Самый лучший коммунист 2

— Изменения в Устав принимаются Съездом, — заметил Варданян.

— Значит нужно инициировать внеочередной съезд — этот пункт последует сразу после инициативы товарища Лазарева. Конкретные формулировки разработаем во время подготовки к Съезду на отдельном собрании.

Мужики покивали, и мы вернулись в парилку, доверив поддать пару товарищу Тяпкину.

— Сергей Владимирович, а вы в армию пойдете? — спросил Варданян.

— Пойду, — кивнул я. — Разве может быть иначе?

Стоп, а где моя повестка? Осенний призыв еще не закончился. Это что, диверсия? Почему все служат, а внучек Андропова по баням лазит? У меня отсрочки нет, я на очном обучении нигде не числюсь.

— Завтра с утра в военкомат по месту прописки заеду, узнаю подробности, — пообещал я сам себе.

Одним днем все равно в войска не отправят, успею с Комсомолом разобраться.

— На Дальнем Востоке, помню, служил, — погрузился в воспоминания товарищ Лазарев. — Был там у нас один шутник, целый сержант. Собрали нас как-то на плацу — мол, завтра проверка будет, неожиданная, в пять часов десять минут по тревоге подъем.

— Одетые спали? — с улыбкой спросил Варданян.

— Частично, — подтвердил прощенный прелюбодей. — Тревога-то ладно, поднялись как положено, комар носа не подточит. Да только сержант тот этой ночью дыру в заборе нашел — он у нас деревянный был — да трубу туда сунул. Сверху солярки вылил, для запаху. Проверка нашла, всю часть на уши поставили — кто казенное топливо на сторону продает?

Поржали.

— Командира воинской части с должности сняли, замполита — в капитаны разжаловали, а сержанту за смекалку месяц гауптвахты выписали и разжаловали в рядовые, — озвучил Лазарев эпилог.

Следом армейскими байками поделились Леонид Николаевич и Иван Араратович, и мне захотелось в армию еще сильнее — этот государственный институт слишком долго обходился без моего прямого участия (косвенного воздействия хватает на всех уровнях), и я не против применить на него мои любимые РЕАЛЬНО ВНЕЗАПНЫЕ проверки.

— А вообще я с товарищем Ткачевым согласен, — сразу после байки заявил «черный кандидат» Тяпкин. — Отрывается комсомольский актив от земли, и даже в армии, которая как ни крути жизненно важная для государства структура, некоторые деятели сидят в штабе годами. У нас такой был например — до личного состава снисходил только во время массовых мероприятий, и то через одно помощникам обязанности делегировал, — подумав, добавил. — И с буфетчицей из солдатской чайной при живой жене сожительствовал, — ухмыльнулся. — Жена его за это сожительствовала со многими красноармейцами.

— Во-о-от, — покивал я. — Ничего нельзя пускать на самотек — без перемен, пусть и косметических, зато громких, а особенно — без кадровых перестановок, любая структура начинает деградировать. Впрочем, «перемены ради перемен» делают еще хуже, а потому прошу вас, товарищи, на досуге подумать над тем, как мы можем выдавить из мозгов наших товарищей остатки мыслей о бесполезности Комсомола и о том, что он мешает им спокойно жить.

Глава 12

Олина палата в какой-то момент стала до боли похожей на ту, в которой довелось исцеляться мне: уцелевшее легкое подружки ныне вне опасности, аллергий у нее не выработалось, поэтому в помещении стоял запах цветов, а его распиханные по вазам и горшкам источники — кто-то дарит живые — придавали палате вид оранжереи. Не обделили Олю фанаты и письмами с подарками: в основном самодельные открытки (на уроках труда и в кружках изготовлены), не менее самодельные мягкие игрушки — любительниц орудовать спицами в нашей стране очень много, и с уходом дефицита часть этих мощностей была перенаправлена с носков на декоративно-досуговые штуки — и конечно же апельсины, которые Оля есть уже не может, но смиренно принимает и пересылает в детдома.

Висящий под потолком телевизор показывал финал конкурса юмористической частушки. Профессиональных юмористов на него не пускали, только бабушек из фольклорных кружков, и от этого шоу получилось очень колоритным и по-настоящему народным:

— У Дарт Вейдера в столе Всякого навалено: Карты разные галактик И портрет Гагарина!

Дружный командный «ух» утонул в смехе — зрительного зала по ту сторону экрана и в нашем с Олей — по эту.

— Бабка Дуня очень рада — Муж у дочки космонавт. Только им оклад привозит, в космос сам летит опять!

Поржали, конкурс закончился победой сборной частушечниц из Костромы, и Оля пультом выключила телевизор, тихо — рекомендация врача — спросив:

— Как твой план продвигается?

Я к ней уже забегал, рассказывал о «кампании за очищение Комсомола».

— Приготовления в целом окончены, — ответил я. — Сегодня сняли главную опору Тяжельникова — товарища Гайкова. Он друзей выбирать не умел, четверым помогал с кооперативами, и трое из них на пару лет за особо циничное нарушение ГОСТов сели. Четвертый штрафом и запретом вести коммерческую деятельность отделался. Каждый день по телеку и в газетах посадки зарвавшихся коммерсов и покрывавших их номенклатурных козлов и «оборотней», а тут, почти в центре Москвы, вот такое, — вздохнув, я приложил недобросовестных товарищей. — Необучаемые!

— Нет преступления, на которое не пойдет капитал ради трехсот процентов прибыли, — заметила готовящаяся к политической карьере подружка.

— Если бы трехсот, — вздохнул я еще горше. — Много у нас мелочных кооператоров. Понять можно — линия Партии у нас со времен Революции что кардиограмма скакала. Два года кооперативы работают, но где гарантии, что еще через два их не запретят обратно? Мы-то знаем, что не запретят, а вот многие кооператоры «в долгую», на перспективу и стабильное увеличение прибыли работать не любят, хотят «накосить» как можно больше и как можно быстрее — этакая гонка, от открытия и до запрета частного предпринимательства.

Типа как в России моих времен, но гораздо мягче — приватизации госимущества нет, вывод капиталов в «метрополию» физически невозможен, поэтому экономика выигрывает гораздо больше, чем проигрывает.

— И что делать? — спросила Оля.

— А ничего, — развел я руками. — Процесс идет, кнут и пряник применяются как положено, и через пять-десять лет получим нормальный, социально ориентированный бизнес. Проблемы будут только с отпрысками забогатевших кооператоров — несмотря на нашу без сомнения эффективную машину пропаганды, хреново воспитанных мажоров не избежать. Особое внимание уделим их попыткам завязать порочные связи с мажорами из номенклатурных семей — слияние власти и капиталов с интересами народа сочетаются плохо, и через поколение неизбежно случится волна посадок. Пока пашет силовой аппарат, можно не волноваться — он у нас с каждым днем хорошеет, как и положено в уважающей себя диктатуре.

— Юрий Владимирович не диктатор, — запротестовала подружка.

— Конечно нет, — улыбнулся я. — Я имел ввиду диктатуру пролетариата.

— Точно! — хихикнула Оля.

— Через два дня, в пятницу, состоится внеплановый Съезд ВЛКСМ, — вернулся я к основной теме. — Маскировочная цель — внесение изменений в Устав. По нему комсомольцы до сих пор помогают Партии строить коммунизм. Технически-то оно так и есть, но какого черта в Уставе Партии написано другое, а здесь поменять не догадались? Издержки вертикали власти — пока из Кремля пинка не дадут, никто на себя ответственность брать не хочет. И тут даже причин для такого поведения нет, за внесение изменений в Устав Тяжельников бы только поощрение отхватил, но он — из тех партийных дедов, которые привыкли строить карьеру с минимальным напряжением, чисто бумажки сверху подмахивать и в ресторане с товарищем Кириленко сидеть.