ему рассказал? – спросил Арлинг, не ожидая услышать ничего хорошего. Он понял это хотя бы по тому, как напряглась Хамна. Ее дыхание слышалось громче всех, а сердце билось так громко, что порой он путал его удары с собственным. Наемнице, очевидно, не раз приходилось зашивать и обрабатывать раны, но Регарди чувствовал, что Хамна волновалась.

– Правду и немного лжи, – уверенно заявил Сейфуллах. – Ты ведь действительно последний наследник императора Седрика по линии его сестры. Все остальные мертвы, у них даже официальные могилки по вашим обычаям имеются. Дальше я немного приврал, но делу это не мешает. Я представился твоим сыном, Хамна стала твоей любимой женщиной, а эти, – Аджухам кивнул на учеников Тигра, которые слушали с большим интересом, – твоими любимыми слугами. По легенде ты все это время тайно жил в Самрии, а когда император призвал тебя ко двору, забрал с собой Хамну, меня и всех, кто тебе дорог. Знаю, знаю, ты, конечно, против, но, пожалуйста, не порти мое вранье, пока оно нас только выручало.

– Капитан поверил, – прошептала наемница, замерев с иглой над плечом Арлинга. – Но это просто сказка, небылица, легенда. Она ничего не значит.

Арлинг не знал, что сказать. Аджухам по возрасту мог быть его сыном. Присутствие Хамны и пятерых кучеяров нужно было как-то объяснять. Он и забыл, что отправлялся туда, где хитросплетения интриг и лжи составляли суть всего. Теперь было понятно, отчего так волновалась Хамна. На службе имана Регарди носил самые разные личины – и женатые в том числе. Но женщина в них всегда была выдумана, а сейчас Хамна-Акация стояла рядом.

– Да ты расслабься, – вмешался в его мысли Сейфуллах. – Близкие связи открывают много дверей, будет глупо, если в Согдиане все мы представимся твоими слугами. Хамна и я сможем повсюду тебя сопровождать, а изображать к нам любовь вовсе не требуется. У кучеяров не принято выражать чувства на показ, и многие это знают. Ты же почти кучеяр.

– Но в тебе нет ни капли драганской крови.

– Ерунда, – отмахнулся Аджухам. – Зато с такой легендой легче играть при согдианском дворе. Уверен, многие захотят со мной дружить. Как только мы найдем главного древнего, ты убьешь его, и пусть Согдария попробует выжить в том пожаре, что вспыхнет. Я постараюсь навести в Крепто Репоа и в их планах столько беспорядка, сколько смогу. Потом мы с тобой вернемся в Сикелию, где ты будешь заниматься чем хочешь. В Сикта-Иате осталось полно людей, которые меня поддерживают. Это мой город, и я его себе верну. А ты сможешь открыть там школу боевых искусств. Как тебе такое будущее? Ученики у тебя уже есть.

– Ты забыл про Магду.

– Она же умерла.

– Где Магда? – вдруг вскочил Блай, а следом за ним поднялись другие кучеяры, до этого мирно сидящие у стены. – Магда Фадуна, где она? Ее нужно найти! Где ее искать?

– Тише, тише! – замахал на них руками Сейфуллах. – Ну вот, началось. Стоит произнести ее имя, и у них крыши сносит. Блай, Каюм, принесите горячей воды с камбуза. Арлингу надо обработать рану. А мне – водки. Какой угодно.

Ученики еще какое-то время взволнованно гудели, но потом все пятеро вышли из каюты. Вероятно, соблюдая какую-то договоренность, они ходили по кораблю вместе. Или так их вел черный солукрай, захвативший разум этих людей. У Арлинга был месяц, чтобы убедить имана, что они смогут вернуться к нормальной жизни. Теперь, когда эта самая «нормальная жизнь» превратилась в фантом лично для него, все обещания казались заведомо лживыми.

Ему стоило быть осторожным. Ранение или что другое сделало его рассеянным. Ни Хамне, ни Аджухаму не стоило знать о его истинных замыслах в отношении Магды. Что до учеников, то они были неправы – Фадуну не нужно было искать. Наоборот, Арлингу срочно требовалось выиграть время, потому что он знал: она сама найдет его, и произойдет это скоро – куда раньше того момента, когда он будет готов.

Хамна заново обработала ему культю и перевязала руку, после чего молча вышла за дверь и стояла там, глотая соленые брызги, пока Сейфуллах пил свою водку и разглагольствовал о политических игроках Согдианы. Учеников отправили в трюм сразу после того, как они принесли воду, потому что приступ, начавшийся с упоминанием Магды, у них не прошел – они постоянно шептали ее имя, отчего Регарди было не по себе.

Допив водку, Аджухам пожелал ему скорее поправляться и поменьше болтать с теми, кто завтра наверняка захочет его навестить и предложить свою дружбу. Впрочем, Сейфуллах обещал быть рядом. В то, что капитан станет молчать о таком важном пассажире, даже Аджухам не верил, а после ухода с корабля имана и его людей многие расслабятся и захотят завести полезные связи. Как понял Арлинг, фрегат вез в столицу тех, кто когда-то покинул родину, однако в силу новых, некомфортных для себя обстоятельств, случившихся в Сикелии, решил попытать счастья вернувшись.

Но ни завтра, ни послезавтра Регарди никто не потревожил. Буря показала свое истинное лицо. «Золотой шаман» мужественно сопротивлялся шторму, команда уже не думала о пассажирах – все спасали свои жизни. Один раз появилась мокрая Хамна, она принесла какой-то еды, которую Регарди не заметил, и рассказала, что корабль потерял оба якоря – они были отданы на съедение морю. Капитан считал, что буря относит фрегат из Аслимского залива на восток, в Плохие Воды. Плотная облачность не позволяла сориентироваться по звездам, а навигационные приборы будто сошли с ума.

Мореходы твердили о дьяволе и желали крови. Мол, выбросить за борт проклятого пассажира – проверенный способ утихомирить разбушевавшуюся стихию. Матросы пробовали напасть на Блая, который был сам виноват, потому что всем болтал о Видящей с одним глазом, но ученики с Сейфуллахом заперлись в трюме, а потом всем стало не до них. Хамна опасалась, что придут за Арлингом, но, похоже, про него будто забыли, что, по ее мнению, тоже было странно. Из всех подозрительных пассажиров слепой Регарди должен был быть самым подозрительным. Но, скорее всего, правда была в том, что бешеная качка уложила даже бывалых мореходов, и половина команды бездействовала, отлеживаясь в кубриках. Те же, кто стоял на ногах, едва могли удержать корабль на плаву – даже офицерский состав болтался на реях, спасая такелаж. А еще «Золотой шаман» на второй день шторма умудрился потерять все шлюпки – и это было самой плохой новостью.

Арлинг не знал, почему ему хотелось прогнать Хамну, но в любом случае у него это не получилось. На следующий день после того, как фрегат покинули иман с Керком, и буря проглотила судно, у него поднялся жар, и Регарди подозревал, что не его раны были тому причиной. В голове мелькали непрошенные образы прошлого, а ремень, которым он привязал себя к койке, давил на ребра, сдирая кожу при каждом ударе моря в борта несчастного фрегата. Как и Блай, он искал Магду, но шторм отогнал Фадуну-Салуаддин, которая, кажется, потеряла его, и от этого Регарди чувствовал себя по-настоящему больным.