Самый кайф (сборник)

Возьмите любую книгу по истории джаза. Она начнется с рассказа о том, как привезли африканцев в Северную Америку и заставили работать на плантациях хлопчатника. От тяжелой работы и жизни бывшие африканцы запели тягучие песни, помогая песнями труду. Так появились блюзы. Началось движение к рок-н-роллу и ритм-энд-блюзу. Но сейчас труд афроамериканцев облегчают мелиорация и механизация, хорошая зарплата в у. е. Да и расовый напряг пошел на убыль. В России же наоборот: «Эй, ухнем!» Песня бурлаков – это типичный блюз. В минорном квадрате. Время у нас смутное, труд тяжелый, блюзовый квадрат мы освоили с помощью битлов и небитлов. Не за горами день, когда возле раздолбанного трактора Иванов, Петров, Сидоров и Рабинович застонут блюзом и тот станет русско-народным жанром. Россия – родина нового джаза.

Во второй половине семидесятых хороших музыкантов хватало – гитаристов всяких, барабанщиков. Но жить на законные деньги не представлялось никакой возможности. Целое поколение рок-музыкантов утонуло в кабаках, играя на «карася». Кто-то ушел на советскую эстраду. Двое моих старинных знакомых, Михаил К. и Вова Ж., устроились играть в оркестре «Цирка на сцене». Барабаны и гитара. «Цирк на сцене» состоял из лилипутов. Дяди и тети были двадцатипятилетним музыкантам по колено. Впрочем, оркестру вменялось создавать музыкальный фон, а не бегать по сцене.

«Цирк на сцене» с ходу завезли в Тмутаракань и поселили в деревянной гостинице с удобствами в конце коридора. Михаил и Вова купили поллитровку, чтобы махнуть по стакану и завалиться в койки. Только они сели за стол, как в номер вошли два дяди-лилипута, которых поселили вместе с музыкантами. Увидев поллитровку, дяди достали «маленькую» и подсели за стол. Михаил и Вова, налившие уже по полному стакану, покраснели, не зная – сколько наливать лилипутам. Но те стали строжиться и требовать по стакану. Что ж, налили и им. Старший, сорокалетний акробат, произнес тост:

– За успешные гастроли, молодые люди!

Выпили залпом. Закусили огурчиками. Только Михаил и Вова стали задавать вопросы о цирке, как лилипуты сперва онемели, а после одновременно упали с табуретов на пол. Начался переполох. Вызвали «скорую». Отправили лилипутов в больницу с алкогольным отравлением…

К чему я это вспомнил? Не знаю. Маленькие всегда хотят поставить больших на место. И вот что из этого получается. Хотя у одного из моих знакомых был любовный роман с лилипуткой. Говорит, получилось хорошо. По-крайней мере оригинально.

Стоят в арке на улице Рубинштейна Джордж Гуницкий и Коля Михайлов, председатель Рок-клуба.

– В чем дело, коллеги? – спрашиваю.

– Давай, ты тоже пригодишься. Сейчас «Скорпионы» приедут.

Стоим. Ждем. Тайна офигенная. И вот от Пяти углов едут две тачки с затемненными стеклами. Теперь так бандиты ездят, а при Горбачеве это еще казалось диковинкой. Во дворе из тачек выходят огромные мулаты с рациями. За мулатами вываливают певун Клаус Майне, невысокий господин в кепочке, и другие музыканты с русскими блядями. Один из мулатов приказывает мне:

– Ты тут пока машины посторожи.

Он меня, похоже, за охранника Гуницкого принял. Япослал мулата подальше, и он согласился. Тут и камера появилась, началась съемка. Мы поднялись по заплеванной лестнице на второй этаж. Народу, несмотря на тайну, набилось. Мулат опять говорит мне:

– Скажи, чтобы все вышли.

– Да иди ты!

«Скорпионов» стали снимать в комнате Рок-клуба. Те хлопали Гуницкого и Михайлова по плечам и спинам. Затем все спустились в зальчик. Сцена там метра четыре квадратных. Металлюги в зальчике вопят, крестами машут и пьют пиво. Тут опять охранник ко мне протискивается и говорит:

– Скажи, чтобы бутылки убрали.

Опять послал мулата, но он за бутылками в зал не сунулся. Гуницкий и Михайлов хотели со «Скорпионами» дружить, но те, сняв бесплатную массовку, сели в бандитские тачки и уехали. Мулат на прощанье сказал мне:

– Не обижайся, брат.

– Да пошел ты! – заорал я. – Бул шит! Фак оф! Мерд! – Но он не пошел, а поехал.

Гуницкий и Михайлов кричали вдогонку «Скорпионам»:

– Чтоб вы, гады, больше к нам не приезжали!

И в самом деле «Скорпионы» больше в Рок-клубе не появлялись.

Гражданин Целин родился в середине сороковых в США в семье советского дипломата. Мальчик узнал рок-н-ролл и стал его энтузиастом. В 1957 году ему удалось в Мемфисе поговорить с самим Элвисом Пресли и получить благословение. Будучи студентом Колумбийского университета, Целин организовал биг-бенд «Хот-дог». «Горячие собаки» пользовались успехом у студентов, но в начале 6О-х семья Целиных вернулась в СССР. Здесь рок-н-ролл продолжился. Труба Целина отличалась пронзительной мелодичностью, он частенько садился и за клавиши. Сочинял Целин песни на английском языке. Многие из них впоследствии приписывались британским группам «Холлис», «Трогс» или «Ярдбердс». Записей не сохранилось. Одно время к творчеству «первопроходца» обратилась фирма «Мелодия», планируя записать и выпустить двойной альбом.

Такая статья с соответствующими фотографиями висела в самом начале выставки «Реалии русского рока», прошедшей с размахом в Гавани в начале 91-го. Сочинил текст я. Сергей Лемехов, один из дизайнеров выставки, притащил коллегу, довольно помятого господина, и предложил устроить мистификацию. Целина, совсем не музыканта, сняли с трубой и бас-гитарой. Фотографию отпечатали, стилизовав под старую. По ней невозможно было определить возраст немолодой, отчасти уже дряблой фотомодели. Чтобы канонизовать Целина, мы его сняли рядом с битломаном Васиным. Целин как бы благословлял Васина на битл-подвиг.

Я видел, как журналисты переписывали информацию со стенда. Когда-нибудь она войдет в музыкальные энциклопедии. Да, история – она такая. Как напишешь про Гильгамеш, так и останется на века.

Поехал я песни петь в город Мончегорск. Мои гитаристы, Андрей и Сергей, обещали трезвость, но обманули. После первого концерта в пригороде, куда нас возили на оленях, я спал долго. Когда проснулся, то гитаристов и след простыл. Оказывается, в девять утра они отправились в ресторан, и вот что мне рассказал позже невольный свидетель.

– Что вам, мальчики? – сонно спросила официантка.

– Нам четырнадцать пива! – заявил Андрей.

– Ой! – проснулась женщина. – А вам плохо не будет?

– Нам будет хорошо, – отрезали артисты.

Шла перестройка. Вечером со сцены местного ДК гитаристы проклинали Партию. Успокоились только на обратном пути, когда на станции Африканда надыбали бордо.

Где-то в начале восьмидесятых в Рок-клубе на улице Рубинштейна предполагался концерт. Я притащился туда выпить с приятелями, но никого не нашел. Тогда сел в партере, услышал, как объявили дебютантов: «Группа „Кино“!» На сцену вышел сухопарый монгол в рубахе с жабо, сделал сердитое лицо и заголосил. Монгол оказался Цоем. Рядом с ним на тонких ножках дергался славянин. Славянин дергался на сцене в одних носках. И оказался он Рыбиным – «Рыбой». Откуда-то из-под сцены периодически вылезал БГ с барабаном и исчезал обратно.