Сага о Кае Безумце

Слова отца прозвучали так тяжело, что проломили бы пол, если бы стали камнями.

— Если бы в Растранде всё и закончилось, я бы сюда не приплыл. Торкель пытался похитить Кая, как какого-то трэля. Прямо из Сторбаша. И если бы не Альрик Беззащитный, мой сын был бы сейчас мертв. На то есть не один свидетель. Когда Кай стал хирдманом, Торкель со своим хирдом преследовал его. Он пытался убить его на острове Энслиг. И…

Скирре вмешался:

— Повторю. Торкель занимался моим сыном с малолетства, учил его бою, управлению кораблем, плаванию. Он привез тело Роальда ко мне, повинился и сказал, что более не будет служить в моей дружине. Я отвечаю за действия Торкеля в Растранде, но не отвечаю за него после. Я слышал, что он набрал хирд. Слышал, что погиб в охоте на великана. Может, он считал себя ответственным за смерть Роальда и хотел хотя бы так загладить свою вину?

— Кто может подтвердить твои слова? — спросил отец.

— Все мои люди, — и Скирре махнул рукой на свою скамью, за которой стояли его воины.

— Ярл Скирре не отвечает за поступки Торкеля Мачты с момента оставления им службы, — подытожил конунг. — По закону и обычаю, если человек уходит в вольные хирдманы, его семья и бывший господин не отвечают за его поступки.

— Это хорошо, — не выдержал я. — Ибо я убил Торкеля Мачту. Моя четвертая руна получена ценой его жизни.

— Прискорбно это слышать, — сказал ярл Скирре. — Значит, отныне наша вражда закончена.

— Если все так, — снова отец, — тогда кого ты назовешь виновным в попытке похищения моего младшего сына? Я не прибежал жаловаться к конунгу Рагнвальду после разорения моей деревни, так как там погиб его сын. Я молчал и тогда, когда Торкель хотел убить Кая, так как Кай — рунный воин, и сам должен справиться со своими врагами.

Многие в зале кивнули при этих словах. Это правильно. Так и должно быть. И неважно, что враг намного сильнее тебя.

— Я пришел к конунгу Рагнвальду, когда пытались похитить моего младшего сына, который еще и года не прожил. В мой дом ворвался человек, схватил младенца и хотел убежать с ним. Меня дома не было. И если бы не моя названная дочь, — отец потрепал Ингрид по голове, — малыш Фольсмунд бы умер, даже не увидев толком этот мир. Как теперь я могу спать, есть и дышать, если знаю, что в любой момент безрунного младенца могут похитить или убить в наказание за чужие поступки?

Слушатели теперь были полностью на нашей стороне. Мало кто из них, опытных воинов, хускарлов и карлов, испугался бы чьей-то мести. Они готовы встретиться с врагом как на поле боя, так и в темном лесу. Можно защититься от стрелы, меча или топора. Но если представить, что враг отомстит твоей семье? Изнасилует твою жену? Убьет детей? Сожжет дом? Тогда лучше вообще не брать в руки оружие и всю жизнь просидеть возле очага.

Рагнвальд с силой топнул, заглушая возмущенные крики.

— Что ответит на это ярл Скирре?

— Я мог бы потребовать голову похитителя в доказательство, что это был мой человек. Я мог бы сказать, что я тут ни при чем. Мог бы возразить, что это были отголоски былой войны. Отомстить Эрлингу Кровохлебу многие хотят до сих пор. Но я не стану этого делать.

Ярл Скирре опустил толстые пальцы в тяжелый поясной кошель, вытащил оттуда золотые серьги с яркими зелеными каменьями, подошел к Ингрид, встал перед ней на одно колено и протянул украшения.

— Это тебе, маленькая охотница! Благодарность от меня и моей жены за то, что ты не допустила такого позора для меня и спасла младшего брата.

Девчонка растерялась, испуганно посмотрела на меня, потом на Эрлинга. Тот хмуро покачал головой. Ингрид спрятала руки за спиной и ответила:

— Я его спасала не за висюльки.

Скирре поднялся и, не отрывая глаз от пола, неохотно сказал:

— Когда приехал вестник от конунга Рагнвальда, я удивился. Как и сказал лендерман Эрлинг, мы, не сговариваясь, без суда разрешили наши споры. До меня дошли слухи о смерти Торкеля, значит, больше вражды быть не должно. И тогда жена бросилась ко мне в ноги, разревелась и призналась. Затаила она черную злобу за смерть Роальда, но не на Кая, а на Эрлинга. Хотела, говорит, чтобы и он узнал, что такое потерять младшего сына. Уговорила одного моего воина на бесчестное дело, посулила ему богатства… Она не хотела убивать ребенка. Да она и не смогла бы. У какой матери поднимется рука на младенца? Она хотела, чтобы Эрлинг страдал, мучаясь в беззвестности, что с его сыном. Я ее, конечно, выпорол. Изгнал бесчестного воина. Но такой поступок одними извинениями не искупить. Да и виру за такое не заплатишь. Поэтому я взял любимые серьги жены, чтобы преподнести их в дар той девочке, которая не побоялась встать перед врагом с одним лишь ножичком.

Он снова опустился на колено:

— Прости мою жену-дуру. Она очень горевала после смерти Роальда. Ты бы ведь тоже захотела отомстить, если бы кто-то убил твоего младшего брата, верно?

Ингрид нехотя кивнула.

— Вот и она такая же. В ее груди сердце воина, да вот в голове куриный умишко. Ты же, я вижу, храбрая и умная. У тебя будет много достойных женихов. Прими эти серьги, как подарок на твою будущую свадьбу.

И она взяла драгоценности.

Я тяжело вздохнул. Весь Сторбаш не стоит одной такой серьги. Отдавая их, ярл Скирре как бы выплачивал виру за все, что натворил. Очень щедрый поступок. Отец бы не взял и сотню золотых монет, так ведь не ему и давали. Очень умный поступок. Никто не проиграл суд. Никто суд не выиграл. Конунгу никого наказывать не придется. Кажется, больше всего в этой ситуации выиграл как раз сам Рагнвальд. Хитрый лис.

— Лендерман Эрлинг, остались ли у тебя обиды на ярла Скирре и его семью?

Отец помолчал-помолчал, а потом выдавил:

— Нет.

— Ярл Скирре, остались ли у тебя обиды на лендермана Эрлинга и его семью?

— Нет, — ярл уже поднялся с колен и стоял весьма непринужденно, как будто и не унижался только что перед сопливой девчонкой.

— Быть посему. Я заканчиваю вашу вражду. Отныне никто из вас не должен причинять вреда семье друг друга.

— И я, Кай Эрлингссон, известный как Кай Безумец, являюсь вольным хирдманом! — встрял я, желая отвести месть будущих врагов от своих родных. — А значит, Эрлинг и его семья отныне не отвечают за мои поступки в прошлом или будущем.

— Да будет так!

Эпилог

Старое дерево корабля скрипело при каждом взмахе весел, при каждом ударе волны. Такелаж гудел рассерженными струнами. Команда отчаянно гребла, глядя на приближающегося преследователя.

— Как подойдёт ближе — забросаем его копьями. Отправим в Нарлову вотчину! — ярл Хрейн старался вселить в своих людей уверенность, которую не чувствовал сам.

Мерно взлетающие весла на маленькой лодчонке трижды проклятого Эрна приковывали к себе взгляды.

Хрейн взглянул на едва трепыхающийся парус. Драккар шёл немного быстрее ветра и никак не мог оторваться от ведомого самой Бездной преследователя. Ещё немного, и он нагонит.

Бывший ярл сплюнул кислую слюну и прошел на корму.

— Ну что?

— Почти. Подождём, и волнение станет меньше. С десятком копий в спине он нас точно не догонит.

Как будто услышав их разговор, а может, и вправду услышав, Эрн бросил весла, вытащил из подготовленного Альриком тюка кольчугу, натянул ее и нахлобучил шлем.

За те несколько мгновений, что ему понадобились, драккар ненадолго увеличил отрыв. Но Эрн тут же взялся за весла и загреб еще быстрее, вмиг подойдя на бросок копья. Корабль замер. Засвистели первые копья, распарывая воздух острыми жалами, но ни одно не попало даже в лодку.

Хрейн перебежал на нос судна. Может, команда все же удержит бешеного изменённого. Шестнадцать на одного — не самый плохой расклад.

Эрн поднялся на своей лодке и, взяв секиру одной рукой, прыгнул. Кормчий идеально выбрал момент и вывернул рулевое весло.