Самозванец поневоле

Лежать на старом топчане было неудобно, спёртый воздух мешал дышать. Юноша встал: прямо над ним было окно. Из-за грязи через него было плохо видно, но вполне различалось мрачное строение какой-то фабрики и кривые силуэты домов рабочих. Совсем не такой вид, как из окна дворца.

Гарст смотрел сквозь них, а мятущийся ум его тревожило какое-то предчувствие, будто обрывки старых, невнятных снов. Предчувствие любви. Образ Лидетты плавал перед ним. Он знал, что день их встречи рядом, лишь бы только она добралась до монастыря. Утром ли, вечером: без разницы, главное, чтобы она доехала, целой и невредимой.

А где-то чуть подальше, в остановившейся у стен какого-то города карете, вдруг вздрогнула молодая графиня. Её сердце тоже трепетало в каком-то смутном страхе, в том предчувствии, что Нистианд стал для неё не просто несчастным королём. Перематывая назад все их встречи, Лидетта вновь и вновь находила в привычных словах новый, сокровенный смысл. Как часто она стала плакать, без причины. Их путешествие должно вот-вот кончиться, и он где-то рядом, её печаль и радость, неизвестная любовь.

"Где ты?"- подумал Гарст,- "Скоро ли наша встреча? Будет ли она?" Эта ночь, бессонная ночь, до самого рассвета должна была стать его посланием графине, вопросом о её судьбе.

Лидетта отодвинула занавеску, прикрывавшую окошко кареты и взглянула на тёмно-серое небо. Где сейчас тот, для кого волновалась она, ангел с неизведанной душой, которого она смогла поднять из ямы, поглотивший её сердце. Вот бы сделать так, чтобы он стал неуязвим для приспешников Тайрины.... Вот бы....

Взгляд её упал на маленький образок, спрятанный под крышей кареты. Отец Лидетты был очень набожным, вера передалась и его дочери, хотя та нечасто к ней обращалась. А сейчас графиня вдруг неловко перекрестилась и прошептала одними губами: "Господи...". Глаза закрылись, выдавливая слёзы, а сердце начало слагать нерушимый обет...

Глава десятая

Ближе к полудню следующего дня три человека: тонкий богато одетый юноша, крепко сбитый парень явно из простолюдинов и девушка из того же, что и этот парень, сословия - подъезжали к монастырю святого Сергия. Их там уже ждал сам Милованкин.

– О, а вот и вы!- Авелир вежливо улыбнулся и отвесил неглубокий поясной поклон, приветствуя самозванца.

– Здравствуйте, господин Милованкин,- Гарст спешился и так же отвесил поклон - пусть по статусу он стоял выше, чем министр внутренних дел, но именно этот мужчина был достоин уважения,- Как видите, не без проблем, но я доехал до монастыря. И не только я. По пути ко мне пристали мой старый товарищ Данэль и эта милая особа Кейн,- юноша указал на парочку, в нерешительности стоявшую позади него.

– Рад знакомству с вами,- учтиво ответил Авелир, оценивая спутников беглеца. Он не испытывал к ним презрения, если они не будут мешать, то можно и оставить здесь, хотя девушка наверняка будет смущать монахов...

Никто, кроме настоятеля, не знал, насколько политически важные люди поселились в монастыре. Нистианду с Данэлем отвели отдельную келью, Кейн поселилась снаружи, у монастырских стен, в домике одной прихожанки. Данэль был в шоке, когда узнал, в какую игру был вмешан его друг, но всё это его очень заинтересовало.

Сразу после обеда на Нистианда навалилась куча срочных дел, щедро преподнесённых Милованкиным. Нужно было сделать многое, что не было осуществлено по причине отсутствия короля. К вечеру Гарст полностью измотался. Он ждал только одного: возможности встретиться с Лидеттой. И вот, на следующий вечер после прибытия юноши в монастырь, Авелир принёс долгожданное письмо от графини, где она говорила, что хорошо доехала, и её можно будет навестить.

Сердце юноши колотилось, когда он взял это письмо в руки. В нём она сильно беспокоилась о Гарсте и вообще много писала о переживаниях насчёт него. Нистианд уже не сомневался, что она его любит.

И вот, в качестве ответа на послание, на следующий день Гарст поехал в соседний монастырь. Он уже представлял, как целует ручку графини, как признаётся ей в любви...

Ворота женского монастыря отворились, и Лидетта в сопровождении молодой послушницы вышла ему навстречу. Нистианд упал перед ней на колено и прильнул губами к её руке.

– Милая графиня,- нежно заговорил он,- Я так ждал встречи с вами. Вы не поверите, но за время нашей разлуки я... так полюбил...

– Ах, Нистианд...- Лидетта отдёрнула руку и прижала к груди, будто его губы обожгли её,- Встаньте, cher ami! J'ai aussi tomb'e en amour avec vous! ... Je craignais de vous, mon cher[16]! И... я понимаю вас, но..... Вы ожидаете, что я теперь стану ваша навечно, но я дала обещание. Понимаете, быть может, по мне и не видно, но я верующая. И только на Бога была моя надежда, когда я просила Его, чтобы Он позволил тебе добраться целым и невредимым. За это я пообещала Ему отдать свою жизнь в Его служение. Тебе это покажется смешным, но я никогда не была клятвопреступницей, и уж тем более пред лицом Господа не хочу быть таковой. Forgive me[17].

– Что ж... это твой выбор,- в задумчивости протянул Гарст, вставая,- Прости, это было неожиданно для меня.

Она заплакала и прильнула к его груди. В последний раз. Теперь она навсегда останется в этом монастыре, примет постриг.

Он вернулся к себе помрачневший, замкнувшийся. С новым усердием стал заниматься государственными делами, которыми старался отвлечь его Милованкин. Вскоре за ними втянулся Данэль, к тому времени уже повадившийся встречаться с Кейн. Буквально через год они вытянули экономику страны на должный уровень.

Эпилог

Что же было дальше? Через год на связь с интриганами вышла двоюродная сестра Тайрины, уже вышедшая замуж к тому времени. Оказывается, всё это время она полностью поддерживала их деятельность и предложила своё сотрудничество. Нистианд нашёл в этом шанс избавиться от бремени самозваного короля. Он, с одобрения Авелира, приехал во дворец и во всеуслышание признался в том, что не является настоящим королём. Смелость этого заявления ввела венценосную жену юноши в шок, её хватил удар, и Тайрина скоропостижно скончалась. Её кузина по всем правам взошла на престол.

Милованкин вновь занял пост министра внутренних дел, а Гарст стал его заместителем, но вскоре ему разонравилась эта работа. Юноша решил заняться тем, к чему с детства был приучен, и открыл собственную обувную лавочку в столице. Жизнь во дворце не прошла для него даром, и кое-каких знаний в области экономики и ведения торговли он набрался, так что вскоре лавочка превратилась в целую обувную фабрику, охватившую весь Дельсин. На ней благодарный племянник устроил своего дядю, который теперь мог зарабатывать достаточно денег, чтобы обеспечить семью.