Самая невзрачная жена

– Стиша, ты видишь что-нибудь?
– мужчина с сединой повернулся к женщине.

– Ничего, - поджав губы, ответила та.
– Она не одарённая!

Спросивший мужчина только угрюмо кивнул, соглашаясь. Нала подобралась, не понимая, почему ее проигнорировали.

– Тогда мы не можем забрать её с собой, - вступил в разговор светловолосый здоровяк.

– И что делать, Рагд?

Нале не понравился взгляд здоровяка. Как и короткий удар ребром ладони в шею, после которого она обмякла.

– И зачем? Мы и так несколько дней не давали ей проснуться, - протянул Эстлиф, забираясь на кровать.

– Началась вьюжная ночь, путь домой нам отрезан, - прогудел Рагд, укладывая девушку, а Стиша уже принесла новые бинты.

– Почему мы не чувствуем от неё силы источника?
– он отвернулся, когда женщина принялась за обработку ран: волки не разбирают, кого и как тащат.

– Предлагаешь усомниться в прорицателе?
– усмехнулся Эстлиф, который приличиями не озадачивался, и теперь созерцал затягивавшиеся на груди раны от клыков. Благодаря специальной мази они уже почти зажили.
– Ведь это он отпускал волков за ней. Значит, она связана с источником. Хоть как-то.

– И у нас есть целая вьюжная ночь на выяснение!
– рявкнул Рагд, ударив кулаком по косяку: сидеть он был не в силах, а потому метался по комнате.
– Месяц! Мы застряли здесь на месяц! Всё из-за демонова Гройдеша, который не смог вытащить ее из дворца!

Вьюжная ночь наступала три-четыре раза за год, и это ощущали только подобные Рагду. Эстлиф помнил, как однажды вьюжная ночь задела их на границе: горы объяла непроглядная мгла, в которой вертелись в вихрях замораживавшего ветра осколки льда, смешанные с острым снегом, и вместе они покрыли горы туманным режущим облаком... Три метра до границы они проходили пять минут, и вышли в изорванной одежде, израненные и без груза, который пришлось бросить.

– Так что мы будем делать?
– поинтересовалась Стиша, унося испачканные бинты.

– Разговаривать. Воздействовать. Все планы к демонам!
– взбесился Рагд.
– Только из-за того, что нам не сказали про её неодарённость!

– С другой стороны, - протянул Эстлиф, - нам всего лишь поручили найти хозяина источника, остальное мы додумали сами.

– Не я придумал одарённого искрой тащить через горы! Нам приказали это, - возразил Рагд, застывая напротив напарника.

– Но никто не обещал, что им будет эта девчонка. Возможно, она приведёт нас к тому, кто владеет источником... Рагд, вот зачем ты её ударил?

– Так получилось, - пожал тот плечами, отходя к двери.
– Чего вам из еды принести? А то мы даже не завтракали.

Эстлиф закатил глаза, а Стиша радостно перечислила несколько блюд, которые хозяева двора готовили просто чудесно.

***

Это был настоящий бой. Бой, за время которого Лерой пришлось грозить слугам даже применением собственного дара. Тихое ''Сожгу!'' звучало для цеплявшихся за жизнь страшнее любой кары вроде увольнения. Так её и впустили в спальню к королю, который уже не вставал.

– Что вы здесь делаете?
– злой Карнед поднялся из кресла, вставая между низкой кроватью и женщиной.

Лерой осмотрела скрытое полумраком помещение, пропитавшееся ароматом согревавшей мази, и ответила:

– Оставь меня с ним, Карнед. Есть вопросы, на которые он должен ответить мне не как король, но как мужчина. И лучше ему это сделать до смерти.

Наследный принц колебался, но в конце концов ушёл, честно закрыв за собой дверь. Тем более что у него было много вопросов к бывшим слугам, посмевшим нарушить прямой приказ никого не впускать.

Лерой смотрела на старую развалину, лежавшую в кровати, укрытую белоснежным одеялом до самого подбородка. Если бы не эти морщины от страдания, не застывший, безумный взгляд, он бы и в старости остался красавцем.

– Ваше Величество...
– позвала она, но он не отозвался.
– Мой виконт, - ласково позвала женщина, и король дрогнул, а взгляд его прояснился.

– Лерой... Ты всё-таки пришла, - король поднялся и даже сел, как будто боги послали ему сил на прощальный разговор. Взгляд его прояснился, но наполнился скорбью.

– Странно всё сложилось, не так ли?
– улыбнулась она, закрывая веер и переставляя табуретку к кровати, чтобы сесть совсем рядом с королём.

– Куда уж страннее, - печально улыбнулся он.
– Я думал, что любил Рати, но после встречи с тобой понял: она была другом, бесценным, но другом.

– А я по всем канонам должна была предпочесть ласкового повесу навязанному мужу, - настала пора Лерой печально улыбнуться.
– Только вот сложилось всё совсем иначе.

Водоворот воспоминаний закружил, память ожила, одновременно воскрешая им все события, свершившиеся, казалось бы, совсем недавно, но одновременно и так давно. Цепочку воспоминаний первой начала герцогиня:

– Наш первый танец...

– Поцелуй украдкой...

– Беседы в парке под луной и жеманная ревность Рати.

– Твоё равнодушие! Ты так внезапно стала ласкова с мужем, а он молодел рядом с тобой... Я был в отчаянии.

– Я забыла о тебе.

– А я нет.

Лерой прикусила губу. Да, она не раз и не два ловила на себе полный тоски взгляд молодого мужчины, танцуя на балах с мужем. Не раз и не два сбегала от разговора с ним, не желая ссорой омрачать своего счастья.

– Ты стал королём, едва не убившим меня!

– Я не смог бы, не смог!
– тихо закричал он, насколько хватило сил, вскинул руки.
– Я замахнулся, но ударить бы не смог! А ты горела, пылала! Я боялся, что убил тебя не делом, а словом. Когда пламя утихло, я сам отнёс тебя в спальню...

– Я знаю, что изгнание было меньшим злом, - оборвала причитания Лерой ноткой ехидства.
– Ты даже оставил нам титул и земли, позволил вырасти моим детям.

– Твоим и его детям!..
– всхлипнул он, не разобрав интонации герцогини.

– Ты вырастил своих. Чудные мальчики!
– искренне похвалила принцев женщина, едва успевая следить за менявшимся настроением короля.

– Но Рати не простила меня. Я бы сам не простил на её месте!

Лерой поджала губы. А что она могла сказать? Оправдать старого повесу, который, как оказалось, всю жизнь мечтал о другой женщине в присутствии жены? Или поблагодарить его за долю изгнанников и постоянные споры с одаренными и бесконечный список причин, почему она не хотела уходить за горы, выдумывавшийся перед всяким выездом во дворец?

Пожалуй, хватит с них воспоминаний, пока она не превратились во взаимные упреки и обиды. Ведь есть требующие решения дела настоящего.