Самый хищный милый друг
Шрифт:
Делать нечего, мы с Тьерри отправились обратно.
Когда такси тронулось с места и доехало почти до ворот, из дома выпрыгнула Лейла и с помчалась за нами с громкими воплями.
— Мон Дье! — испугался водитель.
Хоть Кирилл и называл помощниц «девушками», однако дамы были довольно упитанным. Поэтому Лейла, пробежав несколько десятков метров вслед за автомобилем, запыхалась и покраснела.
— Катя, возьми! Возьми, возьми! Талисман нашего мсье! Это поможет! — она сунула в открытое окно машины… серебряную ложку Андрея Константиновича.
Оставив
Несколько шагов — и я испуганно замерла: увидела Кирилла. Мой любимый стоял у больничного крыльца в тени высокого дерева и выглядел так, что у меня земля ушла из-под ног, а в сердце с размаху воткнули отточенный кинжал. Небо раскололось, солнце померкло, все вокруг погрузилось в горестную тьму.
Наверное… уже… все.
Я смотрела на Кирилла и чувствовала, как глаза наполняются раскаленными слезами, а горло сжимает железной перчаткой. Кирилл меня не видел, он был полностью поглощен тяжелыми мыслями.
Бедный мой! Как же ему сейчас плохо!
— Кирилл, — прошептала я, но тут же закричала: — Кирилл! — и побежала к любимому.
Он меня заметил. Его лицо в тот же миг озарилось безудержной радостью, он бросился навстречу, и через пару мгновений я уже оторвалась от земли, взлетела, поднятая его сильными руками.
— Катюша, милая, ты приехала!
— Конечно, я приехала! Сразу, как только узнала, помчалась следом за тобой!
— Солнышко мое!
Кирилл прижал меня к себе, мое лицо оказалось чуть выше, я тут же обвила руками шею милого друга и принялась осыпать его поцелуями. Я установила мировой рекорд скоростного целования — сто поцелуев в секунду!
По моим щекам текли слезы, и они немедленно перемещались на лицо Кирилла. Он тоже меня целовал — торопливо, лихорадочно, так, словно я была живительным источником, а он никак не мог напиться после долгой и мучительной разлуки. Его глаза были в сеточке красных сосудов, меж бровей залегла глубокая морщина.
Как его жаль!
— Кирилл, должна тебе сказать… — горячо зашептала я. — Я тебя люблю, люблю! Я тебя обожаю! Когда мы расстались, я наконец поняла, какие чувства к тебе испытываю. Не хочу жить без тебя, в этом нет никакого смысла. Хочу постоянно быть с тобой! Милый мой, удивительный, любимый… Ты чудесный, я так тебя люблю, Кирилл!
— Маленькая моя девочка… Я тоже тебя безумно люблю. Давай больше никогда не будем расставаться?
— Никогда!
— Второй раз я этого не вынесу. Без тебя жить совершенно невозможно. Больше тебя ни за что не отпущу. Даже не надейся снова от меня сбежать!
— Я и сама не хочу. Я намучилась без тебя, Кирилл! Ужасно намучилась! Скучала, тосковала…
— И я намучился.
— Я каждую секунду думала о тебе! День и ночь!
— Милая… Ты будешь мне верить? Не будешь бояться?
— Я тебе верю! Ты самый лучший, ты удивительный!
За спиной Кирилла я заметила несколько улыбающихся лиц — на нас все смотрели. Но нам было не до зрителей, мы были опьянены близостью друг друга. Я жадно вдыхала родной запах и ликовала от возможности прикасаться к любимому, прижиматься к его груди, целовать, обнимать за шею… Волнующий коктейль изумительных чувств
будоражил кровь, превращал нас в безумцев…Но еще секунда — и опьянение пройдет. И Кирилл мне скажет, что его отец…
Нет! Я не хочу это слышать!
— Катюша, как ты добралась?
— Прилетела на самолете. В аэропорту схватила такси и помчалась на виллу.
— А потом обратно? Вот это путешествие, — слабо улыбнулся Кирилл.
Я погладила его по голове, снова поцеловала. Он так и не опустил меня на землю.
— Кирилл, а как… там… папа? — сделав над собой чудовищное усилие, выдавила я. Боялась спрашивать, но все-таки спросила.
— Катя… — Кирилл помотал головой. — Утром началась операция. Обещали закончить через три часа. Но мы ждем уже больше пяти часов. Мама плачет, она совершенно измучена. Два раза из операционной выходила медсестра и что-то нам говорила. Но мама в таком состоянии, что не смогла перевести, она не поняла. Мы ничего не знаем. Что там у них происходит? Как это страшно — ждать… В любой момент нам могут сказать, что…
— Нет! Все будет хорошо, Кирилл! Смотри, я привезла с виллы папину ложку! — я достала из сумки священный талисман. — Вот! Ты видишь?! Его ложка! Операция скоро закончится, и с папой все будет хорошо!
Кирилл вздохнул. В его глазах сияла любовь, надежда и… отчаяние.
— Пойдем к маме, Катя. Я вышел на пару минут воздухом подышать… а тут такое счастье — ты! Это просто чудо какое-то! Я и мечтать не смел. Нет, я мечтал об этом… Но даже не верил, что такое счастье возможно. Пойдем, — Кирилл, наконец, поставил меня на землю и, крепко сжав мою руку, повел в здание больницы.
Глава 40
Катя
Первые дни мы едва ли не круглосуточно дежурили в палате Андрея Константиновича, но не потому, что этого требовало его состояние, а потому что одиночество и бездействие отец Кирилла воспринимал как наказание.
Операция прошла отлично, хирург — мсье Бонне — был очень доволен результатами и тем, что удалось сделать за семь часов. Как выяснилось, он воспользовался ситуацией и решил совместить экстренное вмешательство с плановым, назначенным на январь, чтобы лишний раз не кромсать скальпелем любимого пациента. Именно поэтому Кириллу и маме пришлось так долго ждать.
Медсестра, отправленная хирургом, чтобы успокоить отчаявшихся родственников, ничего толком не смогла объяснить — Елена Михайловна ее не поняла, она не настолько хорошо знала французский и, к тому же, волновалась и паниковала. Поэтому часы ожидания превратились для них в настоящий ад…
Больше всего Андрею Константиновичу нравилось проводить время со мной. У нас нашлось столько тем для обсуждений — «Импульс», мсье Массон, французские нравы, местная кухня, Кирилл. О, да, о Кирилле мы говорили безостановочно, потому что и мне, и папе это доставляло огромное удовольствие. Андрей Константинович гордился сыном, а я с каждым днем испытывала к Кириллу все более яркие чувства…
Жерар привозил в кастрюльках диетические, но изысканно приготовленные супчики, с тончайшими специями. В первый день я кормила папулю с ложки, но вскоре он уже самостоятельно орудовал своим драгоценным талисманом.