САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

– Сейчас будет похмелять этого козла нашей водкой, - прокомментировал Жорка.

– С какой стати? – удивился Сакуров. – И почему не обоих?

– Ну, Семёнычу в подобострастной запарке сейчас не до статей. А потому не обоих, что Мишка мужик по-своему церемонный. Выпить он выпьет, но в своё время и в положенном месте. А вот Витёк – тот профессиональный халявщик. Жук навозный…

– Мишка – это рыжий? – уточнил Сакуров.

– Он самый.

– Хороший человек?

– Стопроцентный гандон.

«Недаром Жорка с самим дьяволом общается, - невольно подумал Сакуров. – Высокомерен ужасно, и кто у него не жук навозный, тот стопроцентный гандон».

– Штурману пламенный привет! – пел в это время рыжий.

– О, какие люди?! – изображал полную прострацию пьяница-Варфаламеев. – А где коллега?

– В общем, подходи, - махнул Варфаламееву рыжий, не напрягаясь ответом. Одновременно он развернул телегу и тронул кобылу назад, гипнотизируя взглядом веранду Виталия Иваныча. Но никто из семьи Бедновых не вышел поприветствовать рыжего пастуха ни раньше, ни после.

– Миш, уже можно? – снова выскочил на улицу Семёныч, разрываясь между страждущим брюнетом и его величавым напарником.

– Да, можно, - разрешил рыжий и покатил дальше, по пути науськав собак на какого-то зазевавшегося кота.

– Он так важно приглашает, - заметил Сакуров, - как будто это он нас собирается угощать, а не мы его.

– Ну, Мишка может и со своей стороны баллон выкатить, - возразил Жорка.

– Да? – неопределённо переспросил Сакуров и сказал: - Но Алексей хорош. Чего это он так перед ними?

– Да тут всякие причины, - неохотно пояснил Жорка, - поэтому долго объяснять. Впрочем, кое-что я тебе уже рассказывал…

– А где Мироныч? – поинтересовался рыжий, равняясь с крыльцом Сакурова.

– Не предупредили, - усмехнулся Жорка. – Вот старый хрыч будет убиваться!

– Просьба не задерживаться, - небрежно обронил рыжий и поехал к околице, где тусовались бестолковые тёлки, норовя по очереди сунуться в специальную будку. Эта будка служила для переодевания трудящихся, просушки спецодежды, в будке трудящиеся хранили кое-какое своё барахло, оставляли в ней сбрую, а возле будки – телегу. Семёныч бдительно охранял добро днём, а по ночам иногда спал в будке, якобы охраняя стадо в загоне неподалеку, а на самом деле время от времени удирая от сварливой Петровны. Сегодня чета Голяшкиных являла собой идеальную пару. В том смысле, что Семёныч не орал на Петровну, а та не норовила огреть благоверного, чем попало. Хотя джентльмена Семёныч изображать из себя не собирался. Он следовал за телегой метрах в двадцати налегке, придерживая левую пазуху телогрейки с общественной водкой в одной большой пластиковой бутылке, за Семёнычем кряхтела нагруженная всякой домашней снедью Петровна. За Петровной нога за ногу плёлся освежённый Витёк, он вальяжно дымил «примой» и плевался по сторонам. За Витьком, словно бедный родственник, тащился Варфаламеев.

Проходя мимо Жорки и Сакурова, Семёныч даже не снизошёл до них взглядом. Петровна злобно зыркнула на ухмыляющегося Жорку, затем смерила высокомерным взглядом Сакурова и пробасила:

– Что стоишь? А ну, помоги!

Сакуров невольно соскочил с крыльца, но его опередил Варфаламеев.

– Давайте, Лидия Петровна! – засуетился спившийся штурман, подхватывая пятилитровый бидон с домашним квасом. Сакуров взял какой-то узел, и дальше Петровна следовала чистой барыней.

– Петь, ты ещё сухой? – спросил Жорка, пристраиваясь в хвосте процессии.

– Ну, так! – вымученно улыбнулся Варфаламеев.

– Ага! – сказал Жорка и по его тону Сакуров понял, что тот готовит какую-то неприятность.

Мишка выкатил литр самогона. Витька не предложил даже закуси, и сначала Сакуров принял Витька за сельскохозяйственного пролетария. Но позже выяснилось, что это такой же крепкий хозяин, как Мишка. Вернее, законный и любимый супруг крепкой хозяйки.

Начали с общественной водки. При этом случился конфуз. Жорка бесцеремонно взял пластиковую бутылку в свои руки, налил Варфаламееву стаканчик и заставил его выпить приватно. Затем снова налил Варфаламееву, а потом остальным. Петровна, когда Жорка стал наливать ей в её индивидуальную рюмку, обложила Жорку матом, а Семёныч обозвал некультурным человеком. Пастухи промолчали. Потом Семёныч начал говорить прочувственную речь, но Витёк хлопнул свой стакан, не дожидаясь окончания даже предисловия, и полез руками в трёхлитровую банку с огурцами из припасов Петровны. Семёныч скомкал речь, Мишка одобрительно кивнул и последовал примеру Витька. Затем последовали остальные. Варфаламеев заметно повеселел, осмелел и тоже «сходил» за огурцом. Потом компания навалилась на курицу из хозяйства Семёныча и сало из припасов Мишки.

– Отличное сало, - оценил Сакуров и укоризненно посмотрел на Жорку: почему тот обозвал рыжего стопроцентным гандоном?

– Поправляйся, - снисходительно разрешил Мишка.

– Я пойду, - сказала Петровна, ещё раз злобно зыркнула на Жорку и засобиралась на выход из будки, где происходило застолье.

– Жорка, надо бы кобылу распрячь, - пропел Мишка.

– Сам распрягай свою кобылу, - возразил Жорка.

– Может – я? – предупредительно предложил Сакуров.

– А сумеешь? – спросил Мишка и посмотрел на Сакурова таким ясным добрым взглядом, что тому сделалось стыдно за Жоркины высказывания.

– Сумею. Я прошлый год целый месяц…

– Знаю. Иди.

– Пусть Витька распрягает, - ухмыльнулся Жорка.

– У мене плечо вывихнуто, - сообщил Витёк.

– Может, ещё по одной? – подал голос Варфаламеев. – А потом пусть кто-нибудь распрягает.

– Как тебе не стыдно, Петька! – возмутился Семёныч. – А ещё культурный человек!

– Можно, - разрешил Мишка.

– Вообще-то, конечно, - засуетился Семёныч, и компания сократила количество общественной водки почти до самого донышка.

– Распрягал я как-то его кобылу, - бесцеремонно начал Жорка, не обращая внимания на Семёныча, который начал параллельное выступление в адрес Мишки. – Тоже вот так, между делом: распряги, дескать, а то я слишком хорошо сижу, неохота задницу с места на место перекладывать, а у Витьки грыжа прохудилась. Ну, я и сунулся по глупости. А она меня, сука, два раза укусила, а один раз по жопе копытом дала. Хорошо – по жопе, а если бы по почкам?

– Да, она тебя тогда от души отоварила, - с приятной улыбкой, словно речь шла об удачно реализованном благотворительном концерте, подтвердил Мишка.

«Вот почему мне её взгляд сразу не понравился», - подумал Сакуров, слегка меняя мнение о Мишке и высказываниях Жорки.

– Так мне надо будет поостеречься? – зачем-то спросил он.

– Да, близко не подходи, - посоветовал Витёк и закурил.

– А как же я её буду распрягать? – удивился Сакуров.

– Если пойдёшь распрягать, я с тобой здороваться перестану, - сказал Жорка.