Самый лучший пионер

— Вроде клюёт! — Похвастался Тане.

— Скоро у тебя будет новый хозяин! — Обрадовала она щенка.

Не сглазила бы! Ладно, СССР — территория материализма, и магия тут не работает.

— Алло! — Трубка перешла к мужчине.

— Здравствуйте, — Откликнулся я.

— Здравствуй, Сергей! Это Катин папа, Матвей Кузьмич.

— Очень приятно! — Проявил я вежливость.

— Собаку, говоришь, нашли?

— Нашли! — Подтвердил я.

— Сеттер? А почему «не конвенционный»?

— Некондиционный! — Поправил я.

— Эх ты, глухой телефон! — Раздался на том конце провода тихий упрек в адрес дочери: — Ну-ка опиши! — Это уже мне.

Описал окрас, уши, форму лап.

— Сеттер! — Удовлетворенно подтвердил мой диагноз Матвей Кузьмич: — К нам принести сможешь? Адрес знаешь?

— Смогу. Знаю, — Подтвердил я.

А как не знать — один раз увидел или услышал, и уже при всем желании не забудешь.

— Далеко? — Уточнил он.

— Минут семь, — Прикинул я.

— Ждем! — И он повесил трубку.

— Ну все, пошли заселять малыша!

— Ура! — Обрадовалась Таня, подхватила щеночка, и мы пошли. Само собой, по пути девушка просто не могла не вздохнуть: — Не хочу его отдавать!

— И я не хочу! — Признался я: — Но пока никак.

— «Пока»?

— Писателям хорошо платят, плюс у мамы калым. К Новому году, скорее всего, переедем в отдельную квартиру. Тогда кого-нибудь и заведем, будешь помогать дрессировать!

— А вы же не далеко переедете? — Осторожно уточнила она.

— Изо всех сил будем стараться остаться в нашем районе, — Кивнул я: — Тут же хорошо — все рядом.

— Хороший район! — Обрадованно кивнула Таня: — И парк рядом!

— В парк в субботу пойдем, после школы, — Правильно понял я намек.

— Не хочу на картошку! — Призналась девушка, резко поменяв тему.

— Здоровый человек на картошку хотеть не станет! — Кивнул я: — Но все копают, потому что продукт стратегический, Родине очень нужный, и мы, как пионеры, обязаны откликнуться на ее призыв!

— Будто нас спрашивали! — Фыркнула Таня: — Но это еще ничего, когда студентами станем, вообще почти на месяц в колхоз отправят!

Отличный повод как следует посинячить, поинспектировать сеновалы и поплясать под Магомаева на дискотеке в сельском ДК с последующей массовой дракой против местных. Звучит весело!

— Надо — съездим, — Проявил пионерскую готовность ко всему.

— И почему водку не запретят? — Вздохнула Таня, отметив аккуратно бредущего, опираясь на забор, выпившего пролетария.

Потому что в интернете говорят, что это треть советского бюджета, и это, к сожалению, самая маленькая проблема.

— Потому что людям нравится бухать. У кого-то получается держать себя в руках — такие никак не портят жизнь окружающим. Кто-то — пьет чаще, как вот этот товарищ: заводского гудка дождался и сразу в рюмочную. Ну и такие, как твои и Вовкины отцы — это уже болезнь, и сами они бросить ни за что не смогут. Это жутко грустно и несправедливо, но, если запретить продавать нормальный алкоголь, народ начнет варить гораздо более вредную самогонку. Самогонщиков, конечно, будут ловить и сажать, что приведет к сопротивлению — появятся целые преступные организации, которые будут удовлетворять спрос на пойло. Поверь — от этого станет хуже вообще всем.

— Взрослые — настоящие дураки! — Грустно сделала из моей речи единственный возможный вывод девушка.

Директор фабрики у нас живет в новеньком девятиэтажном доме. Вошли в подъезд, не нашли ожидаемой консьержки, и на лифте доехали до седьмого этажа, где позвонили в нужную дверь.

Глава семьи открыл лично и почти сразу.

— Здравствуйте! — Сказали все всем, и нас пригласили внутрь.

— Ну, показывай! — Велел тучный, почти пятидесятилетний — Катя поздний ребенок — лысеющий директор фабрики, надев очки в тоненькой импортной оправе.

Прихожая — а больше ничего мы не видели — роскошной не выглядела: шкафчик для обуви, шкаф для одежды, прибитая к стене деревянная вешалка и бледненькие обои в цветочек. Под ногами — потертый ковер. Директор — это все-таки не член политбюро.

Таня передала щенка бережно принявшему животинку Матвею Кузьмичу, тот внимательно подопытного осмотрел и спросил Таню:

— Тоже запачкалась?

— Угу! — Кивнула она, показав перемазанные коричнево-золотистым ладони.

— Кто-то покрасил и продал как чистокровного, — Пояснил он нам: — Краска облезла, новый хозяин расстроился, и… — Развел руками, поставив будущую собаку на ковер.

Тот на дрожащих лапках подошел к директору и принялся ссать ему на тапку.

— Пометил! — Тепло улыбнулся Матвей Кузьмич: — Что ж, придется его у вас купить! — Хлопнул он в ладошки, открыл шкаф и начал в нем рыться: — От сеттера тут больше, чем от дворняги, так что воспитать охотничью собаку у нас из него получится! — Обернувшись, подмигнул нам: — Я охоту страсть как люблю, вот, будет мне помощник!

Воспользовавшись паузой, честная Таня запротестовала:

— Мы же не продавать его пришли, а искать хозяина! Он же ничейный!

— Если ничейного кто-то нашел, он уже не ничейный! — Отмахнулся он и протянул мне десятку: — Бери, ты-то мужчина!

Будучи мужчиной, я взял, хоть и не совсем понимая, где тут связь.

— Спасибо! Потрачу на подарок Кате на восьмое марта! — Пообещал я.

— Хочу коньки! — Раздался радостный голос старосты из-за поворота прихожей.

— Этой шпионке еще и подарки дарить! — Фыркнул директор фабрики, как бы невзначай покосился на часы и предложил: — Чаю с нами попьете?

— Нет, спасибо, надо до дома добраться, пока не стемнело! — Правильно понял я его, Тане дозволили помыть руки в ванной, и мы откланялись.

— А мне ты на восьмое марта тоже подарок будешь дарить? — Не смогла справиться с собой девушка.

— Обязательно! — Уверенно кивнул я: — И не на «собачьи», а на свои! В принципе, эта десятка — тоже общая, так что шиш ей, а не коньки! — Подмигнул: — На прогулки и мороженное оставим!

— И правильно! — Обрадовалась Таня и подсказала: — В кафе сходим!

— Сходим! — Охотно пообещал я.

Ну не хочет она в кафе ходить на мои карманные деньги, стесняется.

Попрощавшись с подружкой у подъезда, отправился домой.

— Вот он как раз пришел! — Обрадованно выдала в трубку мама и протянула ее мне, прошептав: — Полевой!

— Здравствуйте, Борис Николаевич! — Поприветствовал я главреда.

— Добрый вечер! — Поприветствовал он в ответ и с явным сожалением поведал: — Не берут твою сказку нигде. И я пока не возьму.

Потому что Пражская весна и некоторое закручивание гаек с указаниями печатать строго идеологически правильное — «Зори» как раз из таких. К «Мише» по-хорошему тоже не докопаешься, но, видимо, опытные советские функционеры решили подстраховаться.