Самые скандальные треугольники русской истории
Шрифт:
А кто же знает о том, что связывало Блока, Белого и Менделеева?
Что поэт в России больше, чем поэт, это знает каждый ученик. Но времена меняются, и вопрос, когда он был больше и насколько, кажется довольно интересным. Во времена Пушкина, когда читатели нетерпеливо ждали появления очередной главы «Евгения Онегина»? А ведь главы выходили отдельными брошюрами с 1825 года в среднем по одной в год. Ждали не только из соображений поэтического наслаждения, но просто хотели узнать, чем дело кончится. Роман все-таки читали. Или в 60-е годы XX века, когда поэты собирали стадионы? А может, в 1906 году, когда напечатали «Незнакомку» Александра Блока. Когда строчками «По вечерам над ресторанами» грезили курсистки и гимназисты, это еще не популярность. Образованная публика должна увлекаться подобным.
Популярность
Серебряный век русской духовной жизни интересен в первую очередь поэзией. И первый среди его поэтов Блок. Несмотря на весь его символизм, печальные сердца и венчики из роз. Внешний облик поэта был органичен его поэзии, при том что Блок никогда не любовался собой в стихах, в отличие от Есенина. Высокий, молчаливый, слегка рассеянный, красивый, обожающий театр, беспомощный в быту. И в дружбе, и в любви всегда сохраняющий дистанцию. И большой любитель напиться в одиночестве и посетить публичный дом.
Поэзия Серебряного века при всем ее разнообразии приняла от прошлых веков груз высокого стиля и набор прекрасных образов, но уже решительно вооружилась народным языком и частушечными интонациями и уже шагнула дальше с экспериментами со словом и ироничным самоуничижением. Александр Блок общался и с лучшими философами эпохи и с дешевыми шлюшками одинаково сдержанно. Андрей Белый тоже. Но как бы в меньших масштабах, как бы на правах меньшого брата.
Абсолютно нормальный психически человек, без странностей, без пороков, без мрачной тайны за душой не может быть хорошим поэтом. Так уж устроила природа. Главная странность и тайна в жизни Александра Блока – его супружеская жизнь с единственной в биографии женой Любочкой, Любовью Дмитриевной, урожденной Менделеевой. На какое-то время этот дуэт превратился в трио с участием поэта, прозаика, философа и весьма эксцентричного человека Андрея Белого, которого вообще-то звали Борис Бугаев. Никто из окружающих, ни сами участники не могли понять – что за толк был в появившемся и распавшемся любовном треугольнике?
Предыстория
Разница в возрасте двух друзей, потом соперников, врагов, снова друзей, двух, считавшихся главными среди «младших символистов» Александра Блока и Андрея Белого – около месяца. Разница в происхождении тоже невелика – «академические» дети. Настоящая пропасть получилась только в темпераментах.
Борис Бугаев родился в Москве, на Арбате в октябре 1880 года. Родители его были противоположностями. Иногда между противоположностями случается большая любовь. Что, впрочем, не исключает частых ссор. Отец Николай Васильевич Бугаев – профессор Московского университета, математик. И не просто, а президент Математического общества. Маленький, бородатый, в очках, с крашеными волосами, с годами все более чудаковатый, как водится среди профессоров. Мать Александра Дмитриевна была на десять лет моложе мужа, красивая, дородная, любившая блистать в обществе. Лицом Борис вышел в мать. Облик отца, по общему мнению, был «чуть страшнее обезьяны».
На таинство крещения Бори крестный отец академик Яков Грот не придумал ничего лучше, как подарить младенцу свою книгу по скандинавской мифологии с автографом. Как выяснилось, подарок пророческий. Выросши, Борис имел самое прямое отношение к филологии. Отец-то, конечно, хотел, чтобы подарили книгу по математическому анализу.
Борис остался единственным ребенком в семье, принявшим на себя всю мощь родительской любви. Отец старался приучать сына к мужским занятиям – рыбная ловля, катание на лодке, решение уравнений и доказательство теорем. А мать с родственницами и гувернантками наряжала мальчика в девичью одежду, потчевала стихами Гете и Гейне, музыкой Бетховена. Поскольку у Александры Дмитриевны времени было больше, чем у мужа, Боря Бугаев вырос поэтом. Хотя и математике отдал должное.
Он был невысоким, подвижным мальчиком с большими не голубыми, а какими-то лазоревыми глазами. Не случайно один из первых стихотворных циклов Бугаев назвал «Золото в лазури». Передвигался по комнате порывисто, иногда натыкаясь на мебель, садился на краешек стула, всегда готовый вскочить, по улице не ходил, а летал. Не
случайно его автобиографический роман о детстве назван «Котик Летаев». Таким он и остался на всю жизнь. Разве что со временем отрастил усы, потом сбрил, поседел, полысел, и лазурь поблекла.Бугаев учился в модной частной гимназии Л. Поливанова и уже вовсю писал стихи. Увлекался звукописью и называл свои творения «симфониями». Или вот такой изысканной живописью:
Золотея, эфир просветится
и в восторге сгорит.
А над морем садится
ускользающий солнечный щит.
И на море от солнца
золотые дрожат языки.
Всюду отблеск червонца
среди всплесков тоски…
А дома он оставался маменькиным сынком, из которого отец все пытался сделать папенькиного. Боря, как на грех, был послушным, старался угодить обоим родителям, что порождало лишь душевные муки. Владислав Ходасевич писал: «Белый не раз говорил об автобиографичности «Котика Летаева». Однако, вчитываясь в позднюю прозу Белого, мы без труда открываем, что и в «Петербурге», и в «Котике Летаеве», и в «Преступлении Николая Летаева», и в «Крещеном китайце», и в «Московском чудаке», и в «Москве под ударом» завязкою служит один и тот же семейный конфликт. Все это – варианты драмы, некогда разыгравшейся в семействе Бугаевых. Не только конфигурация действующих лиц, но и самые образы отца, матери и сына повторяются до мельчайших подробностей… Чем зрелее становился Белый, тем упорнее он возвращался к этим воспоминаниям детства, тем более значения они приобретали в его глазах». Фрейдизм в чистом виде – и к гадалке не ходи.
Важнейшим событием в жизни Бориса Бугаева стало знакомство с семейством Михаила Сергеевича Соловьева, педагога, переводчика, писателя, и его жены Ольги. Необходимая пометка, чтобы не запутаться в Соловьевых. Сергей Михайлович Соловьев был выдающимся историком. У него было двенадцать детей (выжило восемь), среди которых трое стали известными и уже упоминались в предыдущей главе – Михаил, Владимир (философ и властитель дум), Поликсена (поэтесса). С сыном Михаила Сергеевича Сергеем Михайловичем, который был младше на пять лет и тоже стал поэтом, Бориса Бугаева позже связала длительная дружба.
Так вот в гостеприимной квартире М. С. Соловьева начинающий поэт познакомился с его братом Владимиром, москвичами Валерием Брюсовым и Константином Бальмонтом, петербуржцами Дмитрием Мережковским и Зинаидой Гиппиус, то есть сразу со всеми главными символистами. Поначалу начинающий поэт очень стеснялся представить свои поэтические опыты взрослым, тридцатилетним литераторам, но понемногу дело пошло. Его оценили. А Михаил Соловьев, зная, что отец Бориса будет противиться рождению в своей семье поэта, придумал псевдоним Андрей Белый. Может, Бугаев-старший не сразу догадается.
Почему именно Белый, трудно сказать. Вероятно, в юном поэте Соловьеву показалось что-то ангельское. Вообще, говорящие псевдонимы-прилагательные были в моде: Максим Горький, Артем Веселый, Демьян Бедный. И еще стоит заметить, что не стихи, а сам образ поэта Белого в русской литературной среде начала XX века, его стремительность, восторженность, эпатажность нередко становились предметом насмешки, пародии. Возможно, пародируя этот образ, циничный, остроумный поэт Александр Гликберг (ровесник Белого, но дебютировавший позже) и взял себе псевдоним Саша Черный.
Когда настала пора получать высшее образование, Борис Бугаев все-таки послушался отца и поступил в Московский университет на физико-математический факультет. В поэзии многих направлений в то время царил дух экспериментаторства. Витали идеи какого-то синтеза математики и стихосложения. Этому, в частности, уделял внимание Валерий Брюсов. Андрей Белый с его образованием тоже. Но потом все же мухи с котлетами разделились.
Дедушка Александра Блока Андрей Николаевич Бекетов был еще более известным ученым, чем отец Андрея Белого. Бекетов не только всю жизнь профессорствовал в Петербургском университете, но и основал в этом городе Ботанический сад, потому что был ботаником. Он стал основоположником целой комплексной науки географии растений и растениеводства в России, вошел в историю с почетным званием «отец русских ботаников». Помимо «русских ботаников» у него были и другие дети. В частности, дочь Аля, Александра Андреевна.