Сам-семьсот, или Повесть о трех фантазерах

— Ну вот, теперь и дождь будет кстати, — сказал Иван Алексеич, когда работа была закончена.

И только он это сказал, в небе так громыхнуло, что ребята с испугу присели.

— Марш в тележку! — скомандовал им Прометеев.

Они уже перебрались через речку, когда хлынул ливень. Ребята укрыли головы и спины клеенкой, а Прометеев, пока доехали до дому, промок до нитки. Впрочем, брюки у ребят тоже намочило изрядно, и штанины плотно прилипли к ногам.

Когда Ромка вылез из тележки, Слава сразу обратил внимание, что карманы его брюк здорово оттопырились.

— Что это у тебя?

— Так, ничего, — Ромка смущенно прикрыл карманы руками.

Но все равно было видно, что карманы его чем-то туго набиты.

Тихонько, чтоб не слышал Прометеев, Ромка признался:

— Я семян стырил.

— Зачем? — удивился Слава.

— Надо, — таинственным шепотом ответил Ромка. — Пока молчи.

А ближе к вечеру, когда дождь перестал и небо очистилось от туч, он, никому ничего не сказав, пешком отправился в сторону опытного поля.

Глава ТРИДЦАТАЯ в которой Ромка ведет себя несколько странно

Ромка уговорил Славу записаться в кружок юных агрономов.

План опытных посевов составил сам Евгений Николаевич, который взял над кружком шефство. А ботаничка Зинаида Сергеевна присматривала, как ребята готовят делянки к посеву различных культурных растений.

Каждый член кружка должен был в течение лета вести дневник наблюдений, а осенью написать отчет о полученных результатах. Работа в кружке засчитывалась как трудовая практика.

Ромка получил задание посеять на своих делянках три сорта ячменя — раннеспелый, среднеспелый и позднеспелый. И определить, какой сорт в какие сроки достигнет полной спелости. Или, говоря научным языком, — а члены кружка юных агрономов занимались именно научной работой, так сказал Евгений Николаевич, — определить продолжительность вегетации каждого из этих сортов.

Слава же должен был посеять только один сорт ячменя, но в разные сроки: в первой декаде мая, во второй и третьей. Чтобы определить, какой срок сева наиболее благоприятен для этого сорта.

Для большей надежности результатов у каждого члена кружка был дублер. Так, Мишке Белову Евгений Николаевич дал точно такую же программу опытов, что и Ромке.

Дней через восемь после посева делянки зазеленели. Сперва из земли щеточкой выставились остренькие шильца, которые затем выстреливали вверх длинными узкими листочками.

Слава насчитал на квадратном метре около семисот пятидесяти растений. Мишка Белов даже восемьсот. Приблизительно столько и должно быть. А вот у Ромки что на одной делянке, что на другой, что на третьей оказалось всего пятьсот растений на квадратном метре. В полтора раза меньше нормы!

К тому же в его ячмене было много какой-то посторонней травы. У ячменя листья темные, с сизоватым оттенком, а эта трава заметно светлее. Сразу бросается в глаза.

Ромка хоть бы что — ходит улыбается, как будто все так и должно быть. А Зинаида Сергеевна за него переживает. Ведь она так надеялась, что Ромка станет участником областной выставки.

Теперь же ни о какой выставке и речи быть не могло.

Глава ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ в которой Слава нечаянно совершает еще одно предательство

Началось с того, что он рассказал отцу про опытное поле. Как они с Прометеевым и Ромкой сеяли по-старинному, руками.

Отец удивленно вздернул брови, потом нахмурился.

— Выдумщик этот Прометеев! Семена только погубил.

И больше ничего не сказал. А через несколько дней, когда Слава шел из школы домой, его нагнал агрономовский «уазик».

Приоткрыв дверцу, Евгений Николаевич поманил к себе Славу и спросил, правда ли, что Прометеев сеял рожь, разбрасывая семена руками. Слава сказал, что правда. Тогда Евгений Николаевич предложил вместе прокатиться до того поля:

— Интересно посмотреть, что там взошло.

Слава сел, не ожидая никакого подвоха. Почему бы и не прокатиться? Почему бы и не посмотреть? Тем более что по дороге можно было выспросить у Евгения Николаевича про мореходное училище, почему он туда не поступил.

Ничего интересного Евгений Николаевич не рассказал:

— Вступительные экзамены не сумел сдать, за сочинение по литературе тройку получил.

Оказывается, он совсем и не мечтал о море. Просто школьные дружки подбили. Поехал с ними за компанию. Потом даже рад был, что пришлось вернуться домой.

Слава запоздало подумал, что зря он согласился сопровождать Евгения Николаевича. Но тут впереди блеснула речка.

А переезжать речку с Евгением Николаевичем оказалось куда как здорово. Такого Слава еще ни разу не видал.

На том берегу сидел рыбак. Завидев «уазик», он вскочил и замахал руками.

Евгений Николаевич остановил «уазик» у самого берега. Приоткрыв дверцу, крикнул рыбаку, чтобы отошел со своими удочками в сторонку. Но рыбак продолжал махать руками:

— Говорю тебе — не переедешь! Зальет двигатель, и сядешь посреди реки. Рыбу только мне всю распугаешь!

Но Евгений Николаевич все-таки попросил его отойти Затем, развернув машину, отогнал ее от берега и включил задний ход. И так, задним ходом, разогнавшись, «уазик» въехал в речку. Широкими крыльями всплеснула вода по обе стороны машины. А перед радиатором образовалась пустота.

Взметнулась в небо радуга и погасла.

Спустя несколько минут они уже были на опытном поле.

Со стороны дороги все поле казалось густо-зеленым А когда пошли по нему…

— Ну вот, полюбуйся, — с усмешкой произнес Евгений Николаевич, присев около проплешины, очертил палочкой ее границы и пересчитал все растения, попавшие в круг. — Ровно в три раза меньше нормы. Безобразие! Ну-ка, а здесь…

Потом Евгений Николаевич посчитал, сколько всего было на поле таких проплешин. Все они оказались на половине, где сеяли ребята. И больше всего их было там, где сеял Слава.

На обратном пути Слава признался Евгению Николаевичу, что это они с Ромкой виноваты в огрехах. Но Евгений Николаевич ответил, что за качество посева отвечает управляющий. К тому же посев проводился неправильно на всем поле.

А дня через два после этого директор совхоза объявил Прометееву выговор «за грубое нарушение агротехники».