Самый большой секрет
Шрифт:
– Непосредственным образом.
– Ну что же интригу вы внесли. Горю от нетерпения. Пройдемте в мой кабинет.
Они вошли в огромный трехэтажный дом.
– Зачем тебе одному такая громадина? – Евгений Семенович обводил взглядом невероятных размеров холл.
Холл был сквозным в высоту и пронизывал закручивающуюся вдоль стен винтовую лестницу до потолка, с которого, доставая до уровня пролета второго этажа, свисала люстра. Ершову на мгновение даже стало страшно, что сейчас этот хрустальный монстр рухнет вниз, не выдержав тяжести сотен плафонов.
– Ты каждый раз об этом спрашиваешь, –
– Не обращай внимания, Андрей, – шепнул журналисту Семенов. – Дружеские подколки.
– Я понимаю.
На третий этаж они поднялись по лестнице, хотя Андрей не удивился бы окажись в стене скрытый скоростной лифт. Лестница казалась небольшой, но это только в сравнении с холлом. На одной ее ступеньке в ряд могли поместиться человек пять, а еще один устроился бы на перилах, ширина которых больше подходила санно-бобслейной трассе.
Дорогое дерево, позолота, редкий антиквариат. В этом доме отовсюду веяло богатством. Ершов решил, что хозяин слегка пересек границу, где роскошь становится вульгарностью.
И еще камеры. Они были везде. Вмурованы в потолок, прикреплены к стенам. Куда бы не падал взгляд, он упирался в кругляшок объектива.
– Вас что-то смущает? – спросил Максим Константинович, заметив как Андрей озирается вокруг.
– Нет, что вы? Просто любуюсь вашим чудесным домом.
Кабинет располагался в самом конце левого крыла и представлял собой скорее гостиную. Ни письменного стола, ни шкафов с документами и книгами не наблюдалось. Вместо этого был камин с расставленными перед ним креслами и невысоким столиком со спиртными напитками.
– Это кабинет для встреч с близкими друзьями, – пояснил Сергеев, сделав акцент на слове «близкие» и жестом пригласил гостей садиться. – Чего-нибудь выпьете?
Ершов отрицательно помотал головой, а Евгений Семенович изъявил желание пригубить коньяка. Максим Константинович плеснул в два бокала из какой-то пузатой бутылки и один из них протянул компаньону.
– Ну-с, слушаю.
– Вы красивый мужчина, Максим Константинович, – сказал Андрей.
– Не понял.
– Нет, нет, – рассмеялся Ершов. – Вы не о том подумали.
– Слава богу, я еще не успел ни о чем подумать, – покачал головой Сергеев.
– Он издалека заходит, – улыбнулся Семенов. – Журналист, что с него взять?
– Вы журналист? – изумился хозяин дома и недоброжелательно посмотрел на партнера.
– Практически бывший, – поспешил успокоить напрягшегося Сергеева Андрей. – Успокойтесь. Я не пишу о вас статью и не собираю подноготную о личной жизни.
– Это хорошо. Потому что в ином случае пришлось бы вас убить.
Почему-то на шутку это похоже не было.
– Так я продолжу? – спросил Ершов после непродолжительной паузы.
– Давайте. Сыпьте комплиментами.
– Я всего лишь имел в виду, что вы наверняка пользуетесь успехом у женщин. Да и слухи о ваших похождениях…
– Аккуратно, молодой человек. Вы вступаете на опасную территорию.
– Да задолбал ты, Максим, – не выдержал Семенов. – Дай парню договорить.
– Твой парень не говорит ни черта, а только сопли размазывает.
– Стиль у него такой.
– Херовый
стиль.– Хорошо, скажу прямо, – Андрей сдвинулся на край кресла. – Я предлагаю вам поиметь единственную недоступную для вас женщину.
– Это прямо? Прямо? Ты что, сводник какой-то, – Сергеев в раздражении перешел на "ты".
– Нет, я…
– Какую женщину? Королеву Англии? Мою усопшую прабабушку? Статую Свободы или первую леди США? Есть куча баб, которых я не могу поиметь. Что за ересь?
Ершов растерялся.
– Да, – улыбнулся Семенов. – Аналогию, Андрюша, ты выбрал так себе. А вообще, Максим, он говорит о смерти.
– Чего? – Сергеев, сделавший очередной глоток коньяка, чуть не поперхнулся.
– Он предлагает тебе поиметь смерть. И поверь мне, его стоит очень внимательно выслушать.
Глава 20. Ранее. Обряд 9. Юлия
– Ох, сестренка, – расхохоталась Юля. – Что-что, а рассмешить ты всегда умела.
Они были как две половинки. Юля и Зоя. Две части одного целого. Не разлей вода. Не только сестры, но и лучшие подруги. Они вместе пришли в этот мир и вместе шли по жизни. Настоящие близнецы. Одинаковая одежда, одинаковые прически, розыгрыши родителей и друзей. Различить сестер было действительно невозможно. Они даже шутили, что порой сами забывают кто из них кто.
И тем ужасней и непереносимей была разлука. Зое по работе пришлось на месяц уехать за границу. Это был самый тяжелый период в их жизни. Все равно, что прожить тридцать дней без рук или ног. Постоянно плохое настроение, поедающая заживо тоска и острое чувство неполноценности.
Встретились они будто после войны. Обнялись и разрыдались прямо посреди зала ожидания аэропорта, чем безусловно привлекли внимание остальных пассажиров и встречающих. И даже дежурный полицейский, проявив бдительность, подошел осведомиться в чем проблема. Растирая слезы по щекам, сестры сбивчиво объяснили в чем дело. Служитель закона тщательно протер глаза, думая, что у него двоится после вчерашнего возлияния.
– Трите, не трите, а нас не убавится, – сострила Зоя.
Они потешались над этой нехитрой шуткой всю дорогу до дома, перемежая истерический хохот со слезами счастья. Чем вызвали у таксиста серьезное подозрение в их душевном равновесии. Но сестрам было все равно. Они были в состоянии незрячего, вновь получившего способность видеть. Но одна из них наслаждалась каждой секундой общения зная, что через пару часов ослепнет навсегда.
…Позже, рыдая над трупом сестры, перепачканная в ее крови, Юля возненавидела себя. Трясущимися руками она вложила дуло пистолета, забравшего жизнь Зои, себе в рот.
– Это ошибка, – раздался голос сзади.
Юля обернулась через плечо. Увидела молодую красивую женщину. Женщина подошла, присела рядом с Юлей на корточки и мягким движением ладони отвела руки с зажатым пистолетом. Юля выронила оружие.
– Ты прошла большой путь, девочка. Не для того, чтобы сдаться перед финишем.
– Вы из них?
– Из нас. Теперь и ты из нас.
– Для чего? Зачем? Почему нельзя было иначе?
– Это закон, Юленька. Ты поймешь. Потом. Наверное.
Женщина помогла Юле подняться на ноги.