Саит

— Какие прогнозы? — перебивает врача Саид Каюм, крепко сжав мою ладонь. Я вдругсквозь кожу ощущаю его скрытый страх, его переживания, его сдерживаемую панику и радостное облегчение от мысли, что родной человек жив. Удивительный человек этот Саид каюм, за маской жестокого деспота оказывается скрывается любящий отец, умеющий переживать.

— Прогнозы будут чуть позже, вашего сына сейчас переведут в реанимацию.

— Его можно навестить?

— Сейчас нет, можете приехать днем, я попрошу медсестру на посту вас провести к нему. Надеемся, что он очнется.

— А он может не очнуться? — опасно прищуривается Саид Каюм, отпуская мою руку. Врач испуганно смотрит на меня, мнется, явно что-то скрывает, но боится признаться.

— Давайте не будем делать заранее прогнозы, нужно понаблюдать. Вы меня извините, я жутко устал, — и быстро торопливым шагом направляется в ординаторскую подальше от нас, периодически оглядываясь через плечо.

— Не нравится мне этот врач, — тихо произносит мысли вслух Саид Каюм, засунув руки в карманы брюк. — Что-то скрывает, вопрос только что.

— Вы думаете, что он соврал по поводу состояния Саита? — обмирая от страха узнать ужасные новости, умудряюсь выдержать тяжелый взгляд отца Саита.

— В его интересах ничего от меня не скрывать, иначе… — выразительно обводит взглядом мрачный коридор. Я догадываюсь, о чем сейчас умолчали. Иначе эта больница может перестать существовать.

— Не могли бы вы дать ваш мобильный телефон? Мне нужно позвонить отцу, сказать ему, где меня искать, — мне протягивают мобильник.

Я быстро набираю папин номер, слушаю долгие гудки, рассматривая под ногами треснутый старый кафель. Эту ночь я точно проведут в больнице, не потому что мне некуда податься, потому что я так хочу, я буду ближе к Саиту. Вдруг он очнется, будет меня звать, просить медсестер привести меня. И мне глубоко плевать на нежелание Саида Каюма видеть меня возле своего сына, я буду с ним вопреки всем обстоятельствам.

— Дева! — слышу за своей спиной. Оборачиваюсь, не веря в происходящее.

— Папа! — телефон чуть не выпадает их рук, но его успевают подхватить, а я несусь навстречу самому дорогому человеку на свете, который никогда не предаст, не оттолкнет. Врезаюсь в отца, крепко его обнимаю за талию, чувствуя, как меня тут же заключают в заботливые объятия. Теперь я в безопасности.

В отеле, куда меня привез отец после больницы, нашли номер с раздельными кроватями. Сон — лучшее лекарство, которое можно только придумать в стрессовой ситуации. Я хочу действительно заснуть и не просыпаться, хочу, чтобы весь кошмар, который произошел за сутки, был всего лишь сном. Папа и Саид Каюм, поговорив между собой наедине, приняли одинаковое решение: увезти меня из больницы. Мои протесты никто не слышал, не слушал, внезапно все вокруг стали глухими, бесчувственными.

— Тебе нужно отдохнуть, Дева, — папа присаживается на мою кровать, ласково гладит по голове. Закрываю глаза, обиженно храня молчание. Не думала, что родной отец не будет учитывать мои переживания, не поймет насколько мне важно быть в больнице. Уверена, он о многом догадался по моим глазам, когда мы после долгой разлуки встретились.

— Поверь, я думаю в первую очередь о тебе, доченька. Если ты не будешь спать, ты быстро ослабнешь и тебе потребуется самой помощь.

— Как ты не понимаешь, папа, я не могу быть вдалеке от него, — мой шепот едва слышен. — А вдруг с ним что-то случится…

— Ничего с ним не случится, его отец о нем позаботится, а мне нужно позаботиться о тебе. Когда ты выспишься, поедем в больницу, навестим твоего парня.

— Он не мой парень, — вяло протестую, поворачиваясь на спину. Папа усмехается, убирает с моего лица несколько прядей волос, гладит по щеке.

— Не парень, так не парень. Может тогда поедем в Сочи и заберем твои документы?

— Нет! Нет, я должна быть рядом, пока Саит не очнется! — приподнимаюсь на локтях, прикусываю губу. — Как думаешь, все будет хорошо?

— Я не врач, не имею права давать какие-то прогнозы, но думаю, что его раны заживут до свадьбы, — папа улыбается, а я вздрагиваю от его шутки. — Я очень за тебя переживал, Дева. Благодаря этому парню, ты не замужем за Омаром.

Об Омаре я напрочь забыла, не вспоминала, пока отец не произнес его имя. Интересно, где он, что с ним будет. Ведь покушение на жизнь человека — это серьезно. А покушение на сына Каюма — это приговор. Вряд ли его просто так отпустят.

— А как ты узнал, где я?

— Я позвонил на номер телефона, с которого ты мне звонила последний раз. Ответил незнакомый голос, сразу сообщил, где ты находишься.

— Так просто.

— Удивительно. Ложись отдыхать, — валюсь обратно на подушки, папа поправляет одеяло, нагибается и целует в лоб, как когда-то делала мама, когда у меня был сильный стресс. — Спи, моя сладкая девочка. Утром проблемы покажутся пустяками.

Послушно закрываю глаза, прислушиваюсь, как отец встает. Он какое-то время чем-то занимается, но потом ложится на кровать. Мне кажется проходит целая вечностью, прежде чем слышу равномерное дыхание. Сразу же приподнимаюсь, стараясь не шуметь, на цыпочках подхожу к креслу, сгребаю в охапку одежду. Осторожно, замирая на каждом шагу от скрипа кровати, идут к двери. К счастью, в этом отеле современные технологии отсутствуют, дверь открывается без громкого щелчка, свет не включается. Быстро одеваюсь в коридоре, досадливо морщусь, понимая, что забыла взять пиджак папы, а ночью все же прохладно, чем днем. Возвращаться не рискую. Запахнув на груди рубашку, которая принадлежит отцу, торопливо иду к лестнице. На ресепшене никого нет, никто подозрительным взглядом не провожает.

Прохладный воздух на улице заставляет замереть и дышать маленькими вдохами. Мне страшно, но в тоже время мне очень беспокойно. Вряд ли я бы заснула. Думаю, прогулка до больницы и обратно как-то поможет пережить эту ночь, а днем меня возможно пропустят в Саиту. Мне важно убедиться, что он живой, дышит сам, сердце его бьется.

— Куда ты собралась? — от неожиданности я подпрыгиваю на ходу и с гулко бьющимся сердцем оборачиваюсь. На парковке очень плохое освещение, вижу мужской силуэт возле джипа, кончик тлеющей сигареты. Не узнав человека по голосу, дала бы деру, но я знаю, кто мне задал только что вопрос.

— В больницу, — честно отвечаю. — Я не могу уснуть.

— Тебя все равно к нему не пустят без моего разрешения.

— Но вы же разрешите.

— Кто тебе это сказал? — в голосе слышится насмешка, мне неприятна ирония. Обхватываю себя руками, смотрю на силуэт исподлобья. Мужчины, уверенные в своей силе и власти, всегда пугают и вызывают стойкое неприятие.

— Вы хоть раз в жизни любили? Понимаете, каково это переживать за любимого человека? У вас есть чувство сострадания, переживания? Или вы только и думаете о своих интересах? Что за вы человек, если не видите чувств своего сына? — дыхание сбивается, мысли перескакивают с одной темы на другую. — Ведь не просто так вы приехали в день моей помолвки! Саит говорил, что хочет на мне жениться! Что никакие дальние родственные связи ему не помеха! Что готов пойти против родного отца, если он будет против!

— Правда? Так прям и говорил или это только твои домыслы? — Саид Каюм выходит из темноты, демонстративно бросает окурок мне под ноги. Ни я, ни мужчина его не тушат. — Чего ты хочешь, Дева? Сколько мне нужно тебе заплатить, чтобы ты исчезла из жизни моего сына и больше не появлялась?

— Я не продаюсь! — кипячусь, зло сморю на самоуверенное лицо отца Саита. — В этом мире не все продается и покупается.

— Так какова твоя цена? — меня словно не слышат, думают, что я смогу назвать себе цену. Нет, не смогу, потому что любовь не покупается и не продается. Она либо есть, либо ее нет. В моем случае все серьезно, больно и почти невозможно забыть.