Самая темная мука

Баден махнул рукой, молчаливо приказывая продолжать.

– По выгодной цене одолжения, которую я назову позже, я дам тебе один из своих домов и даже устрою "шведский стол" из плоти. И не волнуйся. К тому времени, когда я закончу, даже мужчина с твоим дефицитом игр, сможет забить десятку.

* * *

Когда из динамиков хлынула рок-музыка, в лицо Бадена ткнулась парочка больших грудей. Он зашипел от боли, но эта - как там ее зовут - не заметила и уселась ему на колени.

Она потянулась к его затылку, намереваясь притянуть поближе.

"Каждый мужик, хотя бы раз в жизни должен сыграть в "катерок" [2] , сказал ей Уильям немного ранее. Убедись, что Рыжий получил свой шанс".

Баден оттолкнул ее руку так нежно, как только мог.

Девушка улыбнулась ему, хотя в ее глазах не было и намека на удивление.

– Боишься неудачи, сладенький? Я знаю идеальное лекарство.
– Она соскочила с его коленей, повернулась, и ткнулась задницей ему в лицо.

2

играть в «катерок» уткнувшись лицом в женскую грудь, издавать звуки моторной лодки

– Танец ягодиц, самый лучший, не так ли?
– спросил его Уильям.

Баден повернулся и уставился на него. Они были единственными мужчинами в комнате, и уродец, безусловно, оправдывал свою репутацию плейбоя, когда засунул стодолларовую купюру в трусики своей стриптизерши. Блондинка споткнулась и уставилась на него с абсолютным обожанием.

– Хоть это ты должна мне заплатить, я щедрый.
– Уильям подарил ей еще одну сотню.
– Не думай, что я упустил твой оргазм. Первый и второй.

Она оказалась слишком занятой третьим, чтобы ответить.

– Это мне не поможет, - рыкнул Баден.

Уильям склонился и лизнул ключицу блондинки. Отработанное движение, которое он, казалось бы, исполнял инстинктивно.

– Не стоит тебе пока сомневаться в моей помпезности. Это только закуска.

Помпезности?

– Послушайся его.
– Мисс Катерок повернулась к Бадену и провела кончиками пальцев по его лицу.
– Ты должен меня съесть.

Боль! Он терпел несколько секунд, а затем схватил ее за бедра и усадил подальше от себя, раз и навсегда.

– Не прикасайся. Никогда.

Девушка вздрогнула от его намеренно резкого тона.

– Уходи.
– Чувствуя отвращение к самому себе и к обстоятельствам, Баден указал ей на дверь.
– Сейчас же.

Когда девушка бросилась вон из комнаты, он поудобней уселся на диване и закрыл глаза. Ему нужен секс - якобы - но Баден не мог заставить себя заняться им. Какое будущее ждет его? Одна темная ярость постоянно превращается в другую? Как раньше...

Очередное воспоминание, которое прожил не он, отобразилось в его разуме.

Он стоял снаружи темницы, в которой провел мучительную вечность, а вокруг высились горы тел и конечностей. Кровь покрывала его руки... руки, заканчивающиеся острыми когтями, кусками плоти и многим другим.

В соседнем проходе послышались шаги. Выживший?

Ненадолго.

Улыбнувшись с предвкушением, он пробрался через куски тел и...

Внезапно, музыка оборвалась, возвращая Бадена в настоящее. Он открыл глаза и увидел, как последняя стриптизерша покидает комнату.

Уильям цыкнул на него и переместился... тут же вернулся с двумя стаканами и бутылкой виски, сдобренного амброзией.

Амброзия - наркотик для бессмертных.

Воин наполнил бокалы до краев.

– Вот. Смажь свой мозг.

Сладкий запах донесся до Бадена, от чего его желудок сжался. На какое-то мгновение он снова стал ребенком, попавшим в ловушку на пылающем поле, бегущим... бегущим... его сердце билось подобно скакуну на дистанции.

"Не я. Зверь".

Вздрогнув, он осушил бокал. Волна тепла быстро распространилась по телу, успокаивая, не смотря на неблагоприятные ассоциации, сильнее привязывая его к происходящему здесь и сейчас.

– Вот. Так лучше?
– Уильям прислонился к своему концу дивана, единственному предмету мебели в белой комнате.

Белые стены, белая плитка на полу. Белый помост с тремя зеркалами за спиной. Отображение Бадена - единственный источник цвета - вызывающе глядело на него. Он стал воином, которого больше не узнавал, с волнистыми рыжими волосами, отчаянно нуждающимися в стрижке. Темные глаза, которые когда-то сверкали добротой, теперь наполнены одной лишь угрозой. Рот, который некогда изгибался в улыбке - искривлен от гнева. Морщинки от смеха сменились хмурыми линиями.

Нет, не лучше.

– Я готов уйти.

– Плохо. Я не вспомню, как нужно тебя куда-то перемещать, пока ты не уляжешься в койку. И чем скорее ты станешь выглядеть не так убийственно, тем быстрее заберешься в чью-то койку. Девушкам ты понравишься.
– Уильям единственным глотком осушил свой бокал.
– Просто сделай мне одолжение и сообщи своему лицу, что ты хорошо проводишь время.

– Прикосновение кожи к коже болезненно.

Зверь зарычал на Бадена за то, что посмел озвучить столь проклятую слабость, даже одному из детей Гадеса.

Уильям нахмурился.

– Если думаешь, что наручи ответственны...

– Не думаю.

– Подумай еще раз. Они тут ни при чем. Так что улыбнись и терпи, в противном случае изменение ты не переживешь.

Переход?

– Казаться менее убийственным, как ты говоришь, это настоящий подвиг. Я забыл, как улыбаться.

– Ты скулишь?
– Уильям отставил в сторону свой бокал и провел пальцем по щеке, изображая слезы.
– Твоя новая жизнь - дерьмо. И что? Думаешь, ты единственный, у кого есть проблемы?

– Определенно нет.
– Его друзья, в данный момент, охотились за ларцом Пандоры, намереваясь захватить его раньше кого-то - да кого угодно - другого. Ларец мог мгновенно их убить. Просто бум... нет... все мертвы, а их демоны извлечены. Вполне хорошая штука. Но настолько укорененное зло сперва нужно очистить и заменить его полной противоположностью. Как с Хайди, Ненависть и Любовь. В противном случае гниение продолжится. Вот почему Повелители охотились также и за Утренней Звездой - сверхъестественным созданием, все еще плененным в Ларце, способном исполнить любое желание. Способное извлечь демонов, не убивая при этом воинов.