Сам себе клан

– Вы так говорите, как будто на самом деле об этом сожалеете.

– А я и сожалею, – сказал Григорьев. – Потому что место силы пусто не бывает, и если из этой ниши уйдет Сопротивление, туда придет кто-нибудь другой. Какое-нибудь Народное Ополчение или Подполье, с новыми лидерами, но старыми лозунгами. Мы это уже много раз проходили. А я предпочел бы иметь дело со старым Сопротивлением, мягким, слабым, контролируемым, про которое нам практически все было известно. Людям все равно потребуется место, чтобы выпустить пар, так что я бы предпочел держать руку на клапане.

– Чтобы вовремя его перекрыть?

– Если пара будет слишком много, им можно обжечься, – сказал Григорьев. – Если же его вовсе не выпускать…

– Будет взрыв, – сказал Бессонов.

– Как бы там ни было, непубличные лидеры Сопротивления легли на дно, а кое-кто уже уехал из страны, – сказал Григорьев. – Мы побеседовали с несколькими из них, и все они отрицают любое сотрудничество со стрелком.

– Это ни о чем не говорит, – сказал Бессонов. – Я бы на их месте тоже отрицал.

– Поверьте, мои люди умеют спрашивать, – сказал Григорьев. – Возможно, стрелок имел дело с теми, кто на данный момент уже мертв, а остальные просто не знали.

– Или кто-то его руками выкашивает политическое поле, – сказал Бессонов.

– Бросьте, граф, – сдержанно рассмеялся Григорьев. – Все эти убийства имеют отношение к политическому полю лишь опосредованно. Политику вершат не те люди, до которых наш стрелок сумел добраться. Все убитые им люди, по большому счету, это мелочь, которая ничего не решает. А с теми, кто на самом деле вершит судьбы империи, такими методами не совладать.

– Да, вы правы, – сказал Бессонов. Если бы стрелок мог добраться до кого-нибудь из старших рода, вряд ли бы он стал отстреливать молодежь у ночных клубов.

– В любой стране, сколь бы благополучна и стабильна она ни была, у определенной части общества всегда будет запрос на революционные изменения, – сказал Григорьев. – И вовсе не потому, что эта часть общества лишена прав или угнетаема, у радикализма может быть много причин, особенно, если эту почву будут подпитывать агенты влияния наших врагов. С этой частью общества мы и работает, и цель наша – не допустить, чтобы из одной искры возгорелось пламя лесного пожара, который уничтожит нас всех. Но довольно общих слов. Чем вы меня можете порадовать, граф?

– Боюсь, что радовать особо нечем, – сказал Бессонов. – После того, как мне удалось связать эпизод со стрельбой с бойней на фудкорте, мое расследование тоже зашло в тупик, и у меня нет новых зацепок. Более того, я перестал видеть лицо стрелка.

– Как это может быть?

– Теперь там расплывчатое пятно на том месте, где раньше было лицо, – сказал Бессонов. – Я с таким пару раз сталкивался и раньше.

– И что это означает?

– Как правило, это означает, что его внешность изменилась, – сказал Бессонов.

– Пластическая хирургия?

– Или чей-то дар, – подтвердил граф. – Но, скорее первое, ведь подобные специалисты с даром должны быть наперечет. Есть еще вариант, что это произошло естественным путем, у меня в практике был один случай, когда внешность подозреваемого изменилась после пожара, и я тоже перестал его видеть.

– Но вы его нашли?

– В конечном итоге, да, – сказал Бессонов. Это было непросто, и этому сильно поспособствовали новые улики по делу. А если стрелок ляжет на дно, то дару Бессонова лучше поискать другое применение.

Сила провидца очень капризна и не поддается прогнозам.

– Могу я полюбопытствовать, как? Впрочем, не отвечайте, это пустое, – вздохнул статский советник. – Император мне больше не звонил, но я буквально шкурой чувствую, что его раздражают мои доклады. Зато князь Громов названивает мне каждый день, и вот его недовольство мне даже представлять не надо.

– Его можно понять, – сказал граф. – Он потерял сына…

– Вы знакомы с князем?

– Лишь шапочно.

– Тогда вы не понимаете, что дело не в сыне, – сказал Григорьев. – В конце концов, у него есть еще двое. Дело в дворянской чести, дело в отмщении, дело в том, что он чувствует себя уязвленным. Он воспринимает это как выпад против него лично, и он жаждет крови. А я пока ничего не могу ему предложить.

– Хм, – сказал Бессонов. – А вы не рассматривали другую версию?

– Какую же?

– А если наш стрелок – не простой человек? – предположил Бессонов. – Вовсе не народный мститель и не террорист-одиночка? Что, если он из дворян? Этим можно объяснить уровень его финансирования и технической оснащенности. Дворянство имеет доступ к огнестрельному оружию и клиникам, в которых могут провести операцию по изменению внешности…

– То есть, вы хотите сказать, что это – не террор?

– А что, если это – убийство, которое террором только маскируется? – спросил Бессонов. – Если контакты с Сопротивлением – это ложный след, который нам специально подкинули, чтобы мы искали идейного радикального бойца там, где следует искать чей-то расчет? Где вы станете прятать камень? На морском берегу. Где вы станете прятать лист? В лесу. Где вы станете прятать труп?

– Среди других трупов? – уточнил Григорьев. – И кто, по-вашему, был основной целью?

– Громов?

– Это не имеет смысла, – сказал Григорьев. – Младший Громов был пустым местом, обычным прожигателем жизни, от его смерти никто не получил выгоды.

– Но он принадлежал к основной ветви, – возразил Бессонов. – Смерть одного из младших накануне раскола клана… А что, если это не совпадение?

– Его смерть никак не могла повлиять на раскол, – сказал Григорьев. – Эти события никак между собой не связаны.

– Может быть, они связаны, но мы просто не видим этой связи, потому что это кусочки головоломки, принадлежащие к разным частям картины, которую нам так и не показали целиком, – сказал Бессонов. – Если стрелок – аристократ, или вассал одного из кланов, это может объяснить, почему он эффективен, но, как вы изволили выразиться, недостаточно изящен. Кланы, это все-таки не спецслужбы, они не так поднаторели в силовых акциях с использованием обычного огнестрельного оружия и прочих современных штучек.

– И кого вы подозреваете?

– Как обычно, всех, – улыбнулся Бессонов. – Или никого. Пока я только высказываю версию и советую вам присмотреться к этому клану. Точнее, к этим кланам. Что вам известно о старшем князе?

– Немногое, – сказал Григорьев. – Он редко попадал в поле зрения СИБ. Верный слуга империи, личный друг императора… Он всегда был вне любых подозрений, и у меня нет никаких оснований предполагать, что в этом плане что-то изменилось.

– Раскол клана, – напомнил Бессонов.