Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945
Шрифт:
Прошел еще час, Ота не возвращался. Наша тревога усиливалась. Ота, всеобщий любимец и блестящий летчик, в одиночку атаковал, как минимум, два имевших тяжелое вооружение «B-17». Не находивший себе места Эндо угрюмо корил себя за то, что оставил его одного.
Прошло еще пятнадцать минут, и вдруг капитан Сайто высунул голову из командного пункта и весело крикнул нам:
– Эй! С ним все в порядке! Ота только что звонил из Саламоа. Одну «Летающую крепость» он точно сбил. Он приземлился, чтобы заправиться, скоро он будет здесь.
Отличная новость! Но нам оставалось еще кое-что доделать. Шесть летчиков, я и Нисидзава в их числе, были отобраны для «ответной любезности за поздравление императора с днем рождения». Мы бы чувствовали себя увереннее, будь у нас шестнадцать самолетов, но сохраняли боеспособность всего шесть наших машин. Противник наверняка ожидал
Мы нанесли удар по аэродрому с бреющего полета. Десятки авиатехников толпились вокруг готовых к взлету бомбардировщиков и истребителей. Как на заказ, с полными баками горючего и подвешенными бомбами, самолеты были превосходными мишенями для нашей внезапной атаки.
Они напоминали сидящих уток, и мы открыли ураганный огонь по взлетной полосе. Я видел, как находящиеся на земле люди, задрав голову, в изумлении смотрят на нас, не веря своим глазам. Шесть Зеро появились ниоткуда!
Первый заход прошел великолепно. Ни одна зенитка не открыла огонь. В конце взлетной полосы, пока застигнутые врасплох зенитные батареи продолжали молчать, мы сделали резкий вираж и тут же начали пикировать для второй атаки. Открывающийся позади нас вид был превосходным. Три истребителя и бомбардировщик пылали ярким пламенем. На этот раз мы потрудились над еще одним рядом самолетов, аккуратно выстроенных в длинную линию. Такого сотрудничества со стороны противника мы не ожидали! Во время захода мы попали в четыре бомбардировщика и истребителя, но ни один из них не загорелся. Люди разбегались во все стороны, десятки тел, изрешеченных нашими пулями, лежали на земле. Мы сделали три захода и на огромной скорости унеслись прочь. Лишь когда мы уже покидали район, прозвучали первые залпы зениток. Я улыбнулся, боеприпасы были потрачены впустую!
Но на следующее утро в 5.30 противник отплатил нам ответным визитом трех своих бомбардировщиков, летевших на большой скорости на высоте не более 600 футов. Земля тряслась и вздымалась от разрывов сброшенных прямо на взлетную полосу бомб. Когда дым рассеялся, мы заметили пятерку наших дежурных истребителей, взмывавших в небо. Едва они оторвались от земли, как бомбардировщики противника повернули назад и нанесли еще один удар по аэродрому прежде, чем наши истребители успели приблизиться к ним. После этого они исчезли, скрывшись в предрассветной мгле. Они отлично справились со своей задачей: один Зеро был охвачен пламенем, другой превратился в груду металла. Еще четыре истребителя были серьезно повреждены пулями и осколками.
В последующие четыре дня война в воздухе яростно набирала темп. Союзники ответили на наш следующий налет прекрасно проведенной двенадцатью «P-39» атакой нашего аэродрома и серьезно повредили девять бомбардировщиков и три истребителя. Мы перехватили «аэрокобры», когда те отходили, и сбили два самолета, не потеряв ни одного своего. Но ни мне, ни Нисидзаве снова не удалось сбить ни одного самолета противника.
Преодолеть этот вдруг возникший кризис мне – и Нисидзаве тоже – удалось на следующий после налета «P-39» день. Вдевятером мы вылетели в Порт-Морсби, мы рвались в бой. И бой состоялся. Девять готовых сражаться истребителей противника поджидали нас над аэродромом.
Едва заметив нас, они разорвали свой круг и с ревом понеслись прямо на нас. Я решил взять на себя летящий первым истребитель противника. На подходе «P-40», сделав переворот, развернулся в надежде занять позицию для нанесения удара в брюхо моему самолету. Я резким броском вошел внутрь его виража и открыл огонь. Лучше все рассчитать было невозможно: «P-40» попал прямо под очередь моих пулеметов. Пилот противника моментально сделал левый переворот, но было слишком поздно. Еще одна очередь, и истребитель вспыхнул ярким пламенем.
Но оставались другие, и мне пришлось резко выйти из виража, когда на меня стал пикировать «P-39». Гнаться за ним не было необходимости. Я сделал восьмерку, и пилот противника попался в ловушку. На секунду в моем прицеле показалось брюхо его самолета, пока тот, делая петлю, пытался уйти в сторону. Только это мне и было нужно, я нажал гашетку пушки. Снаряды попали во вражеский
истребитель, пока он все еще пытался взмыть вверх, и самолет стал разваливаться на куски прямо в воздухе.У него наверняка, как я понимал, был ведомый, поэтому, еще не закончив стрелять, я резко дернул на себя ручку управления и вдавил в пол педаль руля направления, чтобы заставить свой Зеро сделать резкий разворот. Это сработало, я оказался на линии огня и выпустил очередь. Оторопевший пилот противника попытался оторваться, начав пикировать, но было уже поздно. Я успел вовремя выйти из разворота и дал еще одну очередь. Истребитель противника попал прямо под мой огонь и, покачнувшись, начал падать.
У меня вырвался радостный крик! Кризис преодолен. Три самолета сбиты менее чем за пятнадцать секунд! Моя первая «тройная» победа!
Бой закончился, а сбить самолеты удалось только мне. Шесть истребителей противника, пикируя на огромной скорости, стали уходить, и догнать их нашим самолетам было не под силу, хотя Нисидзава и пилоты семи других Зеро попытались это сделать. Но это было невозможно. Американские «P-39» и «P-40» при пикировании всегда ускользали от нас.
По возвращении на аэродром в Лаэ меня окружили взволнованные авиатехники. Они были изумлены, обнаружив, что я выпустил всего шестьсот десять патронов и снарядов за весь бой, в среднем потратив немногим более двухсот на один вражеский истребитель. Нисидзава выбрался из самолета с почерневшим от злости и разочарования лицом.
На следующий день, 2 мая, восемь Зеро вновь вылетели в Порт-Морсби. Нас ожидали тринадцать истребителей противника, медленно круживших на высоте 18 000 футов. Нисидзава первым заметил их и поспешил ринуться в бой. Мы последовали за ним, описав широкий круг, и вышли из него слева в тылу у самолетов противника. Что творилось с этими летчиками? Неужели они не следили за происходящим вокруг? Мы нанесли удар по тринадцати самолетам еще до того, как их пилоты обнаружили наше присутствие в воздухе. Не успев рассредоточиться, несколько объятых пламенем истребителей противника уже падали вниз. В тот день в общей сложности мы сбили восемь «P-39» и «P-40», два из которых я записал на свой счет.
Нисидзава выпрыгнул из кабины своего самолета, как только тот остановился. Мы встревожились, обычно он выбирался не спеша. Но сегодня он, подняв над головой обе руки, с наслаждением потянулся и издал победный крик. Мы изумленно смотрели на него, подобное поведение было не в его привычках. После этого Нисидзава улыбнулся и зашагал прочь. Его улыбающийся механик все объяснил нам. Он стоял перед самолетом, подняв вверх три пальца. Нисидзава снова был в форме!
7 мая после нескольких дней отдыха в Рабауле я отправился в полет, названный мной «полетом мечты». Четыре Зеро получили приказ провести разведку над Порт-Морсби, и, когда пилоты увидели своих ведомых, у каждого из них вырвался крик радости. Мы были главными асами нашего подразделения. На моем счету было двадцать два сбитых самолета противника, у Нисидзавы – тринадцать, Ота записал на свой счет одиннадцать, а замыкал список Такацука с девятью сбитыми самолетами. Четыре лучших аса! Прекрасный день, чтобы дать противнику бой! Мы знали, что можем положиться друг на друга. Один прикроет другого в случае опасности. И наверняка летчикам противника было невдомек, какое «осиное гнездо» им предстоит потревожить! Я очень надеялся, что сегодня мы встретим сопротивление.
И мы нашли то, что искали. Мы кружили над Порт-Морсби, когда вдруг Нисидзава подал сигнал, покачав крыльями своего самолета, и указал на летящую выше нас примерно на 2000 футов длинную колонну из десяти истребителей, заходящих со стороны моря. Нисидзава и Ота своими двумя самолетами образовали клин, а я и Такацука заняли позицию позади и немного ниже их. Четыре «P-40» покинули строй и стали пикировать на нас.
Все четыре Зеро, вместо того чтобы уйти в сторону и рассредоточиться, как, видимо, рассчитывал противник, начали почти вертикальный набор высоты. Идущий первым «P-40», сделав петлю, попытался вырваться из самим себе устроенной ловушки. Его брюхо мелькнуло передо мной, и я дал длинную очередь. Снаряды попали в цель, оторвав плоскость. Сделав иммельман, я прекратил набор высоты и увидел, как каждый Зеро усердно «трудится» над своим противником. Вскоре все они горели. Оставшиеся шесть истребителей ринулись на нас. Рассредоточившись вправо и влево, каждый из нас, сделав петлю, взмыл вверх по дуге. Это сработало! Истребители противника оказались прямо под нами. Еще три «P-40» были уничтожены, но одному удалось ускользнуть. Оставшиеся три истребителя устремились вниз и стали уходить.