Самостоятельный ребенок, или воспитание души

Мы с отцом, пытаясь сдержать улыбку, спрашиваем:

– И как же ты нас воспитываешь, чадо?

– Да вот, вы вчера опять ссорились, а я все говорил вам: „Не ругайтесь, Бог как сказал вам? Бог сказал: Аз есть с Вами, кто на ны!“ А вы все не слушались.

– Не поняла. Объясни сыночка.

– Ну, я говорил тебе, мамуля: „Бог сказал: Аз есть с Вами, кто на ны!“ То есть с папой Бог, а ты кричала на него. И папе я говорил: „Бог сказал: Аз есть с Вами, кто на ны!“, а ты сердился на маму. А ведь с ней Бог!

Нам уже не смешно…

– Спасибо, сын. Прости нас.

– Ничего, я еще всех воспитаю – и папу, и маму, и Степку.

– Конечно, сынуля, мы все друг друга воспитываем. Потому что мы – семья. Какая семья у нас?

– Православная!

– А как еще называют православную семью?

– Малая церковь!

– А зачем Господь создал семью?

Молчит. Слишком сложный вопрос для четырех лет.

– Чтобы мы помогали друг другу спасаться. Так?»

«Вчера о. Артемий Владимиров по радио “Радонеж” вел передачу для детей и в конце попросил ребят написать ему, как они понимают поговорку “Яблоко от яблони недалеко падает”. Ради шутки отловила пробегающего мимо четырехлетнего сына Антония и задала ему этот вопрос. Он стал объяснять про яблоню. Тогда я рассказала ему, что это поговорка, т. е. когда говорят про людей другими словами. Сын задумался на полторы минуты и объяснил: “Понимаешь, мамочка, это значит, что Бог от человека всегда недалеко, он очень, очень близко.” Мой богослов убежал дальше, а я сидела и думала. “Недалеко падает” – когда мы отпадаем от Бога, то кажется в своем падении, что Он где-то очень далеко от нас, не дозваться, а он рядом, совсем близко, и шепот расслышит и даже мысли. Как тепло стало от слов: “Мамочка, ведь Бог совсем рядом”»…

Детская святость

1 . Юные Святые христианской церкви

Сочетание двух слов, вынесенных в название этой главы, никогда не режет слух, ощущается вполне естественным и даже в некоторой степени привычным. И в то же время, когда мы произносим: «Детская святость», кажется, что в душе рождается тихий свет, озаривший ее откуда-то с высот, чувствуется в этих двух словах и чистота горного ручейка и прозрачность весеннего воздуха, и радость солнечного света… Но в то же время и что-то тихое, строгое, серьезное таится в этих словах…

Детская святость… Почему, если ваш Бог такой добрый, Он допускает то, чтобы страдали и умирали дети? – спрашивают неверующие. Если жизнь ограничивается одной лишь земной жизнью, отвечаем мы, то немудрено вознегодовать от этого. Потому что вы думаете, что наши дети уходят в небытие, а мы веруем, что они уходят к Господу – в Свет и Жизнь.

Тогда, не успокаиваются атеисты, почему бы Богу сразу не забрать к себе всех детей? Как бы было просто: раз! – и все святые!

Так вот, не все так просто. И в прошлой главе мы говорили о том, что человеку порой необходимо пройти путь взросления, чтобы взрастить свою душу, чтобы раскрыть в себе полностью то, что было заложено Господом, чтобы ответить на зов этого мира, его искушения, но и христианские проблески в нем, и своей жизнью – праведной или грешной – каждый решает за себя сам. Взрослая жизнь – это выбор, это ответственность, это возрастание, это страдание, это уроки, это опыт. И многие, многие и многие ни за что не захотели бы от этого отказаться. И Господь дает людям это – пройти через взросление, через опыт, муки и счастье – через земную жизнь. Но, видимо, рождаются и такие души, которым почему-то уже в самом нежном возрасте была определена готовность к Царствию Небесному, и Господь, видя, что им ничего уже более не нужно здесь, прекращает их земную жизнь, призывая эти души к себе. Не зря рассказы о том, как мать едва ли не угрожая Господу, вымаливала у Него для себя умирающее дитя, нередко оканчиваются трагично. Ребенок, вырастая, извращает свою душу настолько, что его кидает во все тяжкие, и мать вместо чистого ангела, каким мог бы стать почивший младенец в Царствии Небесном, получает злое, жестокое и коварное существо… Иван Карамазов в романе Достоевского вполне естественно приходил в негодование, описывая страдания детей. Но он не мог поверить в то, что земная жизнь лишь преддверие вечной, его воображение рисовало ложную картину всеобщей гармонии, в которой нет места ответственности за свои грехи. И главное, жалея детей, Иван оставался совершено равнодушным к страданиям взрослых, тогда как все – Дите.

Смерть детей… Вспомним о мальчике, который, умирая, говорил, что он идет домой. «Смерть» – слово страшное здесь! Но оно не пугает тех, кто верит в то, что с уходом из этого мира не заканчивается ЖИЗНЬ, как раз напротив. Жизнь только начинается.

Походите по берегу, соберите горсть камушков. Рассмотрите их. Ни один из них не схож с другим один к одному! Вы можете перерыть весь мир, но не найдете двух одинаковых камней, идеально повторяющих один другой. Так и человеческие судьбы. Каждая судьба – это тайна. Тайна Промысла Господня. Какой-то младенческой душе, яркому алмазику, уготовано Царствие Небесное – сразу после рождения. Кто-то еще будет трудиться до самой смерти, и жизнь, быть может, покажется ему черной, как уголь, но в итоге и он вернется Домой, в Царство вечной Радости. Ибо алмаз и черный уголь – по сути своей – одно и то же.

Первые дети – христианские святые – были прославлены именно по факту своей смерти. Не стоит неверующим возмущаться по этому поводу – Господь не создавал зла на земле. Самый могучий Ангел извратил себя как Божье творение, и люди, согласные с его внушениями, сами сеют зло в этом мире. Зло порождает зло, порочная цепь сделается все прочнее. Мир лежит в тоске, мир лежит в тени. Но никакое зло не уничтожит в нем свет и чистоту. Когда Господь забирает к себе – в сияние радости, чистые души невинных детей, – над нашей скорбной землей зажигаются путеводные огоньки, рассеивающие мрак. Это молитвы за нас тех, чью земную жизнь зло прервало в самом начале, но не уничтожило жизнь истинную и вечную. Мир стоит святостью и молитвой чистых душ – иначе он давно бы захлебнулся в кровавых потоках.

И вот, четырнадцать тысяч маленьких светочей озарили землю, которая дождалась пришествия Господа. Зло, питаемое властолюбием, обрушилось на Божественного Младенца, но не в силах ничем повредить Ему, принесло смерть множеству других детей и бездну горя их матерям. «Рахиль плачет о детях своих и не может утешиться, ибо их нет». Церкви, которой предстояло еще родиться, уже предначертано было укрепляться и возрастать в муках, потому что зло никогда не смогло бы примириться с Ее существованием. Детская святость озарила начало христианского пути. Четырнадцать тысяч младенцев, в Вифлееме избиенных Божьими врагами вместо Младенца Иисуса, стали ярким созвездием нового неба, осияли чистотой святости своих непорочных душ тернистую земную дорогу, по которой отныне благословлено было следовать уверовавшим в Спасителя.

Всем известно, что в первые века своего существования христианская Церковь подвергалась жесточайшим гонениям. Множество верующих с негодованием отвергли возможность отступничества и умерли за своего Бога в страшных мучениях. Среди мучеников – дети, и подростки, и совсем молодые еще люди, едва-едва вышедшие из детского возраста. Исповедовали они свою веру с поистине зрелым мужеством, с твердостью и любовью к Своему Господу. Мучители не считались с возрастом, пытали детей так же беспощадно, как и взрослых, чтобы тем сильнее устрашить толпу, но нет – людей потрясало и восхищало юное исповедничество, и число христиан все увеличивалось. Церковь убивали, а она возрастала и укреплялась.

Сестры Вера, Надежда, Любовь – самые известные, пожалуй, дети-мученики. Их имена, что дала им мать София, желая, чтобы вера, надежда и любовь всегда освещали, питали и укрепляли ее дочерей, были переведены с латыни на русский язык, теперь мы называем так своих дочерей. Мир языческой жестокости и разврата с огромной ненавистью обрушился на мир детской чистоты. По приказу императора Адриана девочек двенадцати, десяти и девяти лет подвергли самым мучительным пыткам, осудив мать на не менее страшное душевное мучение – видеть, как терзают ее детей. Невозможно вытерпеть подобного без укрепления Того, во имя Которого совершается подвиг любви и верности, Кто Сам претерпел ради нас крестную муку. И Господь укреплял детей. Не один раз девочкам посылалась чудесная защита и исцеление. Но те, в чьих душах не осталось истинно детской веры в чудеса, те и помощь Свыше готовы счесть ведьмовским волхованием. Трое сестер были убиты за имя Христово, мать София скончалась на их могиле. Это трагичная история, но не печальная. Эта история – посрамление взрослой злобы и гордыни детской твердостью, это свидетельство того, что живая вера в Живого Господа обращает в ничто земные страдания и даже в слабых телах рождает несокрушимую силу. И не зря три звезды путеводные – Вера, Надежда, Любовь, ведущие людей по пути к Христу, были именами именно детей, отдавших свои юные жизни за право верить в Творца, надеяться на Него и любить Его. А тот, кто любит Бога, любит и все Им сотворенное, все сущее, любит весь мир. И кто умеет это делать лучше ребенка?

Ликует Рим в языческом весельи, Заполнены трибуны неспроста.Выводят на арену КолизеяСлужителей распятого Христа. <…>И вновь ведут на новое мученьеТого, кто стар и кто кричаще юн. И всех приговоренных на съеденьеПо одному бросают ко зверью.Но тихий отрок, сам идя на муки, Перекрестился, слыша грозный рык, Прижал к груди крестообразно руки, На небо поднял просветленный лик.И царь зверей, подняв завесу пыли, Раскинулся, рыча, у детских ног.И точно гром трибуны возгласили:– Велик и Славен Христианский Бог!!!(Иеромонах Роман)

Мальчика этого звали Вит. Он не был воспитан подобно трем сестрам-мученицам в христианской вере родителями – напротив. Отец его был сицилийским вельможей, ярым язычником. Вит же пламенно исповедовал Христа – с любовью и упованием, – приводя к нему многих единоверцев отца. Можно смело сказать, что, будучи ребенком, Вит раскрывал свое сердце Господу с непосредственностью и дерзновением детства; он молился – и Бог слышал его молитвы, просил о выздоровлении больных – Господь посылал исцеление по просьбам Вита. Сквозь скупые строчки жития просто удивительно пробивается это ощущение вдохновенной полноты сердца, принятия Божьей благодати и крепкой веры в ответ на этот дар, веры простой и безусловной. Мальчик был добр – он просил у Господа помощи для всех, охотно молился и за своих врагов. Как нередко бывает, в ответ на поистине детскую доброту мир ответил беспощадной жестокостью. Сам отец Вита, получив выговор от правителя Валериана за неправильное воспитание сына, начал склонять отрока к отречению – конечно, безуспешно. В ответ на упорство сына избивал и мучил его. В конце концов возненавидел настолько, что задумал убить собственного ребенка. Но умереть Виту было суждено по воле и приказанию императора Диоклетиана – фанатичного ненавистника христиан.