Сага о копье: Омнибус. Том III

И все вокруг было зеленым: виноградные лозы, листья, мох, папоротники. Даже пена, выступавшая на поверхности заболоченных прудов. Огромные деревья образовывали почти сплошной навес, и в те редкие дни, когда солнцу удавалось пробиться сквозь тучи, его лучи пронизывали листву, заливая болото призрачным зеленым светом. Иногда наемникам приходилось зажигать факелы: если солнце не появлялось из-за облаков, днем под пологом леса было почти так же темно, как и ночью. Дамон задавался вопросом, как вообще здесь может что-нибудь расти, пока, наконец, не решил, что все это бурное цветение — результат драконьей магии.

Из-под ног путешественников то и дело выскакивали юркие ящерицы, за зеленой стеной что-то двигалось — явно параллельно их курсу. Один раз они заметили большого черного кота, который лежал, развалясь, на низко склонившейся над тропой ветке и смотрел на них круглыми желтыми глазами, беспрестанно зевая. Судя по звукам, доносящимся со всех сторон, на болоте жило и множество других обитателей. Визгливыми голосами перекликались обезьяны, утробно ворчали и щелкали зубами аллигаторы, где-то совсем рядом жалобно вскрикнуло неизвестное существо, часто путникам встречались следы каких-то крупных тварей с перепончатыми лапами. Людоеды начали поговаривать о том, что неплохо бы в один из вечеров устроить охоту на гигантских крокодилов, чтобы разнообразить продукты, которыми их снабдил Доннаг, свежим мясом. Над землей почти постоянно висел туман, который тоже был зеленым, — это жара заставляла подниматься с поверхности болота испарения, напоминавшие зыбких призраков.

Первое время Дамон нервничал из-за этого — ему казалось, что в тумане могут скрываться неизвестные опасности, — и шел позади отряда людоедов, очищающих путь от переплетений лиан. Каждый день Грозный Волк задавал мечу один и тот же вопрос: как ему избавиться от чешуйки. Иногда Убийца Червей не отвечал, иногда опять показывал то же самое место на болоте, что и в переулке в Блотене, но с каждым разом изображение давало чуть больше подробностей.

Фиона двигалась во главе колонны и уделяла куда больше внимания Мэлдреду, чем Ригу, который часто стал уходить назад, к Дамону, хоть они и не разговаривали. Но чаще всего мореход выбирал место в середине колонны, откуда мог приглядывать за Соламнийским Рыцарем и изредка бросать через плечо взгляды на Грозного Волка.

Дамону казалось, что Риг стал словно бы невидимым или о нем попросту забыли, потому что никто не обращал на него никакого внимания. Он был доволен, что мореход оставил его в покое. Грозный Волк предпочитал находиться наедине с собой, разговаривая только тогда, когда Фиона или Мэлдред подходили к нему проверить, все ли в порядке, или когда кто-нибудь из людоедов предлагал ему сыграть в их любимую азартную игру.

На пятый день, утром, они вышли к мелкой реке — вода в самом глубоком месте доходила Дамону до подмышек. Над рекой висело толстое покрывало из насекомых, но они, казалось, нисколько не беспокоили людоедов, так же как аллигаторы и крокодилы, которые во множестве нежились на отмелях. Грозный Волк подозревал, что только численность их отряда и размеры людоедов не позволяли обитателям болота немедленно ими всеми позавтракать.

Тем же утром, немного позже, Риг снова отошел назад и молча пошел рядом с Дамоном. Оба мужчины делали вид, что не замечают друг друга, несмотря на то, что шагали по заболоченной земле практически плечом к плечу.

Когда тени сгустились, ясно говоря о том, что солнце зашло, колонна остановилась, и людоеды начали разбивать лагерь. Риг отправился разыскивать Фиону, а когда увидел ее, то обнаружил, что девушка полностью поглощена беседой с Мэлдредом. Мореход, хмурясь, прошел мимо и снова будто растворился для всех.

Дамон отошел подальше от лагеря, но не настолько далеко, чтобы потерять его из поля зрения, воткнул факел в землю и, достав из ножен Убийцу Червей, принялся размешивать кончиком лезвия воду в ближайшей луже.

— Средство, — прошептал он. — Средство, чтобы избавиться от чешуйки.

Грозный Волк сосредоточился и склонился над водой. Он ждал долго, мускулы ног начало сводить от сидения в неудобной позе, но меч никак не реагировал. Не было магического покалывания, в луже не появилось никакого изображения, гарда меча не спешила налиться привычным холодом — не было ничего.

— Средство, — повторил Дамон.

Он вспомнил, что старый мудрец из Кортала сказал, что меч может и не отзываться, если сам этого не хочет. Может быть, сегодня как раз такой день, когда у Убийцы Червей нет настроения отвечать? Но Дамон не терял надежды на то, что клинок отзовется. Он продолжал помешивать воду в луже острием и сосредоточил все мысли на мече и на драконьей чешуйке.

Ничего.

Дамон тяжело вздохнул сквозь крепко сжатые зубы и решил попробовать еще раз утром, перед тем как отряд отправится в путь. Он уже собирался встать и пойти поговорить с Мэлдредом, когда гарда в руках внезапно похолодела. Это было то самое долгожданное ощущение, мигом заставившее Грозного Волка замерзнуть, несмотря на болотную жару, а его сердце — сильно забиться. Он опять размешал воду и снова начал думать только о чешуйке на ноге и средстве, чтобы избавиться от нее. Мгновение спустя в луже появилось изображение.

Это было все то же зеленое видение; толстые листья, лозы дикого винограда, ящерицы и птицы, то приближающиеся так, что их можно было разглядеть, то исчезающие среди листвы, яркие цветы и огромные папоротники. И снова не было никакого ориентира, который бы показал Дамону, как попасть в это место, в луже не отразилось ни солнца, ни луны, чтобы указать ему путь. Но само изображение на этот раз опять было чуть больше. Сквозь просвет в листве Грозный Волк увидел что-то напоминающее кирпичную кладку, потом ему показалось, что там, среди лиан, стоит какое-то изваяние, он не мог рассмотреть подробнее, но одно знал точно — это было отполированным и явно сделанным руками, а не силами природы. Дамон снова сконцентрировался, ощущая, как покалывает руки.

Он мысленно просил меч сделать изображение более четким, но видение уже исчезло. Грозный Волк распрямился, давая отдых усталой спине, и вложил меч в ножны. Он решил попробовать еще раз, когда они достигнут Копей Верного Сердца. «Возможно, — размышлял Дамон, — если дать магическому мечу отдохнуть, видения станут более ясными».

Он возвратился в лагерь и устроился в нескольких ярдах от морехода, на единственном пятачке более-менее сухой земли, который не был занят людоедами. Дамон видел, что Риг смотрит на него. Мореход, не выпуская алебарды из рук, сидел прислонившись спиной к массивному дереву, кора которого поросла мхом. «А не захочет ли Риг снова забрать у меня магическое оружие, как он уже сделал это с алебардой?» — подумал Грозный Волк, но тут же решил, что никто не отнимет у него Убийцу Червей, пока он жив.

После этого Дамон тоже оперся спиной о ствол дерева, не обращая внимания на изогнутый корень, который впивался в его ногу, и закрыл глаза в надежде уснуть. Но сон не шел к нему — слишком много звуков было вокруг, слишком много тревожных мыслей в голове. Где-то в листве кричали невидимые птицы, кто-то шелестел в ветвях у самой земли, может быть большие болотные кошки. Но еще больше Грозного Волка беспокоили разговоры людоедов. Он жалел, что не знает их языка, чтобы понять больше, чем несколько разрозненных слов.

Дамон не мог заставить себя доверять им, поскольку эти воины были наемниками Доннага. Он хотел знать точно, о чем они говорят, и страстно желал убедить Мэлдреда в том, что его беспокойство по поводу лояльности наемников не беспочвенно.

Услышав хлюпающие шаги, Грозный Волк открыл глаза — к нему приближался людоед по имени Малок. Дамон хотел было отмахнуться, чтобы его оставили в покое, но заметил в руках у Малока большой бурдюк с крепким пойлом, и жестами показал, чтобы тот подошел ближе.