Самозванка
Шрифт:
— Да, мой генерал. Два негоцианта бежали из крепости, бросив свои товары. Запасов воды у русских нет, а к реке мы их не пропустим. Больше двух дней они не продержатся.
Пнув подвернувшийся по ноги забытый кем-то котелок, генерал радостно потер руки. Далекая неприступная крепость, едва различимая в ночной мгле — лишь факелы караульных мельтешили перед глазами — вдруг стала близкой, податливо доступной.
— Предложим им сдачу? — деловито осведомился полковник. Секунду поразмыслив, генерал задал встречный вопрос:
— И что будем делать с пленными? Корабли уже ушли.
— Будут работать на шахтах.
— Не пойдет, — сумрачно покачал головой
— Какие будут приказания, сэр?
— Они еще не знают, что нам известно их бедственное положение, — сорвав травинку, генерал с задумчивым видом перекатывал стебелек губами. — Утром сделаем следующее…
— Издеваются, — мрачно кивнул головой Лисица в сторону вражеского лагеря.
— Угу… — подтвердил пан Ляшко, машинально облизав сухие губы. Острый кадык судорожно дернулся под черной щетиной.
Десяток английских солдат усердно таскал воду, парочка слуг поливала двух полуголых лейтенантов из деревянных бадей. Довольные возгласы без труда долетали до стен крепости.
— Может, отсидимся? Дождемся подхода адмирала? — с надеждой вопросил шляхтич. — Англичане от Кейптауна подошли, значит, тропу к укромной бухте не знают.
— А что толку? — с горячностью возразил Лисица. — С Ламбро придет не больше двух сотен. Да и британцы кругом обложили — мышь не проскочит. Единственный выход — это перестрелять их прямо из крепости. Наши винтовки бьют намного дальше.
— Они просто отойдут за пределы досягаемости, и будут ждать, пока жажда не вытолкнет нас за ворота, — сумрачно подытожил Данила. — Да и командующий у англичан, судя по всему, опытен и хитер. Южную заставу они блокировали умело. И агентура наша в Кейптауне — либо их перехватили по пути, либо просто прошляпили высадку, пьянствуя в таверне… Это не выход.
Здесь Данила возводил напраслину на своего резидента — не заметить высадку десятитысячного корпуса мог только слепой. Сэр Генри был грамотным полководцем и первое, что он сделал, это отправил бриг с небольшим десантом на разведку. Одинокого гонца со срочной депешей просто перехватили на выезде из Кейптауна. Казак и шляхтич переглянулись.
— Что будем делать, брат? — вопрос вырвался одновременно у обоих. И прозвучал с безнадежной тоской.
— Объяви построение! — неизвестно кому адресовав приказ, Данила спустился со стены.
Илистую жижу выскребли до дна и тщательно процедили через ткань. Набралось два неполных ведра драгоценной влаги. По чайной ложке на каждого. Всю ночь, сменяя друг друга, казаки долбили скалистую породу, пытаясь добраться до воды. Тщетно.
— Слушайте меня внимательно, братцы! — оглядев неровный строй, негромко начал Данила. В задних рядах зашикали, вытягивая шеи. — С больными, ранеными и женщинами прорваться мы не сможем. У англичан два полка тяжелой конницы против нашей легкой сотни. В чистом поле не уйдем — сомнут в мгновенье ока. И выбор у нас невелик: либо сдаться… — выдержав долгую паузу, он глухо обронил: — Либо погибнуть в неравном бою.
Строй молчал. Гнетущая тишина прерывалась лишь легким покашливанием, да жужжанием мух.
— Негоже ты молвишь, батько атаман, — выйдя вперед, Метелица плюнул на широкую ладонь и пригладил седой оселедец. — Не за то нам матушка-государыня Злата чины дарила, да казной щедро одаряла, чтоб мы труса праздновали, врага узрев. На печи и завалинке каждый хоробр, а настоящий казак биться будет, пока рука саблю держит, да порох в рожке не закончится. А
коли сложим буйны головы в схватке удалой, так честь свою воинскую сохраним незапятнанной … — и, обернувшись назад, он зычно крикнул: — Верно я баю, братья-запорожцы?!— Сечь!!! — единым вздохом отозвался строй. Еще секунду назад тусклые глаза казаков заполыхали мрачным огнем. — Веди нас, батько!..
— Пан Ляшко, ты остаешься в крепости, — дрогнувшим голосом приказал Данила. Предательская слезинка повисла у края глаза. — Ударим по штабу, авось и паника начнется, а там и до победы недалеко. Пойдем пешими, против наших штыков конница бессильна… — боднув тяжелым взглядом возмущенно вскинувшегося шляхтича, повысил голос: — И не перечь — это приказ! Если поляжем, обменяешь алмазы на свободу, женщин спасешь и раненых. Пригрозишь взорвать — согласятся… — и, не слушая протестующих возгласов, он вытащил саблю из ножен…
Ворота распахнулись. Бегом покидая крепость, казаки торопливо строились в каре. Извлеченный из кожаного чехла триколор, перечеркнутый золотистым «Z», весело развевался на ветру, радуясь долгожданной свободе. Данила взмахнул саблей. Грозное каре, ощетинившись штыками, в молчании, мерным шагом двинулось на противника. Полверсты показались вечностью.
Топот копыт за спиной заставил обернуться. Тоненькая фигурка соскользнула с коня, горячие руки обвили шею.
— Данила! — жаркий шепот ударил по натянутым нервам. — Я с тобой! Не оставляй меня одну, любимый!
— Ты с ума сошла! — с трудом освободившись от объятий, он беспомощно оглянулся. Ближние казаки прятали ухмылки в густых усах. — Черт с тобой… — времени на споры не было ни минуты. — Только держись в середине.
Победно сверкнув бесовскими очами, Марыся юркнула в разомкнувшийся на мгновенье строй. На Черного, парившего в вышине и криками пытавшегося привлечь внимание к чему-то далекому, внимания никто не обратил.
— Они храбры! — в голосе седого ветерана слышалось неподдельное уважение. — И умны. Бить будут в центр, единым кулаком. Если дальние полки вовремя не подтянутся, нам придется туго.
— Отдать приказ коннице?
— Посмотри, — сэр Генри протянул подзорную трубу полковнику. — Видишь, что делают передовые сотни? Я никогда не видел такого способа заряжать мушкеты. Похоже, что здесь и кроется секрет скорострельности их оружия. Эти русские дьявольски хитры… Нет, конница бессильна против такого каре. Мы только зря положим людей. Сделаем по-другому. Как только они бросятся в рукопашную, подашь сигнал к отступлению — основной удар придется в пустоту. Сомкнем фланги и разобьем их строй. Нам нужно продержаться четверть часа, пока не подоспеют основные силы.
— Но конница может их задержать! — возразил О'Коннор. Генерал покачал головой.
— Это последняя битва в их жизни. Русские достойны уважения. И они его получат.
Страшен штыковой удар. Еще страшней он после ураганной, невиданной по точности и быстроте стрельбы. Дрогнули британские войска, дрогнули и побежали.
— Гик! — боевой клич запорожцев пронесся над южно-африканскими землями.
Но слишком поздно поняли казаки, какую ловушку уготовил им опытный генерал, добывавший себе славу не на одном континенте. Подался центр, прогнулся, и до штабной палатки рукой подать, но растянулась оборона, охватывая кольцом нападающих, и сдвоенный удар флангов превратил стройную атаку в бестолковую свалку. Где каждый сам за себя, и вся надежда на товарища, что вовремя прикроет спину и отведет в сторону предательский удар.