Самооборона

— То есть я нужен им живым.

— Похоже, да. На какое-то время, конечно. И вряд ли это время было бы для тебя комфортным.

Я несколько секунд размышлял над этой идеей. Да, похоже на то. И мой дом, и мой самолет разнесли до того, как я туда добрался. В те мгновения я решил, что мои враги просто поторопились. Но если их целью действительно было не убить меня, а лишь лишить возможности прятаться или бежать…

— Значит, нас не будут взрывать ракетами, — сделал вывод я.

— Последний цент я бы на это не поставила, — возразила она. — Кто знает, какие у них инструкции на случай, если тебя не удастся взять живым. Но, полагаю, с тяжелой артиллерией будут тянуть до последнего.

— Первая хорошая новость.

— Есть и плохая. Я уже дважды активировала эмпер.

Не требовалось переспрашивать, с каким результатом. Я не хуже нее видел, что, несмотря на работу двигателя экраноплана в форсированном режиме (красный индикатор раздраженно мигал, предупреждая о перегреве), гироджет продолжает уверенно догонять нас. Нас уже разделяло немногим больше тысячи футов по прямой, даже с учетом того, что преследователь летел на высоте около шестисот футов, мы же, как экраноплану и положено, неслись над самой водой. Вообще это завораживающее ощущение — мчаться на околозвуковой скорости всего в семи футах над морем. Старая добрая поговорка про семь футов под килем на новый лад… Отдельные волны различить на такой скорости невозможно, море кажется гладкой, глянцево блестящей твердью. Да это и есть твердь — цепани мы сейчас ее крылом, эффект будет не хуже, чем от столкновения с гранитной скалой. Однако поток воздуха, туго отбрасываемый вниз широким брюхом и крыльями экраноплана, выдавливает в этой глянцевой глади канаву, тянущуюся за нами, словно кометный хвост. Этот след, кстати, хорошо заметен со спутников…

— Что будем делать? — сумрачно осведомился я. — С такого расстояния нас лазером…

— Знаю, — перебила моя спасительница сквозь зубы. — Надеюсь, ты не очень плотно позавтракал, — и с этими словами она потянула ручку на себя. Сине-золотая твердь провалилась вниз, а меня вжало в кресло так, что начало темнеть в глазах. 5 g минимум… никогда не любил перегрузки.

Многие считают, что экраноплан может летать не выше десятка футов — там, где еще чувствуется экранный эффект. На самом деле большинство экранопланов, и уж в особенности маленькие и легкие, способны летать, как самый обычный самолет. Для них такой режим является нештатным и неэкономичным, но на высотах до трех тысяч футов, иногда и больше, они держатся в воздухе вполне уверенно. Хотя, конечно, на чудеса пилотажа они не рассчитаны. Горизонтальный полет с небольшими кренами — да, но не маневренный воздушный бой. Да и какой бой, если у нас нет подходящего оружия…

Перегрузка схлынула так же резко, как и навалилась — на какой-то миг она даже сменилась отрицательной, заставив мой желудок подпрыгнуть поближе к горлу. Пелена, начавшая было сгущаться у меня перед глазами, развеялась, и я выцепил взглядом цифры на ИЛСе. Так, мы набрали 650 футов, естественно, потеряв при этом в скорости… а где же наши навязчивые друзья? Вперед нас не проскочили (в первый миг я подумал, что идея нашего резкого взмывания именно в этом) — мой взгляд метнулся к радару — да вот же они, прямо на хвосте! О чем она думает, она же подставила нас прямо под их пушку!

В следующий миг я уже смотрел на экран заднего вида. Сперва мне показалось, что он не работает, потом я понял, что его заволакивает густой черный дым у нас за кормой.

— В нас попали? — воскликнул я и тут же сообразил, что ляпнул глупость: приборы не сигнализировали ни о каких отказах.

— Нет. Это защитная завеса.

— А, дым рассеивает луч лазера, — понял я.

— Да, но не только. Это не просто дым, а нанозоль. Его частицы на воздухе слипаются и облепляют корпус летящей сквозь них машины. Сейчас он ослепнет, и к тому же у него ухудшится аэродинамика.

В подтверждение ее слов изображение гироджета на радаре расплылось, превратившись тоже во что-то кометообразное. Очевидно, нанозоль не пропускал не только видимый свет, но и радиосигналы. Только я подумал, как бы преследователи сослепу не врезались в нас, как мой желудок снова устремился к горлу — экраноплан нырнул в пике с одновременным отворотом влево. Я успел заметить, как гироджет, наоборот, рванул вверх, стремясь уйти из черного облака. Вид у некогда выкрашенной в цвет морской волны машины был неважный — теперь она походила на обугленную головешку. Если простая изморозь на крыльях способна уничтожить до 40 % подъемной силы, то наш противник наверняка потерял больше половины; не будь его скорость такой высокой, он бы просто провалился вниз.

Но радовались мы недолго. Едва мы выровнялись над самой водой почти перпендикулярно прежнему курсу, как гироджет повторил наш маневр, снова устремляясь в погоню. Правда, нам удалось оторваться на полторы мили, но ясно было, что это лишь временная отсрочка. Моя новая знакомая, имени которой я, впрочем, все еще не знал, поймала вражескую машину на задний экран и увеличила изображение. Было видно, как черная корка облетает на глазах, обнажая первозданную синеву корпуса. Лобовое стекло уже сверкало чистотой.

— Понятно, — констатировала она, — у него своя наносистема очистки поверхности. Недешевая штука. Обычно используется как противообледенительная, но, как видим, годится и для других целей… Ах, дерьмо.

Последнее, видимо, относилось к красной точке, пульсировавшей в районе кормы на схеме экраноплана, выведенной на левый МФД [4] . Под точкой горели слова «УТЕЧКА ИЗ ЛЕВОГО БАКА».

— Он все-таки успел выстрелить лазером, — понял я.

— Да.

— А разве у тебя баки не самозатягиваются?

4

Многофункциональный дисплей.

— Самозатягиваются, конечно. Но не мгновенно. А нам сейчас любая потеря топлива критична — расход и так вдвое выше номинала, — и она прибрала РУД [5] до 70 %.

— Что ты делаешь? Догонит ведь!

— По-любому догонит. А движку надо дать остыть, иначе загнется.

Красная точка сменила цвет на желтый, затем исчезла вместе с надписью. Но гироджет, постепенно снижаясь, быстро настигал нас. Тем временем хозяйка экраноплана, оставив управление компу, быстро программировала какой-то маневр; ее длинные пальцы порхали по экрану, касаясь то схематических изображений нашей и вражеской машин, то нарисованных в нижней части дисплея кнопок. На экране возникали пунктирные траектории; одну из них, круто уходившую вверх от значка экраноплана, она подвинула пальцем, соединив со значком гироджета.

5

Рычаг управления двигателем, регулирует тягу.

— Надеюсь, ты не собралась его таранить? — осведомился я, глядя через ее плечо на эти манипуляции. Она обернулась ко мне и деловым тоном потребовала:

— Садись ко мне на колени.

— Что? — опешил я.

— Быстро, у нас несколько секунд!

Бывают ситуации, когда лучше ни о чем не спрашивать. Я поспешно отщелкнул ремень и полез в ее кресло, стараясь не задеть ручку управления и не думать, как это все выглядит со стороны, особенно с учетом моего наряда. Едва я уселся, по возможности отклонившись влево, чтобы из-за моего плеча можно было рассмотреть приборы (гироджет был уже совсем рядом, почти нависнув над нами), как последовала новая команда:

— Заткни уши!

Я вновь поспешно повиновался, зажав уши пальцами — и вовремя. В следующий миг с грохотом сработали пиропатроны, отшвыривая секцию крыши над покинутым мной креслом, а затем, одновременно с ворвавшимся в кабину ревом турбины, само это кресло выстрелило вверх, обдав мою голую ногу жаром близкого реактивного выхлопа. В ту же секунду рука, протянувшаяся мимо моего бока, вновь вогнала РУД в красный сектор, возвращая турбине предельную мощность. Разгонная перегрузка прижала меня спиной к обтянутому комбинезоном женскому телу. Впрочем, куда больше меня волновало то, что происходило у нас за кормой.