Самолётиха

Пролетела всего километров двадцать, как понизу прилетела ещё пара мессеров по нашу душу. Вот здесь стало понятно, что смываться нужно без вариантов, только сделать это оказалось не так просто. Вспомнила про зенитчиков, к которым прилетала недавно, и очень надеялась, что они ещё не сменили позиции. В общем, зенитчики одного мессера записали себе, второй успел отвернуть и ушёл. Хотя, видимо планировал подождать, когда я полечу дальше, потому, что было чётко видно, как он почти сорок минут кружил неподалёку над своими позициями недосягаемый для нашей зенитной артиллерии, но вот уж фиг! Я у зенитчиков и села, тем более на эту поляну уже раньше садилась. Ваниному самолёту досталось, да и меня едва не задело, две дырки обнаружила совсем рядом. Одна пуля спереди и сбоку пробила масляный бак и из него вытекло больше половины масла, часть которого, попала на горячие части мотора, и было много противного вонючего дыма. На посадку я заходила в хорошо дымящем самолёте, так, что вопросов, почему мы здесь сели ни у кого не возникло. В общем, посидели у зенитчиков, разобрались с дыркой в маслобаке, заткнули чопиком и низом тихонечко часа через два перелетели к себе. Как я поняла, дальше летали уже самолёты разведэскадрильи, а у меня теперь целых три боевых вылета.

На пару с Панкратовым наших боевых уже поллитра с лишком выходит. Только где их нам получать не известно, в полку я не питаюсь, а поэтому хоть Николая Евграфовича там кормят, но боевые у него не учитывают, тоже по учётам непонятно где. Вернее основной учёт у нас весь через разведотдел, но у нас ведь есть ещё и наше авиационное начальство которого я толком и не видела, о чём ничуть не жалею. Вообще, любой служивший в армии знает, что самый лучший статус для любого служивого - это быть где-нибудь подальше от начальства и не просто поближе к кухне, а вообще иметь какой-нибудь неучтённый статус в каком-нибудь прикомандировании, чем стоять в общих дружных рядах и строю. Впрочем, по поводу неполучения техником положенной водки, Сосед сказал, что если Николай захочет, то в мужском дружном коллективе не просто сто грамм найдёт, а ополлитрится ещё и с закуской и не обязательно для этого наличие боевых вылетов. Просто Панкратов у меня - золото и не любитель за воротник закладывать. В самолёте Ивана после двух вылетов насчитали три в первом и больше десяти во втором вылетах. Невольно восхитишься удивительной живучестью конструкции самолёта. Правда маслобак и выхлопной коллектор пришлось менять, но это мелочи, если подумать. Мысли о том, что любая из этих пуль, возьми она чуть в сторону могла продырявить уже меня и никакой брони на её пути нет, я от себя гоню. Ну, если не повезёт, то на ровном месте споткнёшься и руки-ноги себе переломаешь...

Вообще, если не считать этой нервотрёпки, то в воздухе держусь уверенно и даже заметила, что уже появилось время, не только смотреть по сторонам, высматривая возможные опасности, но и восхищаться красотой и небом... Даже с высоты в две сотни метров уже становится видна кривизна Земли, но это как раз понятно и не удивляет. А удивило и даже потрясло, что в воздухе возникает странный оптический эффект, не всегда, а только в очень ясную погоду, когда говорят, что видимость миллион на миллион, над закругляющейся Землёй словно закруглённая по горизонту сфера какой-то почти ощутимой хрустальной голубизны, в которой и висит самолёт и ты в нём. И словно в этом миге нет ничего постороннего, только ты и это чудо! И нет даже времени, потому, что здесь всё бесконечно... Когда окунулась в это волшебство, даже дыхание от благоговения и оторопи перехватило!

Правда и в другое время небо круглится и висит над головой, словно купол из древних сказок, и под ним плывут облака и ты такая маленькая на своём У-двасике... Вечером после дождя, когда солнце висит низко, а воздух насыщен водяной пылью, пару раз видела роскошные радуги, не какое-то бледное подобие, а широкие, выразительные со всеми положенными и сочными цветами, однажды позади, а первый раз просто летела к ней с полной иллюзией, что через пару десятков километров при этом курсе, буду пролетать под этой удивительной цветной аркой. И сколько бы разум и знания не твердили, что до радуги долететь или дойти невозможно, как и до горизонта, что в этом суть этого оптического обмана, но яркость и почти материальность цветной дуги протестовали и уверяли в несостоятельности знаний...

Вообще, попытаться в несколько фраз или страниц впихнуть больше двух месяцев жизни, весьма неблагодарное занятие. Конечно, можно вспомнить сказочное: "...и жили они долго и счастливо, и умерли в один день..." тут в несколько слов вообще почти целую жизнь затолкали и даже эмоционально окрасили это описание... Но мы вполне живые люди и суеты у нас куда там сказочным героям...

Далеко на юге в степях разворачивалась эпическая битва, судя по сводкам наше командование имело чёткую задачу не отдать Придонье и не выпустить южную группу немцев в Донские степи и конечно не допустить до Майкопских и Грозненских нефтепромыслов. До сих пор держался снабжаемый по морю и поддерживаемый Черноморским флотом ООР (благодаря большой частоте упоминания для советских людей уже не требующая расшифровки аббревиатура - Одесский оборонительный район, как и наши КОР и ЛООР). Танки Манштейна, которые удалось переправить в низовьях Днепра в районе Херсона остановлены на линии восточнее Каховки, и не столько потому, что здесь была создана какая-то могучая линия обороны, а потому, что, выйдя к Перекопу, основной удар направлен в Крым, но укрепления Перекопа держатся. Севернее идут тяжелейшие бои за Запорожье, а линия обороны южнее активно укрепляется и насыщается войсками и техникой. К слову, уже вышел приказ ставки аналогичный двести двадцать седьмому приказу "Ни шагу назад!" из истории мира Соседа. Вообще, чтобы вылавливать факты и полный объём информации из скудных сводок нужно иметь как минимум военное образование, хорошо знать карту и многое другое. Я же из всего имела представление только о том, что Каховка и Днепр - это где-то на юге и вроде на Украине*... Но видимо из-за неудачно складывающихся действий произошла активизация в центре фронта и у нас. Так, что у нас фронт не в застывшей статичной глубокой обороне. Операции фронтового масштаба не проводятся, но на уровне полков и дивизий столкновения довольно частые и бои идут серьёзные и упорные. Но и наши уже набрались опыта и былой игры "в одни ворота", как год назад уже нет...

В один из дней, я с утра собралась, прыгнула на мотоцикл и поехала на аэродром. Верочку уже несколько дней с утра не бужу, потому, что встаю очень рано, а хозяйка сама выразила желание помочь с утренними процедурами сестрёнке и главное, что Верочка согласилась. Вот и сегодня я поцеловала сладко пахнущую детским сном пушистую макушку, собралась и поехала по утренней темени, как-то неписанными правилами установлено, что лётчики должны встречать рассвет уже на ногах и готовые к вылету. Хорошо, хоть Белые ночи закончились и ночи уже набрали достаточную протяжённость. Приезжаю, меня на КПП хорошо знают и пропускают, если одна, без остановки. Подкатила к стоянке моего Барбоса, поставила мотоцикл в стороне под масксетью, Евграфыч крикнул, что меня в штаб вызывали, почесала в штаб пешком, сказал бы раньше, съездила бы, а так, чего бы с утра не пробежаться по холодку... Звонили из отдела, ничего важного и срочного, скоро привезут пакеты и маршрут, возвращаюсь и у самолёта вижу задушевные посиделки Верочки и Панкратова...

– Верочка!

– Ой! Мета!... Дядя Коля! Скажи ей, а то она ругать будет...

В общем, оказалось, что из меня великий сыщик никогда не получится. А Верочка с Панкратовым познакомились совсем не сегодня, а уже пару недель назад. У сестрёнки как-то не сложились отношения с деревенскими, не то, что её кто-нибудь обижал, просто не приняли её, и ей в деревне очень скучно. Вот она и придумала ездить со мной. Она как-то выясняла, когда я еду одна и сразу на аэродром и умудрялась утром быстро спрятаться в коляске мотоцикла, а здесь тихонечко незаметно вылезти. И при этом её ведь никто не выдавал, ни Панкратов, ни хозяйки, у которых мы жили. Впрочем, последние могли и не знать, ничего, а интересоваться чем и где занимаются дети в деревнях не особенно принято, если эти занятия не несут в себе какого-либо урона или опасности. А здесь на аэродроме, если эта ясноглазая красотка срывающимся голоском попросит, едва ли кто из суровых местных мужчин устоит перед такой просьбой. Как выяснилось, её знают уже почти все и с ней радостно здороваются и у них даже уже какие-то темы для разговоров есть, они о чём-то спрашивают и что-то обсуждают.

Верочка - совсем не такая бука, как я, и не старается держать дистанцию. Ведь я до сих пор даже командование полка по именам не знаю, обращаюсь только по званиям, хотя мне это знание и не требуется и общаюсь я с ними только мельком, когда вынуждена пользоваться их штабной связью или согласовать формальности моего очередного вылета. Да и вообще, из всех местных, я общалась больше пары слов только в один из первых дней с местным особистом, который меня быстро опросил и оставил в покое. Ну, и с техником самолёта Ивана Гаврильевым Саввой Митрофановичем. Вот только его исконно русские имя и фамилия совершенно не стыкуются с его внешностью. Как сказал Сосед, при виде Гаврильева у меня происходил явный когнитивный диссонанс, потому, что он - самый настоящий и абсолютный якут без примеси микрона славянской крови, просто при крещении дали православные имена и фамилию. Вообще, азиаты бывают с довольно большими, хоть и узкими глазами, но Савва имел просто восхитительно маленькие и узкие глаза. Которые на его широком плоском лице просто исчезали временами. Вообще, всё у него было как-то на грани, худой до невозможного, но жилистый и сильный, по словам Панкратова. Носик не просто маленький, а словно стесняющийся высунуться вперёд выступающих щёк и скул, про глазки я уже упоминала, невысокий и жутко кривоногий, то есть его колени отстоят друг от друга сантиметров на тридцать при стойке "пятки вместе". Коротко по уставу стриженые прямые чётные волосы при этом умудряются торчать во все стороны. И как при таком складе внутри него помещается какой-то гудящий рокочущий голос - наверно самая большая загадка. Но технику он любит и понимает, иначе едва ли Евграфович принял бы его как равного и так дружелюбно. То есть я на аэродроме общалась и знала троих человек, не считая Ивана. И это за прошедшие почти полтора месяца. Верочка же за свои несколько наездов перезнакомилась уже почти со всем полком. А ведь мы сёстры и должны быть похожи...

Поглядев и осознав сложившуюся ситуацию, я поняла, что "пресекать и не пущать", уже поздно, но упорядочить и обозначить рамки я обязана. Вот об этом и поговорили до моего очередного вылета. Правда пришлось пообещать её на самолёте покатать, хотя, я это не очень поняла, ведь она уже летала и не раз, это я в самолёт впервые меньше года назад впервые села. Но обещание дала и его выполню, только это не значит, что выполню на днях, о чём не забыла сказать этой шантажистке... И если раньше по возвращении вечером домой, я замечала иногда, что сестрёнка грустная и в плохом настроении, теперь по возвращении меня иногда встречала её счастливая мордашка, иногда заляпанная маслом и растрёпанная до состояния соломенного облака над головой вместо приличной для девочки причёски. Ей подогнали по фигуре и ушили самый маленький комбинезон и даже ботиночки маленькие нашли. И найти иногда после вылета я её могла где угодно, то в столовой, помогающую накрывать столы, то в караульном помещении, то в моторной или столярной мастерской... Я прекрасно понимаю, что здесь ей гораздо интереснее и тем более, когда она как принцесса в центре всеобщего внимания и любимица всего полка. И если поначалу я нервничала, что военный аэродром - не самое безопасное место, то услышавший это Панкратов меня заверил, что Верочку ни к чему опасному никто близко не подпустит, а в остальном и в деревне бык забодать может. В общем, если Верочка ещё и не получила статус дочери полка, то только потому, что я, как её старшая сестра и опекун была против этого...

Незаметно начался сентябрь и встал вопрос о том, что девочке нужно учиться. Война - это понятно, но жизнь никто не отменял и дети должны учиться, ведь победа будет за нами и нашей стране нужны умные и образованные люди. Поэтому накануне, я выпросила в отделе выходной для решения этих вопросов и, посадив Верочку в коляску, поехала в соседнюю деревню решать вопросы с учёбой сестры. Ещё в Москве Ида предлагала к началу сентября отправить Верочку к ним, чтобы она смогла учиться у них, но я, как и сестра, не хотели расставаться и были против разлуки, ведь при таком подходе ещё правильнее было бы отправить сестру к бабушке на Вологодчину. Деревня встретила нас уже ставшим привычным прифронтовым видом. На улицах было довольно много военных, возможно даже больше чем коренных жителей, нам охотно объяснили где находится школа, пояснив, что ехать туда большого смыла нет, потому, как в школе располагался военный госпиталь, который немцы ещё в июне разбомбили, а директора школы лучше искать у него дома. Где мы его в огороде и обнаружили. Очень пожилой мужчина, наверно начавший учительствовать ещё в царские времена, быстро вник в суть вопроса. В ответ обрисовал нам сложившуюся ситуацию. Школу действительно реквизировали под размещение госпиталя, и учебный год, поэтому, завершили немного раньше. Но потом госпиталь разбомбили. Теперь вопрос о строительстве новой школы пока в процессе обсуждения, тем более, что не совсем понятно, на сколько учеников рассчитывать новую школу. На сегодня в посёлке детей школьного возраста чуть больше полусотни. Старших уже решено отправить в интернат в Волхове. А с остальными будут индивидуально заниматься учителя на дому. Давать задания и проверять качество усвоенного материала. В принципе, меня эта схема вполне устраивала, в том, что я смогу помочь и объяснить непонятные места, у меня сомнений не было. Особенно в глубинке, были распространены самые разные и порой даже причудливые формы обучения, оставшиеся ещё от продолжающего свою работу местами ВсеОбуча. Вообще, большинство ещё не заформализовались и стремились достигнуть результата, а не выдержать любой ценой внешние атрибуты и антураж. Так очень широко изменяли схемы и учебные графики, чтобы наиболее качественно подстроить их под местный сельский уклад, который в разных местах и специализации местного хозяйства мог отличаться существенно. И если в городе фактически было только две формы: очное обучение и экстернат, то здесь вариантов было куда больше. Само собой, что такое образование по качеству уступало регулярному очному в городских школах, но я посчитала, что для курса начальной школы его будет достаточно, а остальное догоним позже, если потребуется. Мы договорились, что Верочку внесут в списки местной школы, а задания она будет получать раз в две недели, как и отчитываться за их выполнение...

* - Всегда умиляла болезненная возня Киева по поводу формулировки "НА Украине", а не "В Украине", по мне, так наоборот гордиться нужно. В русском языке, когда говорят "На" в смысле обозначения местоположения и вместо варианта "В", это говорит об уважительном отношении к большому пространству упомянутого места. На Дальнем Востоке люди это прекрасно понимают и гордятся своим краем и никому в голову не придёт сетовать, что едут к ним НА Дальний Восток, а не В Дальний Восток, потому, что "В" - это куда как мельче. А придурки, которые кричат, что "На" - это предлог, обозначающий положение верхом на чём-то, языка не знают и не брались бы рассуждать о том, чего не знают. Хотя, эти рассуждения для таких же, как они сами идиотов, которые не знали никогда, что выдачи нет "С вольного Дона" и уж точно не "Из Дона".