Самооборона

Не дожидаясь ответа кубинца, она принялась аккуратно вырезать нужные знаки из моих плавок. После всех ее подвигов в воздухе и под водой было как-то даже странно видеть ее за кройкой и шитьем, но и с этой задачей она справилась не хуже.

— Но ведь это, наверное, не летная, а пехотная форма, — заметил я, мысленно выругав себя за то, что не подумал об этом сразу.

— У мятежников это без разницы. У них не настолько велики запасы амуниции, чтобы выбирать. Многие воюют вообще без всякой формы, нашивают звезды на простые рубашки… Та-ак, хорош, — констатировала она, оглядев свою работу. — Теперь последний штрих.

Меня уже не очень удивило, когда очередным предметом, необходимым девушке в дороге, оказалась тонкая и прочная синтетическая веревка. Кубинцу было велено завести руки назад за дерево, после чего Миранда крепко связала ему запястья. Парню, похоже, происходящее нравилось все меньше, но, в конце концов, вид у пленника и должен быть несчастный и испуганный.

— Жаль, что ты не владеешь испанским, — сказала она мне. — Ну ничего, допрос проведу я, а потом обработаем мой голос дистортером. Профессиональная экспертиза, конечно, отличит его от настоящего мужского, но Пэйн, надеюсь, нет.

Затем она долго объясняла кубинцу, что тот должен говорить, и требовала повторить ответы. Я не выдержал и спросил, почему бы просто не написать ему текст на экране, который останется за кадром в процессе съемки — но по ответному взгляду Миранды понял, что сморозил глупость.

— Чтобы любой мало-мальски внимательный зритель увидел, как движутся его глаза, читая текст?

— Извини, не подумал.

— Вот на таких мелочах обычно и сыплются люди, задумывающие идеальное преступление, — проворчала Миранда. — Не говоря уже о том, что он может вообще не уметь читать.

Наконец она удовлетворилась уровнем подготовки «актера» и, включив фонную камеру в режиме видеосъемки, провела сам «допрос». Хотя я понял лишь первые вопросы — стандартные, про имя и звание — на мой взгляд, наш сбитый летчик получился вполне убедительным. Возможно, потому, что и в самом деле боялся, как бы вместо dolares ему не заплатили пулями.

— Bien, — кивнула Миранда, перегнав запись в комп и послушав, как звучит допрос после обработки дистортером. Спрятав свою технику, она поднялась и засунула в карман «летчика» — тот самый, с красной звездой — две сложенных купюры. Парень просиял лицом, но следующая испанская фраза Миранды заставила его гневно вытаращиться и возмущенно разинуть рот. Однако моя спутница произнесла еще несколько слов, и рот столь же резко захлопнулся, так и не издав ни звука.

— Идем, — повернулась Миранда ко мне.

— А он?

— Я затянула веревку не слишком туго. Через час-полтора он сможет освободиться.

— Именно это ты ему и сказала?

— Да, и добавила, чтоб не вздумал орать, ибо те, кто может в этих местах услышать его крики, вряд ли жалуют коммунистических офицеров, даже если те без штанов.

Мы вновь вернулись на дорогу и пошли к воротам базы. За то время, что мы снимали любительское кино, толпа беженцев еще выросла. Настолько, что обитатели рая решили все-таки заметить жмущихся к их вратам грешников. Как раз когда мы подходили к задним рядам толпы, над стеною загремел Голос. Репродуктор, гоняя по лесу испуганное эхо, вещал по-испански; я разобрал слова neutralidad и no acepta… refugiados, но, в общем, все и так было ясно. Толпа взорвалась возмущенными криками; тут и там мужские, реже — женские руки поднимали над головами маленьких детей, показывая их равнодушной глухой стене (на самом деле, конечно, камеры наблюдения демонстрировали надежно скрытому за стеной посту охраны обстановку снаружи).

Миранда ввинтилась в толпу первой и уверенно прокладывала себе дорогу локтями и окриками «Dejen pasar!» [19] Я, хотя и был на полголовы выше, двигался за ней следом, как сухогруз за ледоколом. Поначалу все взоры были устремлены в сторону базы, и беженцы, даже если и сердито толкались в ответ, не обращали на нас особого внимания, но, чем ближе мы пробивались к воротам и чем плотнее становилась толпа, тем больше взглядов обращалось в нашу сторону. Точнее говоря, в сторону Миранды, ибо она, в ее модном дорогом комбинезоне, выглядела в этой толпе белой вороной, и ее принадлежность к миру застенных небожителей не вызывала сомнения. Я же — полуголый, загорелый, в одних лишь штанах и ботинках местного военного образца — вполне походил на кубинца. Интересно, что я сообразил это не сразу — слишком уж чуждой мне была эта толпа, и мне не приходило в голову, что они, в свою очередь, могут воспринимать меня, как своего.

19

Пропустите! (исп.)

На Миранду меж тем смотрели без всякой симпатии. Какая-то немолодая женщина, к чьей длинной юбке жались двое босоногих детей, ухватила ее за руку, что-то громко требуя. Миранда высвободилась, но требования уже подхватывали другие беженцы по соседству. Те, что еще отделяли нас от ворот, развернулись в нашу сторону и плотно сомкнулись, не проявляя никакого желания дать американке дорогу. Не требовалось знать испанский, чтобы понять, чего они хотят — чтобы их провели внутрь. Ситуация быстро становилась угрожающей. И даже пистолеты, лежавшие в чемоданчике на поясе Миранды, не могли нам помочь — в такой тесноте и давке от них мало проку, скорее всего, их вырвали бы прежде, чем она успела бы их достать.

Миранда поняла, что твердость и напор тут уже не сработают, и попыталась сказать им что-то успокаивающее, но разгневанная толпа не желала слушать пустые слова. И тогда она обернулась ко мне и крепко схватила меня за руку, а затем снова решительно двинулась вперед, что-то громко говоря при этом. Толпа вновь зашумела, но на сей раз одобрительно; беженцы еще плотнее надвинулись на нас с боков и сзади, но при этом стали расступаться спереди, позволяя нам протиснуться к воротам. Я понял — принимая меня за кубинца, они решили, что Миранда проведет внутрь и других. Мы стали центром притяжения всей толпы, которая, уплотняясь, двинулась к воротам; кто-то уже карабкался на повозки и крыши автомобилей, не слушая возмущенных криков их владельцев, кто-то громко и испуганно орал от боли, зажатый телами, а возможно, и угодивший под ноги своих соплеменников. Меня тоже сдавило, и я задыхался от запаха пота и табака. В последний раз мне доводилось видеть, а точнее, нюхать курильщика, наверное, лет пятнадцать назад — нет, они, конечно, по-прежнему есть, и у нас, и в Союзе, но предаются своему пороку исключительно в своих закрытых клубах, подобно сексуальным извращенцам… К счастью, основное давление шло сзади, так что толпа не расплющила нас, а вынесла к воротам. Их, разумеется, открывать по-прежнему никто не собирался, но слева от огромной литой створки в стене имелась небольшая (хотя и столь же прочная) калитка, рядом с которой светился красный глазок переговорного устройства.

— Мы — граждане КША, — выдохнула Миранда в микрофон. — Пропустите нас.

— Вы — это кто и сколько вас? — холодно осведомился голос дежурного.

— Миранда Деннисон и Мартин Мейер. На нас должны быть заказаны пропуска.

— Минуту, мэм, — голос не то чтобы подобрел, но стал более деловым. — Вы чипированы? — спросил он после короткой паузы, должно быть, сверившись со списком.

— Конечно.

Да уж, надеюсь, на фанатиков, отказывающихся вживлять себе ид-чип, потому что это «печать Сатаны, о которой сказано в Апокалипсисе», мы не походили.

— Приложите ладонь к сканеру, пожалуйста.

Миранда прижала руку к соответствующему контуру под устройством. Красный глазок сменился зеленым.

— Теперь вы, сэр.

Я благополучно проделал то же самое.

— Хорошо. Вы сможете войти так, чтобы эти люди не попытались ворваться вместе с вами?

— Ммм… не могу этого гарантировать.

— Ладно. Если они это сделают, боюсь, нам придется применить спецсредства. На всякий случай задержите дыхание, когда будете входить.

Голос из мощного репродуктора вновь произнес что-то по-испански — кажется, потребовал ото всех отойти от ворот (точнее, попросил — я разобрал вежливое «por favor»). Без особого, впрочем, успеха.

— Входите, не задерживаясь, — напутствовал нас дежурный, и я услышал, как щелкнули автоматические замки калитки.

Миранда не заставила себя ждать и молниеносно юркнула внутрь; я устремился следом. А за нами, с секундной паузой — и остальные. «Atras, todo atras!» [20] — рявкнул репродуктор уже без церемоний, и сервомоторы калитки, уже оставшейся за моей спиной, взвыли, пытаясь ее закрыть, но кубинцы, навалившиеся снаружи, мешали это сделать. Тогда сквозь гул моторов донеслось шипение. Не дыша, я пробежал вслед за Мирандой по узкому короткому коридору и выскочил через вторую дверь уже внутри территории базы, сразу же оказавшись в другом мире — никаких зарослей со змеями, только аккуратно подстриженные газоны, сочно зеленеющие на солнце, цветочные клумбы и выложенные плиткой дорожки. Прямо пансионат отдыха, а не военный объект.

20

Назад, все назад! (исп.)