Самодержец

Государственный Совет начался опять же не сразу. Шешковский чуть ли не боем, но пробрался ко мне. Тот же ротмистр, который меня и будил, вновь не позволил нарушать покой императора, останавливая, казалось, всесильного главу Тайной канцелярии. В обязанности дежурного офицера, в принципе, подобное не входит, если только не объявлено особое положение, когда меры безопасности усложняются. И я объявил такое положение. Поэтому, несмотря на угрозы и козыряние своим титулом, даже Степан Иванович был, в итоге, досмотрен и только тогда допущен до «тела». Нужно узнать имя этого молодца, может и пригодится к чему, ибо исполнительный. Но Катька, стерва… придется офицера все же держать на расстоянии. Определить его что ли к кому-нибудь в адъютанты? Румянцеву?

— Чего ты, Степан Иванович, костеришь на чем свет стоит исправного офицера? — спросил я с улыбкой, когда в кабинет зашел Шешковский.

— Простите, государь, но дело столь важное, что нужно было скорее доложить Вам. Я извиняться перед этим офицером не стану, но по ведомству пришлю письмо благодарственное. В конце концов Ваша безопасность — моя работа. И ротмистр все правильно делал, — говорил Шешковский, поправляя свой камзол.

— К делу! — серьёзно потребовал я, все же Государственный Совет уже должен был более, чем сорок минут ожидать моего появления.

— Вот! — глава Тайной канцелярии протянул мне лист бумаги.

«Вспомните, господин Панин, мадмуазель Жанетту, как и разговор в Аахене. Сделайте то, на что способны» — прочитал я, не став озвучивать текст.

— И? — спросил я.

— Жанетта — так звали помеж собой французские шпионы связную. Дамочка, которая носила письма, скрывая их в своем платье. Мы о ней знаем, но пока не трогали. На Панина были указания еще с переговоров в Аахене. Он тот, кого Вы, Ваше Величество изволили назвать «спящим». И… это же он должен был представлять Россию на свадьбе Ее Высочества Анны Петровны! — сказал Шешковский.

— Сколько не выводи крамолу, она все равно пролазит. Еще есть что на Никитку? — спросил я.

— Есть не точные данные, что доходы Никиты Ивановича сильно превышают все публичные. Косвенные свидетельства указывают на то, что Панин брал мзду от шведов, — сказал Шешковский.

— Хорошо! Прямо на Совете и арестуешь, после моих слов, — принял я решение.

Ждать более не стал, а отправил Шешковского в зал для заседаний Государственного Совета, чтобы мы вместе с ним не заходили, после отправился и сам, взяв с собой двух гвардейских казаков. Мало ли… арестовывать же иду одного из вельмож.

— Господа, начнем с того, что заслушаем армию и флот. Что мы имеем сейчас, и что в ближайшее время способны противопоставить противнику, — начинал я Государственный Совет. — Однако, прежде я хотел бы спросить у господина Министра иностранных дел. Скажите, а что же такое нужно было вспомнить Вам, Никита Иванович, из событий в Аахене, что могло бы помочь нашим врагам англичанам, да еще в тот момент, когда Вы назначены на сопровождение моей дочери в Вену?

Наступила пауза, полноватый Панин раскраснелся, покрылся испариной. В какой-то момент я даже подумал, что он получит инфаркт, но нет, обошлось.

— Господин Президент Тайной канцелярии, распорядитесь сопроводить подозреваемого Панина Никиту Ивановича для разговора в более для того подходящее место, — сказал я и не стал обращать внимание на то, как в зал заседания вошли два молодца и под ручки белые повели Панина.

Два казака все еще стояли у дверей и были готовы к любым событиям. Я мог справится самолично не то, чтобы с Панины, уверен, что и с любым членом Совета, может только Румянцев составил конкуренцию, но эти двое — моя демонстрация силы, психологический нажим на остальных. Пусть видят и осознают, что любой намек на измену не остается без внимания.

Не факт, что Никита точно будет предан абстракции, но он и так не нужен был мне в сегодняшних реалиях а тут еще и мог умышлять что-то. То, что нам подставили Панина этой запиской я не верил. Глупо убирать из моей команды единственного, с кем европейцам было бы возможно договориться. С иными придется сложнее. Или злопыхатели России столь уверены в своих силах?

— Господа, прошу! — спокойно сказал я и увидел, что тест на стрессоустойчивость большинство из присутствующих прошли, может только министр экономики чуть растерялся.

— Ваше Императорское Величество, Ваши Императорские Высочества, господа, — на Совете вновь присутствовал сын и жена, Павел хватал ртом воздух, наверняка впечатленный арестом Панина. — На сегодняшний день в Эгейском море на четырех базах находятся четыре эскадры, общим числом шестьдесят пять кораблей, в Черном море и у проливов еще тридцать три вымпела. Также отдельная эскадра бронированных пароходов, состоящая из десяти кораблей. Уверен, что Англия уже предпринимает усилия по блокированию Датских проливов и не выпустит наш флот из Балтийского моря, чтобы иметь возможность объединение и ротации флота. Считаю, что необходимо давать генеральное сражение у пролива Дарданеллы, при попытке прорыва противника. Доклад закончил, генерал-адмирал Спиридов.

— Сразу нет! Думайте! Оставить Иерусалим придется, о чем уже нужно было бы отдать приказ по оптическому телеграфу в Москву и дальше. Может, и успеется уйти русскому представительству в Палестине. А за острова Эгейского моря, мы будем бороться. И России нужна громкая победа. Думайте, как именно использовать козырь в виде пароходов, — сказал я и взгляд переместился на Румянцева. — Господин генерал-фельдмаршал, Вам слово!

— Ваше Императорское Величество, Ваши Императорские Высочества, господа! Шведское направление: корпус из тридцати тысяч пехоты и пяти тысяч кавалерии при ста семидесяти пушках без учета крепостной артиллерии. Оснащение новыми винтовками: два полка. Прусское направление: армия в пятьдесят пять тысяч с шестью тысячами кавалерии при четырехсот шестидесяти орудиях. Оснащение новыми винтовками: дивизия, четыре воздушных боевых шара, новые ракеты числом в три тысячи. Турецкое направление, оно же и персидское: тридцать четыре тысячи пехоты при пятнадцати тысячах кавалерии, без учета союзных войск, это еще до пяти тысяч конных, сто пять пушек. Австрийское направление: семьдесят две тысячи пехоты, из которой до сорока тысяч арнаутов, двенадцать тысяч кавалерии, двести двадцать пушек. Без учета Царьградской милиции и гарнизона крепостей по штатному расписанию. В ближайшее время возможно мобилизовать до двухсот тридцати тысяч военнообязанных из военных поселений и отпущенных на землю. Считаю, что необходимо быстро осуществить рекрутский набор в сто тысяч человек. Доклад закончил, генерал-фельдмаршал Румянцев.

Да уж! Потребуй я более детальных докладов, зарылся бы в цифрах. И ведь без бумажки Петр Александрович докладывает.

— Предложения по командованию направлениями? Изменения будут? — спросил я Румянцева.

— Прусское — генерал-фельдмаршал Юрий Григорьевич Ливен, шведское — генерал-аншеф Томас Демику, турко-персидское генерал-аншеф Василий Петрович Капнист, австрийское — Светлейший князь, генерал-фельдмаршал Христофор Антонович Миних, — сообщал Румянцев.

— Был бы сейчас на Совете Христофор Антонович, его бы хватил удар от прибавления еще забот, которых в Царьградской губернии и так более, чем много. Не нужно Миниха срывать с управления. Подумайте и позже мне сообщите, кого именно отправить туда, — я усмехнулся, представляя, как именно чертыхался бы старичок Миних.

Вообще, еще год, и нужно отправлять Христофора Антоновича на почетную пенсию. Вот пусть еще немного подучит Потемкина. Григорий Александрович и сам с усам, но при принятии им опыта Миниха, способен стать действительно отличным администратором.

— У меня вопрос господа. Я собираюсь выдвинуть идею, что мы будем бить англичан, где бы они не находились. Что скажете, если английские солдаты будут в Швеции или Пруссии? — спросил я.

Подобные эксцентричные лозунги нужно выдавать, посоветовавшись лишь с теми, кому придется исполнять сказанное императором с горяча. И силы человеческие огромны, как и смекалка, но, все же ограничены. Бить везде англичан? В Индии? В Самой Англии? В Америке? Хотя везде можно, только Индия представляется сложным направлением.