Самый лучший коммунист 2

— Конечно, — подвинул органайзер Иван Араратович.

Я разрезал трусы и показал ему резинку в разрезе:

— Резинка состоит из спрятанных в ткань резиновых жилок. Здесь таковых жилок всего две. Цеховики из Одессы делали так же — вынимали часть резиновых жилок, чтобы пустить на производство подпольных изделий. После тогдашних событий и посадки цеховиков, государство обратило на резинки внимание и приняло специальный ГОСТ, согласно которому меньше трех жгутиков на сантиметр использовать незаконно, и за это карательные санкции применяются ко всем, кроме кооператоров. УПК кооперативом не является, а значит такая продукция нарушает закон.

Пожевав губами, Варданян подсказал:

— Нужно сообщить в компетентные органы.

— Уже, — улыбнулся я. — Директор УПК оказался одноклассником и одним из близких друзей Леонида Васильевича Гайкова.

Иван Араратович пропотел и поспешил заверить:

— Я ни словом, ни духом!

— Само собой, — покивал я. — Причастность Леонида Васильевича недоказуема — помещение под УПК он выдал совершенно законное, и де-юре предъявить ему нечего. Однако мы, секретари ЦК ВЛКСМ, обязаны служить примером для окружающих.

— Леонид Васильевич должен был лично проверить это УПК, — кивнул Варданян, на глазах возвращая душевный покой.

— Следствие сейчас допрашивает друга товарища Гайкова и старательно проверяет документацию и финансовые потоки УПК, — продолжил я. — К завтрашнему утру доказательства нечистоплотности этой пошивочной, — указал на трусы. — Будут успешно добыты. На завтрашнем совещании я собираюсь поднять вопрос о снятии товарища Гайкова с должности — да, он не причем, но история, прямо скажу, «с душком».

— Личный контроль — одно из главных качеств управленца, — кивнул Иван Араратович. — А к выбору друзей нужно подходить ответственно. Они, понимаешь, рационализируют, — фыркнул на трусы. — А у рабочих и крестьян трусы потом не держатся.

Почти моя цитата! Великие умы воистину думают одинаково.

— Я рад, что наши с вами взгляды на социалистическую справедливость сходятся, — улыбнулся я, поднялся и протянул руку. — До завтра, Иван Араратович.

— До завтра.

Глава 11

Кооперация не обошла и такую сферу жизни Советского человека как гигиена. По всей стране начали открываться и закрываться — если прогорел, это нормально — коммерчески ориентированные банные комплексы разного формата: от обычных, очень похожих на общественные, базовой комплектации и предельно утилитарного назначения «помывочных», до лакшери или около того саун. Конкретно та, в которую я привел коллег, расположена в центре и специализируется в основном на интуристах. Принадлежит мне, через КГБшное «прокси» в виде майора в отставке. Сегодня клиентов не принимает — спецобслуживание.

Баня — это не только приятный и полезный способ очищения организма, но и способ аппаратной борьбы — наш народ и его руководители поняли это очень давно, и кто я такой, чтобы менять вросший в менталитет с корнями обычай?

Ковш зачерпнул воды из тазика с запаренным пихтовым веником и выплеснул на раскаленные камни. Наполненный ароматом хвои, обжигающий пар принялся заполнять парилку, и я вернулся на верхний полок, к Ивану Араратовичу — ну и что, что попрощались? Разве нельзя переиграть? — и Леониду Николаевичу, абхазскому негру и кандидату в Секретари. Только посмотрите на нас — армянин, русский и негр делают одно большое дело, какая трогательная демонстрация дружбы народов!

А вот у сидящего в гордом одиночестве на полке нижнем товарища Лазарева, прелюбодея и действующего Секретаря, символизм другой — глубины личного нравственного падения.

— Все основано на физике, — когда первый жар спал, продолжил я вербовку. — Рычаг! — поправил банную «буденовку» на голове. — Вот вы, товарищ Лазарев, при помощи, так сказать, своего рычага, вручили мне в руки рычаг метафорический — воздействия на вас.

Соседи по полку хохотнули, товарищ Лазарев грустно вздохнул — зря, потому что раскаленный воздух обжег легкие и заставил прелюбодея закашляться.

— Несознательные товарищи обвиняют Партию в том, что она «лезет гражданину в постель». Разумеется она лезет! Неразборчивый в половых связях гражданин, особенно если он на подразумевающей доступ к государственной тайне должности, рискует дать злоумышленнику рычаг воздействия — то есть становится опасен для общества. В вашем случае, Константин Петрович, компромат угодил в хорошие руки — в силу слабости вашего характера нам всем будет лучше, если за глотку держать вас буду я, а не, например, агенты ЦРУ.

— Очень повезло, — смиренно признал Лазарев.

— Леонид Николаевич, простим единичную слабость, которую Константин Петрович искупит ударным трудом на благо отечества? — повернулся я к негру.

Научился у деда Паши спрашивать мнение сначала у младших по званию. Партийная дисциплина у кандидата в секретари имелась, но и рассадка в парилке не осталась без внимания:

— Если товарищ Лазарев поклянется впредь не ронять морального облика Советского комсомольца, я за прощение — за одного битого двух небитых дают.

— А вы как считаете, Иван Араратович?

Товарищ Варданян не подвел:

— В конце концов, товарищ… Как у товарища Веры фамилия?

— Иванова, — подсказал прямо на глазах обретающий душевный покой Лазарев.

— В конце концов, товарищ Иванова — проверенный временем и надежный товарищ… Сколько она в канцелярии трудится?

— Третий год, — откликнулся Лазарев.

— Третий год в Канцелярии, а значит — не проболтается, — закончил Варданян. — Что конечно же не дает товарищу Лазареву прав на дальнейшие поползновения. Считаю, Константин Петрович заслуживает прощения — мы с ним больше пяти лет коллегами числимся, и я даже готов взять его на поруки.

— Перебирайтесь наверх, Константин Петрович, — подвинулся я.

«Переродившийся» в нормального человека — потому что деваться некуда — Лазарев перебрался к нам.

— Комсомол, товарищи, за последние пару лет проделал большую работу, превратившись из мешающей предаваться радостям жизни организации как минимум в хорошего работодателя — через сеть строительных отрядов многие наши товарищи обзавелись кооперативами и машинами, заложив тем самым основу дальнейшего личного благополучия. Это хорошо и правильно, но решительно недостаточно.