Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Что сказать? Есть смысл что-то говорить, когда человек тебя не слышит? А может благодаря моему голосу Саит откроет глаза? Протягиваю руку к его лицу, пугаюсь своей смелости, но все же трогаю его губы. Сухие, с трещинками, бескровные.

— Каждый раз, увидев падающую звезду, я буду загадывать только одно желание: чтобы ты был здоров. Ты будешь жить, Саит, смеяться, улыбаться, радоваться жизни, мне этого вполне хватит, — шмыгаю носом, вытираю ладонью свое мокрое лицо. — Я буду за тебя радоваться, когда узнаю из таблоидов о том, что ты женился. Черт возьми, у тебя должен сразу же родиться сын, чтобы я смогла родить дочь, и они на зло судьбе будут вместе, раз нам

не суждено… Или наоборот, у тебя будет дочь, у меня сын, они поженятся…

Разговаривать без ответной реакции от собеседника странно и пугающе страшно до мороза по коже. Особенно это остро чувствуется, когда ты находишься в реанимации, где кроме тебя, неподвижного тела любимого человека и медицинского аппарата с жизненно важными показателями никого нет. Не хочу задумываться, что каждая минута отведенного нам свидания просачивается мимо меня, как песок сквозь пальцы. Я все еще глажу пальцами лицо Саита, целую его костяшки, согревая своим дыханием его ледяную ладонь. Мой ритм сердца совпадает с кривой линией на мониторе.

— Я буду любить тебя всегда. Знаю, ты хотел услышать от меня эти слова раньше, тогда мы бы сейчас не находились в этой больнице. Мы бы сбежали далеко-далеко, где нет твоего отца, моих родственников, никаких запретов и предрассудков.

Слышу за спиной шаги, одергиваю руки от руки Саита, вытираю лицо рукавом халата, оборачиваюсь. За мной пришел сам лечащий врач.

— Ваше время вышло, в реанимации не положено быть долго, — доктор отводит глаза в сторону, когда я встаю со стула и наклоняюсь к Саиту, целую его в лоб, потом в одну щеку, следом в другую, замираю над губами. Прижимаюсь к ним, совсем не дыша, зажмурив глаза. Чувствую, как по щекам опять бегут слезы, ответной реакции от Саита нет.

— Все будет хорошо, — шепотом повторяю его фразу, которую он не уставал мне говорить, крепко обняв. Мне будет не хватать его объятий, его дыхания на своем лице. Мне придется жить воспоминаниями, хранить их как ценные реликвии.

Выйти из реанимации не хватает моральных сил. Не подгоняет недовольный взгляд врача, не трогает меня то, что за дверью скорей всего стоит Саид Каюм, меня совсем не интересует жизнь за пределами этих стен. Жизни нет, есть только понимание, что надо как-то существовать с дырой в сердце, учиться дышать с одним легким, улыбаться, а не скалиться.

Закрываю глаза, резко отворачиваюсь от койки и, пока не передумав, бегу из реанимации и почти сразу же налетаю на отца Саита. Он хватает меня за предплечья, именно поэтому не оказываюсь на полу возле его ног. Стараюсь выдержать пронзительный внимательный взгляд, не отводить глаза в сторону. Мне почти удается, если бы не предательские слезы, текущие по щекам. Я их не стираю, пусть смотрит, пусть упивается моей слабостью, моим разбитым в хлам сердцем.

— Пообещайте мне одно! — меня отпускают, обнимаю себя руками, пытаясь согреться. Тело трясется, словно я вышла из морозильной камеры. Взгляд голубых глаз сосредоточивается на моем лице.

— Что пообещать? Заплатить тебе, чтобы ты забыла имя моего сына?

— Вам не хватит всех ваших гребанных денег, чтобы стереть из моей памяти Саита, — злость помогает мне прийти в себя. Злость заставляет взять себя в руки и воинственно вздернуть подбородок.

— Ближе к делу, девочка, — опасно тихо сцедит сквозь зубы Саид Каюм, прищуривая глаза. От него на расстоянии веет сдерживаемой яростью, каждой клеточкой своего дрожащего тела чувствую его жгучее желание свернуть мне шею.

— Вы сделаете все возможное, чтобы ваш сын был счастлив, — отважно делаю шаг в сторону мужчины, почти

вплотную подхожу. Выдержать накал между нами невозможно, я себя сдерживаю, чтобы не отпрыгнуть назад. Только мысль, что этот бой мой последний бой за любимого человека, не позволяет смалодушничать.

— Всего лишь? — иронично приподнимается бровь, а в глазах откровенная издевка. Моя просьба мысленно высмеяна, обесценена. Волна неконтролируемого гнева волной обрушивается на меня, смывая страх, неуверенность, какую-то робость. Сверкаю глазами.

— Смешно? Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Если вы не выполните это обещание, не удивляйтесь, что я вновь появлюсь в жизни вашего сына и вашей! — коленки подгибаются от напряженного взгляда Саида Каюма, который смотрит на меня так, как на наглую муху, посмевшую сесть на его тарелку с ужином.

— Машина ждет возле крыльца, Дева, — кивает мне в сторону выхода из коридора. Я стаскиваю с себя халат, небрежно всучиваю его в руки старшего Каюма, с невероятно прямой спиной прохожу мимо мужчины. Между лопатками возникает легкое жжение, еще больше распрямляю плечи, приподнимаю голову. Когда до двери остается два шага, меня окликают:

— Дева! — медленно оборачиваюсь, устремляю отрешенный взгляд назад. Саид Каюм небрежно откидывает халат на стул, не спеша направляется ко мне. С каждым его шагом в груди разгорается огонь надежды, что меня сейчас попросят остаться, быть рядом с Саитом пока он здесь, поддерживать его, когда он придет в сознание и помогать восстанавливаться. На восстановление потребуется много физических и моральных сил не только больному, но близким людям.

— Мое впечатление о тебе не изменилось, ты хорошая девушка, — Саид Каюм покровительственно улыбается, а я за эту улыбку готова кинуться ему на шею и вернуться в реанимацию. Жду просьбы остаться.

— Я думаю, ты добьешься многого в жизни своим характером. Твой отец может тобой гордится и вводит в курс дела своего бизнеса, твоя поддержка ему будет как раз кстати. Пойдем, провожу тебя до машины, — жестом руки приглашает мне выйти в холл больницы первой, я растеряно на него смотрю, все еще ожидая одобрения нашего с Саитом союза.

— Но…

— В вашей истории поставлена точка, — от холодности тона, от резкости слов я вздрагиваю и вновь чувствую себя уязвленной и беспомощной. Под тяжестью голубых глаз, минуту назад смотревшие на меня с весенней обманчивой теплотой, непроизвольно втягиваю голову в плечи.

— С этой минуты ты и Саит идете разными дорогами, ваши пути никогда не пересекутся… — над чем-то неожиданно задумывается, поджимает губы. — А если и пересекутся, Дева, он пройдет мимо тебя.

— Вы так самоуверенно об этом говорите, словно так и будет! А он любит меня! Понимаете? Любит! — нервы сдают, последнее слово визгом взвивается к потолку. Меня душит безысходность, хочется кричать и все крушить вокруг себя, чтобы хоть как-то изменить положение вещей.

— Машина во дворе, — невозмутимо замечает Саид Каюм. Его совсем не трогают мои слезы в глазах, мое неровное дыхание, мои искусанные губы. Его мое признание совсем не впечатлило. Бездушный человек, лишенный сочувствия и сострадания к ближнему.

— Давид, отвези девушку в отель, — слышу приказ, отданный сухим тоном.

Смотрю потухшим взглядом на водителя, который и привез меня в больницу. Он вышколено стоит в сторонке, не пытается подойти ко мне и потащить к джипу. Первый порыв отказаться от услуги, но эмоционально выжата как лимон, взаимодействовать с людьми нет никаких сил. Не торопясь выхожу на крыльцо, замираю и зажмуриваюсь от яркого солнца.

Поделиться с друзьями: