Самоидентификация

– Мало ли, что я на тебе обещал, - смеется Димка. – Поцелуй меня.

– Надеюсь, ты это не мне, - Вик; смущенно.

– Это я своей… - звук пощечины. – Любимой… Твою мать, подстриги свои когти, девочка!

– Я не знаю Питера. А ты знаешь! – не унимается Вик.

– Ревнивец, - смеется Алессио. – Ребят, скоро поворачивать.

– Кто выбрал этого мудака гидом? – Мик; возмущенно.

Мы замедляем машины и поворачиваем на Фонтанку.

– Ал! Наперегонки, а? – фраза Димки немного тревожит меня; возможно, из-за того, что места на это стороне набережной – ровно под две полосы впритирку.

– Не вопрос, - Алессио, как всегда, полон уверенности в себе.

«Континенталь» уходит левее, и «феррари» пристраивается справа.

– Погнали! – Димка.

– Ты не с той тачкой тягаешься, членовоз! – Алессио; со смехом.

– Не нравится мне это, - Мик привстает, садится, ерзает.

Гонка стартовала, и мы стараемся не отставать. Когда пара рейсеров-идиотов на скруглении набережной пролетает мимо ряда припаркованных машин, сердце екает. Жалко не консервные банки сбоку. Жалко нормальные машины и потерянное время.

– Мажор сраный! – визжит Алессио; он редко так явственно веселится, но «феррари», конечно, уделала «континенталь», и они уже около Невского.

– Напра-во! – командует Алессио, сбрасывает скорость и с визгом входит в поворот, не обращая внимания на красный, смотрящий в нашу сторону.

– Ща я тебя на прямой уделаю, носатый! – грозится Димка; явно вошел в раж.

– Бля, откуда такое движение ночью? – Алессио; расстроено. – Даже через встречку не вылезти.

– А ты не в Самаре, мой друг, и не в Жопосранске, - комментирует Мик.

– Ребят, может, через Лиговку? – предлагает Вик. – Хочу посмотреть, как этот укурок отсосет у «ферры».

– От укурка слышу, - Димка смеется; его попутчица тоже – наконец, нашел достойную пару для своего угара.

Мы едем в рамках городской скорости, аккуратно, но быстро разворачиваемся через двойную сплошную и едем в сторону Восстания.

– На Восстания «мусоров», как грязи, - замечает Мик.

– Питерские вообще беззубые, ты че? – говорю.

– Скорее, я их штрафану, - Димка.

– Ну, круто, - вздыхает Мик и закуривает. – Ты не против?

– Я и сам уже готов, – усмехаюсь.

– Ты же типа это…ЗОЖ, все дела, ага?

– Ага, - вращаю ладонью, показывая относительность утверждения Мика.

Миновав Восстания и повернув на Лиговский в сторону юга, мы дружно встаем на светофоре. Я стараюсь разглядеть попки проходящих по переходу и просто идущих по тротуару телок. Есть мысль, по итогу этой прогулки, взять какую-нибудь местную чику с собой. Прогуляться в Москву. Я так уже пару раз делал. Но сейчас уже поздно и не очень тепло, и качество гуляющих девочек не очень. А рядом со стеной здания невдалеке я замечаю группу бомжей. У одного из них ступня замотана в полиэтиленовый пакет. Очевидно, гниет или типа того. Другие просто грязны, уродливы и оборваны. Мне становится мерзко. Я за зачистку улиц от такого мусора. Нормальным людям противно гулять от такого. Какие уж тут телки.

– На старт… - таймер на светофоре гласит, что заканчивается время перехода, и Димка оживляется. – Внимание, - желтый. – Марш!

«Бентли» и «феррари» с визгом уходят со светофора. Я заряжаю оборотов и стараюсь не отстать.

– Дмитрий, Вы, с позволения сказать, мудак, - заявляет Мик. – Ты бы еще на тракторе «Беларусь» с ним потягался.

– От смерда слышу! – Димка разозлен.

– Полет нормальный, – смеется Алессио.

Дальше – секунды. Дальше – «бентли» пытается подрезать «феррари», еще не догнав. «458» в ответ делает насмешливый рывок влево и снова возвращается к себе в полосу. Но Димка явно понял это слишком буквально. «Бентли» оттягивается влево, потом пытается вернуться обратно. Угол слишком большой. Он забыл про тормоза. Я замедляю «бэху». «Бентли», чтоб не ударить «феррари», делает рывок влево, на встречку.

Звук клаксонов.

Визг шин. Боковое трение.

Удар. Грохот.

Мы прижимаемся к тротуару.

Алессио испуганно бормочет «Еб-твою-мать». Маша громко охает.

Я выскакиваю из машины. Мик за мной. «Бентли» торчит всем передком в витрине ресторана. Я задним числом, словно наяву, вижу, как он влетает в нее, и как художественно жрущие за бутафорским столом манекены словно бы разбегаются в страхе.

– Ты тупой мудак! – орет Алессио. – Где твои тормоза? Тормоза!

Двери «бентли» открываются. Димка, разумеется, цел и невредим. Его девка вываливается. Удар подушки ее явно расстроил. Плачет.

Собираются машины. Глазеют. Пешеходы начинают снимать на мобильники. Я замечаю, как ярко в свете фонарей видно номерной знак «бентли». Внутри ресторана разгром. Я смотрю через витрину. Димка вошел внутрь через разбитое окно. Теперь он выходит через него же. Медленно, испуганно. Закрывает рот руками. Внутри крики.

Я думаю о том, что это приличный ресторан. И он должен был закрыться еще в полночь. Максимум – в час. А сейчас сколько? Откуда там люди?

– Че такое? – спрашивает Мик Димку.

Димка мотает головой, садится рядом на асфальт рядом с упертым в него задним колесом «бентли».

Мик прыгает в окно. Я за ним. Невдалеке от решетки радиатора «бентли» лежит женщина. Над ней суетятся двое мужиков. Девочка – видимо, администратор, - вызывает по мобильнику «скорую». У женщины на полу огромный живот. Кровь изо рта. Она неестественно бледная.

– Что вы наделали?! – орет мне мужик, суетящийся над телом женщины.

Я ничего не знаю. Ухожу. Выпрыгиваю из витрины.

Я ничего не делал.

Мик выходит через дверь.

Закуривает.

У них был день рождения. Выходили последними. Вчетвером.

Она была виновницей торжества. Седьмой месяц.

Димка всхлипывает. Сидит в открытой машине ДПСников. Нет, он плачет. Пытается сквозь слезы что-то объяснять. Его спутница курит одну сигарету за другой, сидя в «феррари» с девушкой Алессио. Сам Алессио снял с «бентли» номера и положил их в багажник, а сейчас разговаривает с ментами. Кому-то звонит. Я не в теме.

Димка зачем-то говорит менту, который задает ему вопросы, что всегда хотел стать футболистом. Что вся его жизнь идет не так. Мент выписывает направление на экспертизу.

Я не буду работать, пока папа не поймет, что я определился с направлением деятельности. По итогу, мое предназначение все равно будет все тем же. Наследник, все дела. Если не снюхаюсь в хлам раньше. Что довольно трудно с моими бюджетами.

Я бы, может, хотел стать каким-нибудь продавцом или типа обслугой. Чтобы понять, каково там, внизу, на самом дне. Как живут в месяц на то, что я трачу в день на «поесть», на «погулять» и на «нюхнуть». Но что это даст? Мое предназначение все равно будет все тем же. Наследник, все дела…