Самая страшная книга 2025

Никакой равнины в этот раз, просто город. Мой собственный, погруженный в ночь: кривые зубы многоэтажек, бельма фонарей, безлюдье и тишина. Изломанный силуэт упал откуда-то сверху, схватил меня, вместо рук – узловатые птичьи лапы с когтями. Я проснулся весь мокрый, но это был, к счастью, пот, не моча. Океаны пота, пропитавшие простыню. Выглянул в комнатный полумрак, послушал все тот же уютный бубнеж родительских голосов: сейчас они говорили о политике и об экономике. О волнениях в Закавказье, о проблемах с сахаром, о внедрении на папином предприятии загадочного «хозрасчета». Послушал и снова заснул, без сновидений.

В ту ночь последствия драки исчезли полностью. Вышли с лишней водой. Проснулся здоровым, но радости не испытал – болезнь моя лишь мутировала, вопреки медицине и здравому смыслу. Переродилась во что-то другое.

Теперь угловатая тонкая фигура стала мерещиться мне все чаще, и сны для этого были не нужны. Каникулы кончились, новая четверть тянула нас в зиму и в холод. Туда, где скрываются такие, как он. Идут за тобой неслышно, мелькают на самой периферии зрения, успевают шмыгнуть за угол, если обернешься. Не дают разглядеть себя, даже просто увидеть – но приближаются неуклонно, с каждым шагом.

В призраков я и тогда не верил, зато решил, что схожу с ума. Закономерное последствие ударов по голове, не правда ли? Порылся в толстенных маминых книгах, сравнил симптоматику, загрустил окончательно. Признаться в этом не мог даже родителям: для советского человека «психушка» считалась кошмаром и клеймом на всю жизнь. Лучше уж как-нибудь сам.

Тем более что в школе мне вдруг стало очень интересно. Насчет «все будут бояться» Саня загнул, разумеется, но уважения к нашей компании прибавилось – как и быстрых горячих девчоночьих взглядов. Медяк не объявлялся, его друзья здесь больше не тусили, испортить нашу новую репутацию было некому. Разве что мне самому, если вдруг объявлю себя дурачком с галлюцинациями. Да фиг-то там!

Мороз между тем крепчал с каждым днем. С угрюмых небес валила белизна, делала все вокруг нарядным, но бесприютным. Наши вязаные «петушки» сменились кроличьими ушанками, а вместо куртки я носил теперь полушубок, крытый кирзой. В кармане прятался нож-складишок – не абы какое оружие, но уверенности придавало. Ноги мерзли даже в меховых ботинках, долго бродить после школы уже не получалось, но мы старались. Болтали про космос, про комету Галлея, про странный фильм «Асса» с песнями группы «Аквариум», про шашлычные, в которых жарят человечину, и про иголки в сиденьях кинотеатров, зараженные СПИДом. Обычные страшилки той поры. Раньше я сам такое выдумывал пачками, а теперь вдруг отпало желание. До угла нашей улицы топали втроем, а дальше меня ожидал длиннющий двор, обрамленный гаражами. Правую варежку я снимал заранее. Тискал пластмассовую рукоять, ко всему готовый. Нырял наконец в подъезд, нажимал пластмассовую кнопку лифта, оплавленную чьими-то спичками, выдыхал облегченно. В тепло квартиры Червебородый не сунется. Не знаю отчего, но я был уверен.

В один из таких вечеров вдруг раскрылась тайна моей сестры: увидел Викторию выходящей из шикарно-синей «девятки», а человека за рулем узнал даже издали. Физрук Валерий Саныч. Женатый дядька и несовершеннолетняя – понятно, с чего Ежевика вдруг сделалась такой скрытной! Меня она не заметила, а сам я решил поберечь этот козырь на будущее. В отношениях с вредными старшими сестрами без козырей никак. Что до Валерия Саныча, то оно и к лучшему. С таким ухажером за Вику можно не волноваться, даже если ночь уже сделалась бесконечной.

Потому что дети и подростки в нашем городе продолжали исчезать. Задние полосы газет я теперь просматривал регулярно: Колю там больше не рекламировали, да и девочка с испуганными глазами не появлялась, но юные лица глядели на меня каждый раз. Девчоночьи и мальчишечьи. Большинство из них наверняка найдутся – те, кто сбежал из дому, рассорившись с родителями, боится наказания за двойки или напился впервые в жизни и не может прийти в себя. Меньшая часть отыщется позже, в виде костей. С детьми все время что-то происходит, особенно на окраинах – там, где подвалы, гаражи, котлованы с торчащими трубами, лесополосы и опасная трасса. Очень много возможностей исчезнуть, о которых не думаешь. Все так, но хотя бы один из этого меньшинства не просто пропадает, теперь я был в этом уверен. Одного из тысячи хватает фигура с червями вместо лица, утаскивает в холод и тьму, где никто не отыщет.

Ноябрь завершался, и вечер Великой Дискотеки наконец настал. Тот самый, перевернувший в моей жизни все.

* * *

Проводить мероприятие решили в пятницу. Даже пару последних уроков ради этого перенесли. Школа рано опустела – чтобы наполниться вскоре торжественной суетой. Классические платья и брюки, штаны-«бананы» и джинсы-«варенки», парфюмерная какофония, залеплявшая нос уже на входе. Старшаки потихоньку гоняли за угол курить, малолетки разбились по классам и от волнения вели себя слишком шумно. Первое «взрослое» мероприятие в их жизни. Достойнее всех держались мы, семи-восьмиклассники, нам отчаянно хотелось что-то кому-то доказать. Учителя, непривычно нарядные, следили за дисциплиной, мелькнул директор с незнакомыми гостями – все в костюмах и даже при галстуках. Наверняка чиновники из гороно. В актовый зал нас пропускали строем, на миг показалось, что будет очередная официальщина, как тысячу раз до этого. Кое-кто даже начал шепотом обсуждать варианты бегства, но тут вдруг яркие лампы одна за другой погасли, а сцену озарили «светофоры» цветомузыки.

– Раз-раз-раз! Добр-рый вечер! – поприветствовали нас динамики голосом Володи Кухленко, главного школьного организатора по линии комсомола.

В дни обычных собраний Володя блистал белоснежными форменными рубашками, умел говорить по-ленински правильно и по-левитановски торжественно, но сегодня вещал и выглядел как истинный неформал. В «металлистском» кожаном жилете даже. Позади него на сцене обнаружились люди с аппаратурой, вместо речей заиграла музыка – и понеслось.

Я себя чувствовал пьяным – хотя раньше пробовал только пиво, и то не понравилось. Необычность этого вечера выносила мозги без посредников. Отродясь не звучавшие в школьных стенах мелодии: хард-рок и диско, «АС/DC», «С. С. Сatch», Сабрина, Сандра, «Мираж», «Modern Talking»… Все подряд и без отдыха. Обнаружилось вдруг, что Марика забрали к организаторам, а Саня упрятал патлы под рокерскую бандану и помогает музыкантам. Тихушники хреновы! Обижаться на друзей не тянуло – сегодня я сам был особенным, каким всегда себя представлял, но раньше не складывалось. В «вареном» джинсовом костюме, разумеется. Надушенный папиным одеколоном «Тет-а-тет». Даже белые кроссовки с собой принес, чтобы легче двигаться. Углядел в толпе смеющуюся Викторию – рядом с серьезным Валерием Санычем, будто случайно, – и тут же мне стало не до того. Ритмы «Fancy» сменились короткой тишиной, потом зазвучали ноты «медляка», заставляя сердце колотнуться. Древний, но вечно живой «Hotel California». Мой взгляд уперся в блестящее, очень взрослое платье, а ноги сами понесли вперед – до того как успел испугаться.

– Привет! Потанцуем?!

Ленка Кириллина обернулась, в глазах блеснуло удивление, но тут же сменилось чем-то другим. Гораздо более теплым. Молча кивнула и обняла меня руками за шею, тоже по-взрослому. Кто-то в толпе разочарованно матюкнулся, кто-то вздохнул: мой внезапно обострившийся слух улавливал все. Обоняние втягивало Ленкины духи – дешевые, приторные, но сейчас восхитительные, – зрение впитывало детали внешности, от завитых волос и яркой помады до блесток на платье. Организм переполнялся всеми гормонами сразу, но главными были дофамин и тестостерон, про которые я тогда не знал.

– Ты горячий, – шепнула Ленка, указывая взглядом куда-то вниз, и мои щеки заполыхали. – Горячий и смелый, не знала раньше.

– Пошли в кино, прямо завтра. Там боевик, «Заклятие долины змей», интересно будет!

Музыка кончилась, Ленка вздохнула, большие синие глаза взглянули виновато:

– Завтра? Не могу, извини… А Марик тоже туда пойдет? Вы же вместе все время.

– Марик?.. – переспросил я, как конченый «тормоз». Мой организм еще купался в гормонах удовольствия, я до сих пор ничего не понял. – Так вы с ним это… того?

– Глупый ты, – усмехнулась Кириллина, и теплые руки выпустили мою шею. Развернулась, исчезла в толпе, будто серебряная рыба, а колонки уже взялись выдавать что-то быстрое, но совсем не годное для брейк-данса. Даже если бы были сейчас на него желание и силы. Шестиклассник с повязкой «почтальона» протянул мне сразу три записки, я принял их в горсть и взялся читать. Цветомузыки на это хватило. Первые две оказались анонимными: о том, что я «козел», и о том, что «клевый парень». Третья, почерком сестры: «Малыш, мне нужна твоя помощь, жду возле школы».