Самоидентификация
Шрифт:
Алессио говорит, что димкин отец в курсе. Значит, папа Саша-депутат и мама Ира-бизнесмен рвут телефоны местных МВДшников. Это не догадки. Это факты. Значит, все будет нормально. Здесь так всегда.
Здесь?
Везде.
Отмокаю в выключенном джакузи. Периодически ненадолго погружаюсь с головой. Мне приятно каждый раз, когда давление исчезает, и я опять слышу музыку в дальней комнате через воздух, а не через толщу воды.
Поездка удалась не очень-то. Осталось слишком много вопросов. И сейчас утро. После оформления и разборок с ментами, мы уехали.
Принимаю вызов на мобильник с кнопки, встроенной снаружи в джакузи.
– Здорово, мужик, - голос Антона из динамиков аудиосистемы; немного бодрее вчерашнего.
– Здорово, брат, - трясу лицо в воде, поднимаюсь обратно.
– Живой? Слышал, вы нормально наломали на «лиговке».
– Понемногу отхожу. Димка постарался.
– Че с ним теперь?
– Не знаю.
– Понятно, - вздох. – Я вчера был загружен жестко. Извиняй.
– Да, бывает. Я сам нынче… немного не в себе.
– С наступившим тебя.
– Спасибо.
– Желать тебе нечего, потому что у тебя все есть, так что сам пожелай и подпиши – мол, от меня.
– Договорились, - улыбаюсь.
– Сколько тебе стукнуло-то?
– Если б я сам помнил, - смеюсь и поглаживаю поверхность воды.
– А говорят – до тридцати, мол, каждый День – юбилей.
– Ну, значит, у меня слишком круглая дата, чтоб ее называть.
Перешучиваемся и обсуждаем какие-то мелочи еще минут двадцать. Выйдя из ванной, насухо вытираюсь. Наливаю себе большой стакан охлажденной «перье» и сажусь в кресло.
Наступил день, от которого я планировал отсчет. Но настроения что-то начинать нет. Сильнее всего разочаровываешься в том, чего слишком долго ждешь.
Звонит отец. Просит приехать сегодня. Говорю, что, конечно, буду.
Звонит мать. Говорит, она будет через пару часов в Москве, а потом сразу домой. Обещаю с ней увидеться. Говорит, что у меня усталый голос. Отвечаю, что бессонница. Волнения. Я спал часа два. Спал?
Звонит Юля. Спрашивает, не рано ли. Со смешком. Выворачиваю ручку уровня утомленности в голосе на максимум. Говорю, что заболел. Она предлагает скинуть на «электронку» или в соцсеть. Отказываюсь. Обещаю подъехать сам и выполнить свою часть уговора. Просит не раскисать и выздоравливать. Трогательно донельзя – с учетом того, что мы едва знакомы. Обещаю перезвонить.
Занавес.
Совершенно безрадостная пробка.
Погода откровенно дерьмовая. Но мне надо бы сходить по магазинам.
В соседнем «вольво» грустит одинокая молодая девочка. Холеная и ухоженная. Вечером она либо будет читать дома книжки, либо превратиться в сказочную блядь и пойдет в клуб. На открытом воздухе тусовки не по сезону.
Я старею. Каждый год приближает к смерти. Кто-то скажет, это смешно. Мне ведь и тридцати нет. У меня все впереди. Но иногда хочется, чтобы что-то конкретное было уже сейчас.
Но что мне нужно?
Папа махает мне, приглашая пройти в гараж. Я вовсю предвкушаю. Когда мы заходим на огороженное парковочное место, я понимаю, что это «джекпот».
«Ягуар XKR», «купе»,
вторая версия.– Ни хрена себе, - детский лепет; я искренне восхищен.
– Ну, как ты просил.
– Когда? – смущаюсь.
– Да, был один разговор, - папа довольно улыбается; руки в карманы; он крут.
– Как ты все замечаешь, блин, - вздыхаю, не могу не улыбаться. – Спасибо, пап. Очень… круто.
– Какие изысканные эпитеты, - смеется. – Русских классиков начитался?
– Ага, - улыбаюсь.
«Ягуар» действительно хорош. Мне нужен был именно такой вариант, но я не парился, потому что была «бэха», и она тоже хороша, и я даже не ожидал, что отец подарит мне именно это. Но это упростило его выбор.
– Прокатимся? – спрашиваю; смущенно.
– А, сегодня дел по горло. Две встречи в центре, отчаянные ребята, работяги, - махает рукой.
– До вечера буду занят. Так что, давай ближе к выходным покажешь мне класс на этой подвеске.
– Я подготовлюсь, - киваю, ловлю ключ и открываю дверь. – «Бэху» продадим?
– Оставь, как подменную, - смеется и подходит справа, чтобы сесть рядом на пассажирское.
– Ладно. Буду на ней подрабатывать бомбилой, - улыбаюсь и завожу мотор.
– Все, ни слова про работу. Я заебался работать. Сейчас тяжелое время. Денег мало. Работы много, - качает головой.
Прислушиваюсь к нежному и напористому одновременно рыку двигателя на высоких оборотах. Отец говорит, что время тяжелое. Вот ему я верю.
– Так, может, не надо было… ну, тратиться типа, - пожимаю плечами и смотрю на него.
– Да, не в этом смысле денег мало, - махает рукой. – Но, вот, мать хотела купить еще один полноценный дом на островах, а я посчитал и понял, что на хер он не нужен, - объясняет с усмешкой. – Купил ей четырехэтажную лачугу с маленьких гаражем, будет летать туда, медитировать, когда начнется очередной кризис.
– Она слезла с… - смущаюсь снова.
– С колес? – отворачивается, смотрит куда-то вглубь гаража. – Почти. Ей прописали еще какой-то курс. Но должна окончательно завязать к весне.
– А куда на Новый год? – спрашиваю.
– Хрен знает, честно говоря, - протирает лицо ладонью. – Куда угодно, только чтоб не видеть этих постных московских рож. Я бы поехал в тот дом, на Байкале. Но мать…
– Ясно.
– Да, вообще-то, если будет кочевряжиться, уеду один. Ну, и ты можешь… - вздыхает; понимает, что продолжать мало смысла.
– Я подумаю, пап, - обещаю. – Честно. У меня просто… трудный период, знаешь…
– Коэффициент социальной усталости вырос, - усмехается отец; он силен; он всесилен; он крут; он говорит, что все не круто. – Пойдем, порадуешь мать.
– Ага, - говорю. – Только давай посидим еще пару минут.
Он понимающе кивает.
– Давай.
В одном из кафе в торговом центре меня, наконец, находит Мик. Я уже успел купить пару шмоток, но это еще не все.
– Здорово, кутила, - смеется и хлопает по плечу; садится напротив.
– Ты десять минут, как был на этом месте.
– Sorry, - вздыхает. – Наташа позвонила, надо было перетереть.
– Почему ты с ней вообще? Тебя не напрягает? – сопровождаю слова вращением ладони в воздухе.